— Предупредить королеву! — повторил Атос. — А как это сделать? Разве у нас есть связи при дворе? Разве мы можем послать кого-нибудь в Париж, чтобы это не стало тотчас известно всему лагерю? Отсюда до Парижа сто сорок лье. Не успеет наше письмо дойти до Анжера, как нас уже засадят в тюрьму! — Что касается того, как надежным путем доставить письмо ее величеству, — начал, краснея, Арамис, — то я беру это на себя. Я знаю в Туре одну очень ловкую особу. Арамис замолчал, заметив улыбку на лице Атоса. — Вот так раз! Вы против этого предложения, Атос! — удивился д'Артаньян. — Я не совсем его отвергаю, — ответил Атос, — но только хотел заметить Арамису, что он не может оставить лагерь, а ни на кого, кроме нас самих, нельзя положиться: через два часа после отъезда нашего гонца, все капуцины, все шпионы, все приспешники кардинала будут знать ваше письмо наизусть, и тогда арестуют и вас, и вашу ловкую особу. — Не говоря уже о том, — вставил Портос, — что королева спасет Бекингэма, но не спасет нас. — Господа, то, что сказал Портос, не лишено здравого смысла, — подтвердил д'Артаньян. — Ого! Что такое творится в городе? — спросил Атос. — Бьют тревогу. Друзья прислушались: до них и в самом деле донесся барабанный бой. — Вот увидите, они пошлют на нас целый полк, — заметил Атос. — Не собираетесь же вы устоять против целого полка? — спросил Портос. — А почему бы и нет? — ответил мушкетер. — Я чувствую себя в ударе и устоял бы против целой армии, если бы мы только догадались запастись еще одной дюжиной бутылок. — Честное слово, барабанный бой приближается, — предупредил д'Артаньян. — Пусть себе приближается, — ответил Атос. — Отсюда до города добрых четверть часа ходьбы. Следовательно, и из города сюда понадобится столько же. Этого времени для нас более чем достаточно, чтобы принять какое-нибудь решение. Если мы уйдем отсюда, то нигде больше не найдем такого подходящего места для разговора. И знаете, господа, мне именно сейчас приходит в голову превосходная мысль. — Говорите же! — Разрешите мне сначала отдать Гримо необходимые распоряжения. Атос движением руки подозвал своего слугу и, указывая на лежавших в бастионе мертвецов, приказал: — Гримо, возьмите этих господ, прислоните их к стене, наденьте им на головы шляпы и вложите в руки мушкеты. — О великий человек! — воскликнул д'Артаньян. — Я тебя понимаю. — Вы понимаете? — переспросил Портос. — А ты, Гримо, понимаешь? — спросил Арамис. Гримо сделал утвердительный знак. — Это все, что требуется, — заключил Атос. — Вернемся к моей мысли. — Но мне бы очень хотелось понять, в чем тут суть, — продолжал настаивать Портос. — А в этом нет надобности. — Да, да, выслушаем Атоса! — сказали вместе д'Артаньян и Арамис. — У этой миледи, у этой женщины, этого гнусного создания, этого демона, есть, как вы, д'Артаньян, кажется, говорили мне, деверь… — Да, я его даже хорошо знаю, и мне думается, что он не очень-то расположен к своей невестке. — Это неплохо, — сказал Атос. — А если бы он ее ненавидел было бы еще лучше. — В таком случае, — обстоятельства вполне отвечают нашим желаниям. — Однако я бы очень желал понять, что делает Гримо, — повторил Портос. — Молчите, Портос! — остановил его Арамис. — Как зовут ее деверя? — Лорд Винтер. — Где он теперь? — Как только пошли слухи о войне, он вернулся в Лондон. — Как раз такой человек нам и нужен, — продолжал Атос. — Его-то и следует предупредить. Мы дадим ему знать, что его невестка собирается кого-то убить, и попросим не терять ее из виду. В Лондоне, надеюсь, есть какое-нибудь исправительное заведение, вроде приюта Святой Магдалины или Дома кающихся распутниц. Он велит упрятать туда свою невестку, и вот тогда мы можем быть спокойны. — Да, — согласился д'Артаньян, — до тех пор, пока она оттуда не выберется. — Вы, право, слишком многого требуете, д'Артаньян, — заметил Атос. — Я выложил вам все, что мог придумать. Больше у меня в запасе ничего нет, так и знайте! — А я нахожу, — выразил свое мнение Арамис, — что лучше всего будет, если мы предупредим и королеву, и лорда Винтера. — Да, но с кем мы пошлем письма в Тур и в Лондон? — Я ручаюсь за Базена, — сказал Арамис. — А я за Планше, — заявил д'Артаньян. — В самом деле, — подхватил Портос, — если мы не можем оставить лагерь, то нашим слугам это не возбраняется. — Совершенно верно, — подтвердил Арамис. — Мы сегодня же напишем письма, дадим им денег, и они отправятся в путь. — Дадим им денег? — переспросил Атос. — А разве у вас есть деньги? Четыре друга переглянулись, и их прояснившиеся было лица снова омрачились. — Смотрите! — крикнул д'Артаньян. — Я вижу черные и красные точки… вон они движутся. А вы еще говорили о полке, Атос! Да это целая армия! — Да, вы правы, вот они! — сказал Атос. — Как вам нравятся эти хитрецы? Идут втихомолку, не бьют в барабаны и не трубят… А, ты уже справился, Гримо? Гримо сделал утвердительный знак и показал на дюжину мертвецов, которых он разместил вдоль стены в самых живописных позах: одни стояли с ружьем у плеча, другие словно целились, а иные держали в руке обнаженную шпагу. — Браво! — одобрил Атос. — Вот это делает честь твоему воображению! — А все-таки, — снова начал Портос, — я очень хотел бы понять, в чем тут суть. — Сначала давайте уберемся отсюда, — предложил д'Артаньян, — а потом ты поймешь. — Погодите, господа, погодите минутку! Дадим Гримо время убрать со стола. — Ого! — вскричал Арамис. — Черные и красные точки заметно увеличиваются, и я присоединяюсь к мнению д'Артаньяна: по-моему, нечего нам терять время, а надо поскорее вернуться в лагерь. — Да, теперь и я ничего не имею против отступления, — сказал Атос. — Мы держали пари на один час, а пробыли здесь полтора. Теперь уж к нам никто не придерется. Идемте, господа, идемте! Гримо уже помчался вперед с корзиной и остатками завтрака. Четверо друзей вышли вслед за ним и сделали уже шагов десять, как вдруг Атос воскликнул: — Эх, черт возьми, что же мы делаем, господа! — Ты что-нибудь позабыл? — спросил Арамис. — А знамя, черт побери! Нельзя оставлять знамя неприятелю, даже если это просто салфетка. Атос бросился на бастион, поднялся на вышку и снял знамя, но так как ларошельцы уже приблизились на расстояние выстрела, они открыли убийственный огонь по человеку, который, словно потехи ради, подставлял себя под пули. Однако Атос был точно заколдован: пули со свистом проносились вокруг, но ни одна не задела его. Атос повернулся спиной к защитникам города и помахал знаменем, приветствуя защитников лагеря. С обеих сторон раздались громкие крики: с одной — вопли ярости, с другой — гул восторга. За первым залпом последовал второй, и три пули, пробив салфетку, превратили ее в настоящее знамя. Весь лагерь кричал: — Спускайтесь, спускайтесь! Атос сошел вниз; тревожно поджидавшие товарищи встретили его появление с большой радостью. — Пойдем, Атос, пойдем! — торопил д'Артаньян. — Прибавим шагу, прибавим! Теперь, когда мы до всего додумались, кроме того, где взять денег, было бы глупо, если бы нас убили.