Янек Галстук сдавливал Янеку шею. Он старался не со слишком уж безутешным видом искать взглядом, нет ли здесь чего-нибудь выпить. Еще никогда в жизни Янек так остро не чувствовал себя лишним. Он узнал среди гостей нескольких жильцов дома. Но сам он не богатый и не живет здесь. Так что же он здесь делает? Янек хотел двинуться дальше, забыть о том, что он увидел и почувствовал в больном сердце Баньян-Корта, однако вместо этого пришел сюда, в голову здания. Какая культура считала, что душа живет в голове? Древние египтяне? Где он это читал? Янек снова огляделся по сторонам, но спиртного нигде не было. Хорошо хоть у него здесь был не самый плохой вид. Бедняга из 15-й квартиры выглядел просто ужасно. Янек мог только предположить, что его «пятно» разрослось. Он по-прежнему был убежден в том, что никаких труб там нет, но в стенах этого здания скрывалось кое-что похуже. У него в памяти мелькнули образы ледяной воды, тянущиеся руки. Глубокий вдох. Видения исчезли. Янек подумал было о том, чтобы поздороваться с Джейсоном, единственным дружеским лицом, которое он здесь увидел. Однако в настоящий момент лицо это было мертвенно-бледным и бросало проникнутые ужасом взгляды на другого мужчину, которого Янек никогда раньше не видел, в такой же форме, но только черного цвета. Возможно, это и есть тот самый «Макс»? По-видимому, Джейсон сознавал, какой устрашающий вид имеет его друг. С какой стати на званом ужине потребовались такие меры безопасности? Янек знал, что Фелл затворник, возможно, страдающий манией преследования, но все равно это казалось уже слишком. Пожалуй, лучше было оставить охранников заниматься своим делом. Дамиан горел желанием поговорить с ним, но Янеку показалось, что ничего полезного его ответы ему не дали. Он все еще пытался разобраться в том, что с ним произошло, когда… – Привет! Обернувшись, водопроводчик увидел женщину азиатской наружности в заляпанных грязью джинсах, смотрящую на него с… с уважением? Возможно ли такое? – Чем я могу вам помочь? Женщина протянула руку. – Многие из присутствующих здесь не работали по-настоящему ни одного дня в жизни, – сказала она. – Наверное, это как нельзя лучше отражает это место. Ленивое. Мягкое. Но вы сами это знаете. Я чувствую. – Точно. Спасибо… – Янек смущенно пожал руку, оказавшуюся сухой и покрытой пылью. – Янек. – Виолетта. В воздухе повисла тишина. Виолетта, похоже, не чувствовала потребности ее заполнить, а Янек понятия не имел, что сказать. У него за спиной мужчина в сшитом на заказ смокинге начал жаловаться на отсутствие хозяина, но его перебил пронзительный крик. Алвита Алвита не надевала это платье с тех пор, как родился Томми. Оно уже несколько лет не налезало на нее, но, похоже, последние месяцы аппетита, безжалостно раздавленного бессонницей вкупе с доксатрином, снова сделали ее такой худой, какой она не была со школы. Худоба эта была нездоровой, но в настоящий момент Алвита довольствовалась теми маленькими победами, которые имела. Она даже нашла в пыльной шкатулке с украшениями старые жемчужные сережки. Они прекрасно шли к платью и смутно напомнили Алвите Эдит. На самом деле она пребывала в приподнятом настроении, хотя не имела на это никакого права. Алвита чувствовала, что здесь всё не так. То, каким образом было доставлено приглашение, поведение остальных гостей, тот факт, что она почему-то оказалась одной из тех, кто первым за много лет вошел в квартиру Тобиаса Фелла. Во всем этом не было никакого смысла, и Алвита должна была бы быть в панике. Но вместо этого она чувствовала уют и спокойствие, словно ее укутали в теплое одеяло. Это чувство только усилилось, когда Алвита переступила порог квартиры миллиардера. – Ой! Извините! Алвита с трудом удержалась на ногах, когда на нее с разбегу налетела маленькая Анна Хан, по пятам за которой следовала ее странная подруга Пенни. Светловолосая девочка улыбнулась, обнажив два ряда острых как бритвы зубов. Алвита ожидала, что при виде девочек, обижавших Томми, почувствует знакомую холодную злость, но вместо этого поймала себя на том, что улыбается. – Ничего страшного, но все-таки будьте осторожнее. Здесь собрались взрослые, так что вам нужно… В этот момент мать Анны Приша, протиснувшись мимо увешанной украшениями молодой женщины, догнала свою дочь, не обратив внимания на бледно-красный отпечаток руки, оставленный женщиной у нее на спине. – Миссис Джексон, извините ради бога! Надеюсь, она не слишком вас замучила. – Вовсе нет, Приша, – ответила Алвита. – Хотя, если честно, я удивлена видеть их здесь. – Приглашение было адресовано девочкам, – натянуто произнесла миссис Хан. По ее глазам было видно, как она озадачена происходящим. – Я не знала, что вы тоже будете… Мать Анны осеклась, внезапно обратив внимание на Пенни, по-прежнему стоящую рядом с Алвитой. – Это… Извините, эта девочка пришла с вами? – В голосе Приши прозвучало беспокойство. – Я полагала, у вас сын. – Не говори глупостей, мама Анны! – вмешалась Пенни, размахивая своими длинными тонкими пальцами. – Это же я, Пенни! Приша широко раскрыла глаза, краска схлынула с ее лица. – Мамочка, ты забыла? – мягко промолвила Анна. – Я же говорила, что она идет с нами. Отшатнувшись, мать помедлила мгновение и пронзительно вскрикнула. Алвита тотчас поспешила к ней. – Все в порядке, все в порядке. Пенни продолжала молча улыбаться. Тобиас Странно было услышать донесшийся сквозь стены крик, после чего через полсекунды увидеть его на экране. Задержка сбила Тобиаса с толку, чему он был рад. Разумеется, этого следовало ожидать. Он несколько смутился, увидев в лифте мать девочки, но, если задуматься, это было очевидно. Что бы ни влияло на самом деле на ребенка, отправиться на званый ужин одна, без сопровождения кого-либо из родителей, Анна не могла. Сперва это породило определенную тревогу, поскольку в планах Тобиаса на сегодняшний вечер мать Анны не значилась, но теперь, похоже, все должно было разрешиться само собой. Правда, оставался один большой вопрос. Осязаемое проявление того, что захватили с собой его гости, громила в высоких ботинках и эта голодная девочка, – что это, свидетельство того, что пентхаус является центром сосредоточения энергетики здания? Или же Баньян-Корт полностью пробудился и теперь дает всем этим явлениям достаточно энергии, для того чтобы их видели все окружающие? В любом случае пока что все это не завершилось до конца. Хотя гости и замечали присутствие верзилы, приведенного консьержем, очевидно, они, в отличие от Тобиаса, не видели его сгнившее лицо, иначе они с криками бежали бы от него прочь. Тобиас взглянул на часы. До начала ужина еще несколько минут. Достаточно времени для того, чтобы проверить ход дел. И, разумеется, неясно было, что делать с журналистом. Однако в настоящий момент Тобиас снова переключил свое внимание на мать. Анна До сих пор Анна еще никогда не стыдилась своих родителей, но сейчас, глядя на то, как ее мать кричит и ругается на Пенни, она не выдержала и извинилась перед своей подругой. Впрочем, Пенни, похоже, было все равно; больше того, она посчитала это отличной шуткой. Однако остальные взрослые не нашли в этом ничего смешного, и Анна чувствовала их молчаливое осуждение, когда миссис Джексон уводила ее мать прочь. – Ты ненастоящая! – оглянувшись, крикнула мать Пенни. – Ты ненастоящая, черт подери! Анна ахнула, услышав, как ее мать сквернословит. Она повернулась к Пенни. Та хохотала, растянув рот так широко, что, казалось, ее голова разорвется пополам. – Ничего смешного в этом нет, Пенни, – строго произнесла Анна. – Кажется, мама очень разозлилась. Думаю, у нас будут неприятности. Пенни лишь пожала плечами. – Я хочу есть, – сказала она. – Когда нам дадут поесть? – Это вечеринка взрослых, – попробовала успокоить подругу Анна, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды остальных гостей. – Может быть, еды не будет. – Должна быть. – Пенни нисколько не сомневалась. – Именно ради этого мы здесь. К ним подошла разодетая женщина. На лице у нее была написана тревога. Анне она показалась самой красивой женщиной на свете, с огромным блестящим колье и сверкающей диадемой. Она была похожа на принцессу, даже несмотря на то, что время от времени она трогала свои драгоценности, словно они доставляли ей дискомфорт, а воротник платья был грязным. – Девочки, у вас все в порядке? – спросила женщина, присаживаясь на корточки, чтобы посмотреть им в глаза. Анна кивнула. Она не хотела расплакаться, особенно перед принцессой. А Пенни в этом случае определенно посмеется над ней. – Как мама? – Все будет хорошо, обещаю. Мы позаботимся о ней. – Когда мы будем есть? Искрящаяся принцесса посмотрела на Пенни, делая над собой усилие, чтобы скрыть изумление по поводу ее странного, свистящего голоса. – Скоро. Я так думаю. Точно я не знаю. Вы просто… стойте здесь, хорошо? Я узнаю, как ваша мама. Я позабочусь о том, чтобы вы были в безопасности. Она скрылась среди гостей, оставив на полу несколько красных капель. Остальные взрослые забыли об Анне и Пенни. – Что-то мне не хочется быть в безопасности, – подмигнув, шепнула Анне Пенни. – Я хочу играть. Каролина Кари редко надевала броские украшения, обыкновенно предпочитая скромные серебряные безделушки. Она понятия не имела, какими же тяжелыми могут быть золото и драгоценные камни, и сейчас они отягощали ее, замедляли ее движения и превращали в мучительный труд простое поднятие руки. Мысль о том, чтобы танцевать во всем этом, казалась ей опрометчивой. Отходя от девочек, Кари в который уже раз попробовала снять с себя украшения, однако у нее снова затряслись руки, а все тело приготовилось завопить. Кари уронила руки. Здание выбрало ее для того, чтобы она нашла украшения, оно хотело, чтобы она их надела, и борьба с этим требовала энергии и силы воли, которых у нее в настоящий момент не было. Дамиан называл украшения «отголосками», воспоминаниями о тех, кто к ним прикасался, отражением зверств, вмурованных в здание. Кари чувствовала, как они оттягивают ей шею. Когда она подошла к матери девочек, та судорожно всхлипывала. Взяв Алвиту за руку, Кари отвела ее в сторону. Обе женщины постарались не обращать внимания на красное пятно, оставленное рукой Кари. – Как она?