– В смысле? – Геннадий посмотрел на Романа. – Люблинская спит с Антоном, а Генрихович делает вид, что не в курсе. – Потому что он придурок! – выкрикнул Славка. – Люблинская с Амбарцумяном?! – удивился Генка. – Ну. Уставившись в пол, Геннадий почесал покрытый трехдневной щетиной подбородок. – Я не знал. – Не знал он, – заплетающимся языком прогудел Карасев. – Пить надо меньше, весь поселокзнает, а ты как одуванчик. Вскоре Апликаев ушел. Оставшись наедине с Самойловым, Вячеслав спросил: – Мне-то скажешь, че там у тебя за дело? Я могила. – Давай лучше еще по баночке. – Давай. – Вячеслав полагал, что Генка дойдет до кондиции и сам разболтает обо всем на свете. Но он ошибся, просидев еще около часа и основательно набравшись, Геннадий такничего и не сказал. Сославшись на разламывающуюся от боли голову, Самойлов отправился домой. Он вышел из гаража и не спеша потопал по дороге, пытаясь прикурить. В голове крутились шальные мысли: сначала он подумал про полковника, потом про его молодую жену. Затем мысли резко перескочили на Антона Амбарцумяна. Внезапно Самойлов остановился и, почесав затылок, повернул в противоположную от своего дома сторону. Его путь лежал в коттеджный поселок. В поселке, остановившись у одного из домов, Геннадий посмотрел на часы. Постояв несколько минут у калитки, он вошел внутрь и, пошатываясь, направился к двери. Позвонил. Ему открыли. Зайдя в прихожую, Самойлов взглянул мутными глазами в глазачеловеку, открывшему дверь, и, выдержав паузу, заплетающимся языком проговорил: – Я знаю все! Абсолютно все… Ясно? ГЛАВА 4 Таня сидела в саду в кресле-качалке, с жадностью поглощая строчки любовного романа. Зачитавшись, она не сразу заметила семенящую по дорожке Катку. Ну а когда заметила, волей-неволей вспомнила о правилах хорошего тона, отложила книгу в сторону и натянуто улыбнулась. – Анфисы сейчас нет, – сухо проговорила любительница сентиментальной прозы, не предложив соседке присесть. – Да? – Катарина изобразила на лице удивление. – Жаль. Тань, не возражаешь, если я присяду? – Ради бога. Усевшись на ротанговый стул, Катка никак не могла начать разговор, да и Татьяна, ерзая в кресле, судорожно пыталась найти тему для беседы. В этот момент на крыльце появился Мишка. Надевая на ходу бейсболку, он подошел к качалке, поздоровался с Катариной и обратился к тетке: – Тетя Тань, я пойду к Кириллу. – Иди, – апатично ответила та, – только к обеду не опаздывай. – Постараюсь. – Мишка убежал. – Он, наверное, переживает, – осторожно начала Копейкина, глядя вслед Михаилу. – Ты о чем? – Об исчезновении Алевтины. – Я тебя умоляю, с какой стати он должен переживать из-за идиотской выходки малолетней нахалки? Она ему абсолютно посторонний человек. – Алевтина – его сводная сестра. – Она ему никто! – отчеканила золовка Виктора. – Ни Алевтина, ни Анфиса, ни ее чокнутая мать. Эти люди нам посторонние! – Вы уже четыре года живете под одной крышей. – Не вижу связи. – Тань, неужели тебя совсем не волнует исчезновение Али? – Представь себе, нисколько! Понимаю, это звучит грубо, наверное, даже жестоко, но повторяю, я ни капли не сочувствую Анфиске. Она это заслужила, воспитала беспардонную девицу, теперь пусть собирает урожай. – Ты так сильно ее ненавидишь? – Это не ненависть, это больше чем ненависть, я органически не переношу семейство Анфисы: они разрушили нашу жизнь. – Чью именно? – Моей сестры. – Насколько мне известно, Виктор познакомился с Фиской спустя четыре года после смерти жены. Татьяна скривила губы в усмешке. – Насколько тебе известно, – передразнила она Катку. – А откуда у тебя такая информация? – Анфиса рассказывала. – Анфиса – наглая лгунья и лицемерка, она пытается выглядеть в глазах окружающих эдакой простушкой-хохотушкой, а на деле хищная, как акула. – Не понимаю. – Витька крутил с ней любовь еще при жизни Томы. Когда Тамаре стало известно, чтомуженек наставляет ей рога, в некогда дружном семействе начались скандалы. Потом Томка заболела и умерла. Она умерла, потому что у нее вконец расшаталась нервная система. Из красивой бабы Томуся за считаные месяцы превратилась в старуху. А Витька посмелприволочь эту гадюку в дом, да еще с довеском в виде слабоумной матери и нахальной дочурки. – Я этого не знала. – Я подозревала, что Анфиска морочит тебе голову, она по этой части спец, любого вокруг пальца обведет. – Но, Тань, даже если все сказанное тобой правда, при чем здесь Алевтина, она не виновата в грехах матери. – Алевтина – копия своей мамаши! Это у них семейное, бабка того же поля ягода. Семейка Франкенштейнов. Вот пусть теперь Анфиска ручки-то позаламывает, ожидая появления Альки, пусть страдает, как страдала я, когда умерла Тамара. Или как страдали Антон с Мишкой, лишившись матери. Ты сама видишь, что стало с Михаилом, а ведь был нормальным пареньком. – Он и сейчас в норме. – Не притворяйся, всем известно, что у Мишки проблемы с развитием. Еще неясно, какизменится ситуация, когда ему стукнет двадцать, может, он на всю жизнь останется десятилетним мальчиком в умственном плане. – Тань, а как ты считаешь, куда могла деться Аля? – резко спросила Катка. – Понятия не имею. Но, зная ее паршивый характер, не удивлюсь, если девица состряпала хитроумный план, прежде чем свалить отсюда. – В поселке поговаривают о маньяке. – А о Чебурашке в скафандре не поговаривают? Все это бабские сплетни, никакого маньякане существует. Я более чем уверена, что Алька тусуется у какого-нибудь парня. – Маловероятно. – Да плевать я на нее хотела. – Похоже, больше всех Алевтину ненавидела именно ты. На минуту Татьяна замолчала, а затем разразилась громким смехом. – Ну ты даешь, вот рассмешила так рассмешила. Неужели ты думаешь, что я причастна к исчезновению Альки? – Такое вполне могло иметь место. – Ты меня удивляешь, стала бы я марать руки, еще чего.