Через некоторое время стало ясно, что ему следует отказаться от этой мысли, что он и сделал. Он похоронил тихое желание в глубине души, никогда не вспоминая о нем. Все сложилось не так, как он себе представлял, но он безмерно благодарен за это. У него есть Нино. Вторая связь. Случайная встреча и чудесное стечение обстоятельств, которые он никогда не предвидел. Он не мог просить ни о чем большем. И не стал бы. Когда Харука возвращается домой, уже наступает ночь, и в доме царит тишина. Он заходит на кухню, где белый лунный свет льется через стеклянные двери во двор и попадает на массивный дубовый стол. Харука проходит вперед, поражаясь представшему перед ним роскошному зрелищу. Толстые черные свечи занимают центр стола, мерцая и мягко горя; рядом с ними стоит высокая стеклянная ваза, наполненная распустившимися красными розами. Атмосфера наполнена мрачной элегантностью и романтикой. Внезапно Нино оказывается позади него и обхватывает Харуку руками за талию, обнимая и притягивая к своей груди. Он крепко целует Харуку прямо под ухом. – Tesoro, bentornato a casa. Дорогой, добро пожаловать домой. Ухмыляясь, Харука дотрагивается до него. – Grazie, amore mio[6]. Это выглядит восхитительно. – Это напоминает мне о тебе. – Нино тянется вверх, чтобы расслабить воротник на его шее. Он опускает голову и нежно целует верхнюю часть спины Харуки. – Твоя аура и глаза не светились таким ярким розово-красным цветом с тех пор, как мы соединились. Я скучаю по этому. Харука поворачивается в его объятиях, а затем обнимает Нино за плечи. – А я нет, – говорит он. – Я предпочитаю, чтобы моя сущность переплеталась с твоей. Он наклоняется, чтобы поцеловать Нино, наслаждаясь его насыщенным, пропитанным корицей вкусом. Когда Харука связал себя с Юной в первый раз, его сущность не менялась столь радикально. В новой связи с Нино все изменилось: их открытое общение и общая динамика. Страсть и любовь, которую он чувствует, более всепоглощающая, почти дикая. Харука все еще колеблется, но он уже начал привыкать к этому. Нино поднимает голову, янтарные глаза сияют. – Присаживайся, я налью тебе бокал. – Повинуясь, Харука двигается к столу, а Нино произносит из-за барной стойки: – У меня есть еще один сюрприз для тебя, но он еще не готов. Мне нужно больше времени. – И когда мне ожидать этот сюрприз? – Мм… может быть, в следующем месяце? – усмехается Нино. – Я откусил немного больше, чем мог прожевать. Как продвигается проект перевода? – Сложно. Превосходно. – Он устраивается поудобнее за столом и смотрит в окно. Цветущие вишневые деревья во внутреннем дворе трепещут в тенистых розовых оттенках, покачиваясь от ночного ветерка. – Я много читаю на латыни для удовольствия, но мое понимание юридической терминологии оставляет желать лучшего. В следующий визит мне понадобятся мои словарь и лексикон. – Как поживают Фудзихара? – спрашивает Нино, ставя перед ним доверху наполненный бокал мерло. – Замечательно. – Харука берет свой бокал и делает глоток, прежде чем продолжить. – В их семейном гнездышке всегда тепло и уютно. – Я думаю… у нас тоже, – отвечает Нино, расставляя тарелки. – Конечно, так и есть. – Харука смотрит на него, сбитый с толку. – Я сказал это не для сравнения. Нино обходит стойку, держа две обеденные тарелки в руках. – Тебе очень нравятся близнецы, да? Как их зовут? – Шион – это девочка, а Амон – мальчик. Да, они восхитительны. А что у нас тут? Он бросает взгляд вниз на искусно расставленные блюда. Пахнет свежими травами – теплыми, маслянистыми и сочными. – Первое блюдо – морские гребешки с соусом сальса верде. У нас будет всего три блюда. Когда Харука берет в руки вилку, у него текут слюнки. – Il secondo?[7] – Второе блюдо – панированные flletti di cernia[8] с кунжутом и жареными овощами. На десерт у нас есть небольшой шоколадный торт с расплавленным чили. Боже, помоги мне. Как он оказался рядом с этим созданием? Этот красивый, харизматичный вампир, который кормит и балует его. Который любит его и помогает ему. Харука пережил много трудностей и трагедий – потерю родителей в детстве, невиданный разрыв связи. Но с появлением Нино кажется, что жизнь воздала ему компенсацию одним невероятным, размашистым жестом. – Ты превзошел самого себя, – произносит Харука. – Это божественно. Когда ты даешь советы своим клиентам в Кансае, ты предлагаешь рецепты? – Иногда, но… я стараюсь не слишком совать свой нос в их меню, особенно если речь идет о блюдах, с которыми я не особо знаком. Если я вижу необходимость, потому что это влияет на их финансы, я даю несколько общих советов. – Например? – интересуется Харука, откусывая еще один кусочек морского гребешка с маслом. Он хрустит и практически тает во рту. – Я говорю им, чтобы они делали свое меню небольшим. Огромные и разнообразные меню могут стать убийцей бизнеса. Во-первых, дорого держать столько ингредиентов на складе. Во-вторых, это влияет на качество. Харука кивает. – Они замораживают продукты, чтобы продлить срок хранения. – Именно, и мне это не нравится, – отвечает Нино. – Моя философия такова: делай свою еду свежей и качественно приготовленной. Меньшее меню поможет им добиться успеха. Большинство семейных ресторанов в Японии хорошо относятся к этому. Я не сталкивался с чем-то слишком сумасшедшим, поэтому я стараюсь не брать в клиенты крупные сети. – Да, в крупном бизнесе я представляю, как трудно будет вносить изменения в разных местах. Замороженные продукты также неизбежны для увеличения срока хранения. Харука откусывает последний кусочек морского гребешка, предвкушая следующее блюдо. Он смотрит на Нино, а его приятель в полупустую тарелку. – Любовь моя, почему ты не ешь? – спрашивает Харука. Что-то отвлекает его. Пока они оба не восприимчивы к этому, они не могут явно читать мысли друг друга. Обоюдно, они решили, что лучше дать друг другу возможность быть наедине со своими мыслями. Нино делает глубокий вдох, прежде чем поднимает на него свои яркие глаза. – Я… последние несколько недель у меня кое-что на уме. Мне кажется, что мы уже должны были поговорить на эту тему, но я просто никогда не… – Нино, в чем дело? – спрашивает Харука, его грудь сжимается от внезапного изменения атмосферы. – Ты… и Юна. Вы были связаны с ней десять лет, верно? – Да, – отвечает Харука, его голос терпелив, но тело напряжено. Меньше всего ему хочется обсуждать свою предыдущую спутницу жизни, особенно в ночь их совсем небольшой годовщины. Нино проводит рукой по волосам – явный признак его тревожности. – Почему… почему у вас двоих не было детей? Если вы были вместе так долго, то должны были завести детей. Вздыхая, Харука откидывается на спинку стула, его аппетит окончательно портится. Глава 4 У меня хреновое предчувствие. Сердце Нино бешено колотится. Он размышляет об этом уже несколько месяцев, эта тема не дает ему покоя и цепляется за края его сознания. Он всегда подавлял это желание, зная, как сильно Харука не любит говорить о своей первой супруге. И все же это произошло. Неловко выплеснулось наружу за ужином в честь их годовщины. – Юна не хотела детей, – говорит Харука, не моргая. Больше ничего. – Так… это все? – уточняет Нино. – Конец истории? Вы двое никогда не пытались… Харука делает заметный вдох, его взгляд перемещается к дверям внутреннего дворика. – Пытались. Однажды она забеременела, но в итоге потеряла ребенка. Больше мы не пытались. Проклятье. Нино чувствует себя так, словно его ударили кулаком в грудь. Его горло сжимается. – Мне так жаль… Харука кивает. – Это не то, о чем мне хочется думать. В голове Нино возникает следующий естественный вопрос: хочет ли Харука еще детей? Харука все еще хочет детей. Хочет ли он иметь большую семью? Стоит ли им обратиться за помощью, чтобы попытаться когда-нибудь завести детей? Но Нино сам не может ответить на эти вопросы. Он не знает, чего хочет, потому что лишь недавно задумался над этим вопросом. В чем-то он все еще чувствует себя подростком. Он не может представить, что будет отвечать за жизнь маленьких вампиров – учить и направлять их между древней культурой и сложностями современного общества – он все еще сам пытается в этом разобраться. Харука берет бокал с вином и подносит его к губам, а затем откидывает голову назад, чтобы осушить его содержимое. После этого он встает из-за стола, Нино в панике тоже поднимается, преграждая ему путь.