— А это нормально. Потом новый Лидер приходит — и всё по новой. — А Лидеров часто выбирают? — Каждые три года. И каждый раз одно и то же. Последний наш, Серафим Макарыч Ненаглядный, а Ненаглядный — это фамилия, совсем уж зажрался. Когда предвыборную кампанию проводил, чего только не обещал нам, сирым и убогим. А на деле — как всегда. Как только к власти приходят — так сразу же забывают о том, что говорили. — Ничего не меняется, — вздохнул Илья. — Так чего ж вы от своей партии не выдвинете? — Так ведь только из Кабинета Советников в кресло Лидера попасть можно. А уж чтобы в Кабинет, — тут бабла немерено надо. — Тупая у вас система, жуть, — поморщился Илья. — Так что, танк брать? Косте ничего не оставалось, как сопровождать друга. Заползая внутрь бронированной машины, Костя отчаянно оглядывался в надежде найти хоть одного здравомыслящего человека, но вокруг все суетились, занимая свои места. В танк влезли трое, Митька ехал с ними, усевшись на место наводчика. Илья прыгнул за руль, потянув рычаги, и машина выехала, хрустя гусеницами по кускам искорёженного металла подземного бункера. В маленькое окошко, через которое и производился основной обзор, было видно, как собирались на улице целые вереницы всевозможной техники. А дальше, на площади, их уже ждала целая толпа разношёрстной молодёжи с разноцветными ирокезами и всевозможными транспарантами. Митька восседал на месте наводчика, чтобы в случае нападения дать достойный отпор. — Сейчас и радиостанцию настроим. — Он повернулся и начал вертеть всевозможные тумблеры. — О, вот оно, наше… — Своё личное? — поинтересовался Костя. — Конечно. Своя волна. Радио мятежников. Тут основные команды подаются, как и что дальше делать, — Митька пожал плечами. — И от прослушки защита. Сверху раздался стук, будто кто-то вскарабкался на танк. — Это ещё что за гости? — спросил Илья, приоткрывая люк. — Это же Рокси! Детка, ты хочешь ехать с нами? — Митька подвинулся. Сверху показались длинные ноги и стройные, обтянутые кожаными брюками бёдра, затем показалось бледное тело в коротком топике и косухе и, наконец, его обладательница — внутрь ловко запрыгнула девица с длинными зелёными волосами. — Знакомьтесь, Роксолана. Для своих — Рокси, — бросил Митька, сгруппировавшись ещё больше. — Ой, тут мест свободных нет, — улыбнулась зелёноволосая сирена. — Я на колени, — и «неловко» плюхнулась на Костю. Девушка сбросила кожаную куртку с заклепками, оставшись в одном тонком топике, плохо скрывающем высокую грудь, и шипастом ошейнике. А потом уселась поудобнее, обвивая рукой Костину шею и прижимаясь к нему вплотную. Он недоверчиво покосился на её щедро украшенные серьгами брови и заёрзал: — Я это… колено болит… Вон, у Ильи… — У Ильи — Ленка! — запротестовал тот. — И оба колена болят. В ответ девица расхохоталась и прижалась к Косте ещё сильнее, затем взглянула на Илью: — Оборотов добавь и перископ настрой! — А вы, девушка, в танках что ли разбираетесь? — подобрел вдруг Илья. — А то! Я же в танке родилась. — Она поправила волосы и придвинулась к Илье ещё ближе, дыша ему в шею. Ехать вчетвером в тесной кабине было не слишком-то комфортно. Затекали ноги, начинали ныть спины, да ещё и приставучая барышня накаляла обстановку жаром своего тела и горячим дыханием. То и дело она «невзначай» прижималась пышной грудью к кому-нибудь из друзей, хохоча и мурлыкая. В какой-нибудь другой обстановке, например, на берегу реки, это казалось бы интересным и многообещающим. Но в душной тесной кабине, в приближенных к боевым условиям, такое поведение начинало, мягко говоря, раздражать. Девушка хлопала пышными ресницами, в полумраке отбрасывающими на щёки длинные тени, и по очереди скользила взглядом по каждому из присутствующих. Один Митька, кажется, не слишком интересовался ею, рассматривая в приборе наведения, что творилось вокруг боевой машины. Через несколько минут танк встал. — Посидите, я сейчас. — Он полез наверх, открывая люк и с кем-то разговаривая. — Жарко здесь, — промурлыкала Рокси, оттягивая майку и дуя сложенными трубочкой губами в ложбинку между грудей. И тут друзья переглянулись, почувствовав, что сегодня им поладить никак не удастся, ведь каждый из них уже думал, как скорее вернуться в гараж. Нельзя же вот так взять и оставить девушку неудовлетворённой — не по-джентльменски как-то. Но тут заглянул Митька, протягивая ей скрученный трубкой рулон пластика: — Держи свой транспарант. Иди! Люк снова отбросили, и девчонка, легко стянув через голову маечку, выбралась наружу, потрясая немаленькой грудью и пританцовывая на танке с большим плакатом, на котором был изображён перечёркнутый Лидер — седой господин в чёрном костюме и причёской «ёжиком». — Ну, девка даёт… — усмехнулся Илья. — Красава. — Ну так в чём проблема? Она и не против вроде бы, — согласился Костя. — Как? Уступаешь? На тебя это не похоже… — Вы о Рокси? — вмешался Митька. — Так не парьтесь, она и групповушку любит. — Нет, я в этом участвовать не стану, увольте, — резко ответил Илья. — А чего так? А? Ленки испугался? — продолжал язвить Костя. — Так её здесь нет. Я не скажу, честно. — Да дело и не в Ленке. Слишком уж она, как бы это сказать… — Навязчивая, — нашёлся Костя. — Именно. Неинтересно даже. — Вот и я о том. А как же поухаживать? Уломать и уговорить, потешить мужское самолюбие? А то бери — не хочу. — Чем плохо? — спросил Митька. — Удобно даже. — Ты с ней тоже мутил? — Давно как-то, случайно вышло… А так у меня девушка есть. Хорошая. — Жениться собрался, что ли? — улыбнулся Костя. — Если получится. Могут и не разрешить. Понимаете, налог сперва нужно заплатить. А потом очередь, ксиву получить опять же… Не так всё просто. Беседу прервал какой-то шум. Недовольно загудела толпа. — Начинается, — припал к дальномеру Митька. — Сам побоялся показаться… Опять голограмма… — Дай посмотреть! — оттолкнул его в сторону Илья. — Вы что же, против изображения в телике воюете? Конечно, Лидеру вашему по барабану! Проблемы негров шерифа не интересуют. — Илья вперил взор в огромный, нависающий над площадью монитор. Из-за дыма и колышущихся транспарантов было нелегко рассмотреть выступающего вождя, однако было видно, как на экране чересчур доброжелательное лицо с фальшивой улыбкой шевелит тонкими губами. — Он же не дурак, под пули высовываться. — Митька заматывал свои дреды на затылке. — По камерам за реакцией народа наблюдает. Мониторит. — Что там? — придвинулся ближе Костя с надеждой взглянуть, сколько ещё на площади полуобнажённых девиц. — Да ничего особенного, — Илья уступил ему место лишь на пару секунд. — Рассказывает чего-то, жизнь райскую обещает… А по периметру вражеские танки… Ну-ка, — толкнул он локтем Костю. Сейчас я вам покажу, что такое настоящий протест. Вижу цель! Готовсь! Целься… Пли!!! Прогремел выстрел, дёрнулся затвор. Костя упал на колени, а Митька застыл с открытым ртом, глядя на вошедшего в азарт и прикусившего от удовольствия губу Илью: — Ты что, рехнулся?! — схватил он за шкирки Илью и оттолкнул в сторону. — Без приказа! — А что приказ, тут стихийно… по ситуации, — начал оправдываться Илья. — Митька, твою за ногу! — раздался из динамиков густой бас бородатого. — Ты что творишь, паршивец?! Монитор — вдребезги! Приказа не было! Митька отключил радио и обречённо взглянул на друзей. Снаружи поднялся невероятный шум, будто одновременно палили пушки и рвались гранаты. Толпа гудела, выли сирены. — Урррааа! В атаааку! — Илья победно поднял вверх кулак, и танк лениво покатился вперёд. — Враг не пройдёт! За Родину! За Нарнию! За… — не успел он вспомнить, за что ещё главнокомандующие ведут в бой свои батальоны, как ужасный удар сотряс внутренности боевой машины. Сначала друзья решили, что попросту врезались в оградительный кордон. Но танк закряхтел и начал наполняться едким дымом. Откашливаясь и вытирая слёзы, друзья откинули тяжёлый люк и выбрались наружу. Из моторного отсека в синее небо столбом поднимался дым. — Подбили малёк, — констатировал Илья и спрыгнул на землю, за ним последовал закрывающий модной инкосталевской рубашкой лицо Костя. Тут происходило нечто невообразимое: со всех сторон гремели выстрелы, коптили дымовые шашки, шипели водомёты, люди в чёрных масках нещадно лупасили дубинками людей с ирокезами, а те, в свою очередь, пинали их в ответ ногами и украшенными кастетами кулаками. Военные с оружием наперевес заталкивали в ржавые автобусы орущих и царапающихся девушек, большая половина которых была топлесс. Но больше всего пугал несущийся на друзей вооружённый бородатый Игорёк, танк которого они так бездумно подставили под огонь. Глядя на его перекошенную яростью физиономию, Илья схватил за полы пиджака друга и потащил прочь, чтобы затеряться в гуще событий и сбить бородача со следа. Вокруг орали, шумели и толкались, над головой пролетали камни и бутылки с зажигательной смесью. Два раза друзьям пришлось ползти сквозь дымовую завесу, пряча под пиджаками головы, и один — пригнувшись, убегать от мощной струи водомёта. Однако настоящая, всеобщая паника началась после того, как одна из полуобнажённых девушек пронзительно завизжала, бросив на землю транспарант и указывая пальцем в небо. Участники побоища тут же отвлеклись от своих дел и стали разбегаться в разные стороны. Даже защитники правопорядка принялись вышвыривать из машин лишних людей, чтобы схорониться там самим. Подняв головы, друзья замерли в нерешительности: над полупрозрачным городским куполом металось несколько огромных серебристых дисков, рёв которых иногда заглушал толпу. Диски то удалялись, возносясь к верху и становясь маленькими, то снова с невероятной скоростью приближались, будто норовя пробить защитное поле, отчего купол дрожал и шёл рябью, словно от брошенного в воду камня. Митинг уже затухал и сворачивался сам по себе, словно перед общей угрозой эти конфликты и столкновения уже не играли никакой роли. Люди запрыгивали в уцелевшие танки и машины, в страхе разбегались по соседним улочкам и подъездам. Илья с Костей развили невиданную скорость, с которой бегать не приходилось ещё ни разу. Грязные, закопченные и взъерошенные, они ворвались в тесный переулок. — Ох, ни фига себе, — Илья остановился, чтобы отдышаться, и схватился за ноющий от непривычного бега бок, — еле ноги унесли!