— Я ловушки подготовлю. — Коль, не она это. Угомонись. — Да, надо. Хотя бы потому, что я об этом с тобой вообще говорить не должен. Так что прошу, держи рот на замке. — Она жестом показала, что запирает его на ключ. — Надо ехать в отделение. Какая тут маршрутка поблизости останавливается? — Ты на общественном транспорте передвигаешься? — Бывает. А куда деваться? Моя колымага в ремонте, а служебные все на выездах. — Давай я тебя подвезу. — Буду благодарен. Хочешь, посуду на кухню унесу? — И, не дожидаясь ответа, стал собирать тарелки. Через пять минут они загрузились в машину. Николя осмотрел салон и констатировал: — На старье ездишь. Я думал, это твоего бати тачка. — У него как раз машина новая. А мне и эта сойдет. — Ты очень изменилась, Ада. — Сама это отметила сегодня, когда достала из шкафа платье за полторы тысячи евро и подумала, какой же дурой была. Отдала такие деньги за бирку с фирменным логотипом. Ткани там всего три метра, и это не шелк ручной работы, а обычный шифон. Пакистанцы его по сто евро за рулон продают всем этим модным домам. Она послушала себя со стороны и мысленно хохотнула: «Я попала под дурное влияние Правдина! Еще пара вечеров с ним, и начну покупать футболки по пятьсот рублей и шорты в секонд-хенде…» Они доехали до отделения. Ада вышла вместе с Николя из машины. Решила проверить багажник. Там что-то гремело. Открыв его, девушка покачала головой. Все переворошил Дмитрий Правдин, пока искал коньяк. Мог бы и поаккуратнее… Мысль оборвалась, когда Ада наткнулась на незнакомый пакет, из которого сыпалась земля. А еще пахло чем-то горелым. Это что еще за фигня? Осторожно подцепив край, она заглянула внутрь. Головешки, огарок церковной свечи… Земля, грязная, темная. И фотография. Тоже обгорелая. На ней Дашка. И лицо ее проткнуто обугленной булавкой. Ада отшатнулась. Откуда в ее багажнике эта пакость? Тут вспомнились странные вопросы Димы. Он задавал их после того, как вернулся на пляж с бутылкой. Она не понимала, почему он интересуется, верит она в черную магию или нет, а теперь все встало на свои места. Он нашел этот омерзительный пакет и заглянул в него. Нужно позвонить ему, узнать, так ли это. Она вытащила телефон, стала листать книжку, но… В ней не было Правдина. Они так и не обменялись номерами. Подавив в себе желание выкинуть гадкий черный пакет, Ада закрыла багажник. Нужно разобраться, кто его подкинул. На ум шло только одно имя, точнее, прозвище — Сорока. Если верить Николя, она и не на такое способна. Ада подошла к водительской дверке, собралась открыть ее и замерла. Из машины, что припарковалась по соседству, выбрался Артур. Они встретились взглядами. «Люблю, — простонала мысленно Ада. — Не хочу новой жизни с другим… Только с ним!» Из авто (это был черный «Мерседес», отполированный до слепящего блеска) показался мужчина в костюме. Плюгавый, сутулый, но очень дорого одетый. На длинном носу очки в золотой оправе. А на манжетах запонки. В руке роскошный кейс. Такими адвокатов показывают в гангстерских фильмах, Ада не думала, что они и в реальности могут так выглядеть. — Артур, не стоим, топаем. Мы уже опаздываем на две минуты. Это нехорошо. Но тот стоял, не топал. И смотрел на Аду. Глаза растерянные. — Господин Мурадян, поторопитесь! — прикрикнул на него адвокат. Артур пошел за ним, но взгляда от Ады не отрывал. В итоге врезался носком в поребрик, чуть не упал. На его ноге что-то запиликало и замигало. Гангстерский адвокат схватил его под руку и, что-то сердито бурча, потащил к крыльцу здания. Глава 3 Он стучал в железные ворота, сегодня запертые, но на этот громкий звук никто не вышел. Димон уже приходил к дому афганцев, когда ему не открыли, решил, что рано и Абдула еще спит. Сходил позавтракал. Покормили невкусно и кофе дрянной налили. Лучше бы не торопился и поел в детсаду. Тетя Лара обещала оладушки со сгущенкой и фруктовый салат. Чтобы заглушить во рту горечь от кофе, купил у уличного торговца мандаринов. Съел и их. Тоже не понравились, кислые. Вернулся к воротам. Постучал снова. Со всей силы, кулаком. — Сынок, ты руки побереги, — услышал он за спиной. — И мои барабанные перепонки. Димон обернулся. Увидел немолодую женщину, похожую на учительницу с фотографий советских время. Костюм из трикотажа с длинной юбкой, блузка с жабо, очки в роговой оправе. Седые волосы пострижены под каре и подвиты вовнутрь. Приятная тетечка, подумал Правдин. Если она и была учительницей, то не злой. — Доброе утро. — Здравствуй. Ты к кому? — К Абдуле. Ивану то есть. — И я. Что-то он трубку не берет. Звоню-звоню. — Не случилось ли чего? — забеспокоился Димон. — Всякое может быть. Поэтому я с работы отпросилась, чтобы проведать Абдулу. Его все так называют, не переживай. — Вы в школе работаете? — Нет. В дендрарии кассиром. Меня зовут Екатериной. — А по отчеству? — Это лишнее, я же не учитель. — Она поманила Диму за собой. — Пойдем, проведу тебя внутрь. — Точно, есть же еще вход. Дом на двоих. — Вот именно. А ты колотишь, кулаки в кровь разбиваешь. — И Екатерина указала на костяшку, с которой на самом деле была содрана кожа. А он и не заметил. Они прошли вдоль забора, завернули за угол, и Димон увидел калитку. Но и она была заперта. Это Катерину не остановило. Женщина просунула пальцы между металлических пластин, из которых была изготовлена калитка, и отодвинула щеколду. Дверь открылась, даже не скрипнув. — Я жила в этом доме, — сообщила женщина. — Меня, беженку, мама Ильи приютила. Это их половина была. В другой старые девы обитали, сестры Тарасевич. На суженых гадать к Хомяковой ходили до седых волос. — Она правда экстрасенсорными способностями обладала? — Была в ней какая-то сила. Могла головную боль снять прикосновением. Чирей заговорить. Ауру чистила. Прошлое видела. А будущее нет. Иначе не потеряла бы все деньги. Екатерина прошла к той части дома, которую выкупил Абдула. Поднялась на крыльцо. Дернула руку, оказалось, заперто. — Уехал? — предположил Димон. — Куда? Он еле ходит. — В больнице? — Мне бы позвонили. Я контактное лицо. — Может, в Следственный комитет вызвали для допроса? Она не ответила. Спустилась с крыльца и стала обходить дом. Димон потрусил за ней. — Дома его нет, — констатировала Катерина, заглянув во все окна — они находились низко. — Но инструмент не убран. Абдула никогда не оставлял его валяться. Беспокойство нарастало. Димон перешел на половину Хомы. Посмотрел в окно спальни. Вчера на кровати лежал мертвый Илья, а сегодня… Абдула! Без «розочки» в шее, но с открытыми глазами, смотрящими в потолок. — Он тут, — крикнул Димон и рванул створку окна.