– Да, – отвечает Джованни. – И у них есть сделка по программированию с корпорацией Fischer, которая зависит от него. Официант подводит их к столику в центре зала. Когда Джованни выдвигает ей стул, Селлина чувствует себя как в аквариуме, но теперь это часть ее жизни. Она высоко поднимает голову и садится, разглаживая приталенный материал своего черного платья, подчеркивающего ее изгибы. Джованни садится рядом с ней, и официант подает им меню. – Спасибо. – Она улыбается, затем открывает его и смотрит содержимое. – А Пол Фишер – младший сын, который женится в январе. У меня уже есть дата в календаре. Он возглавляет проект со стороны клиента, если я правильно помню? Когда Джованни ничего не отвечает, Селлина поднимает на него глаза. Он словно завороженный смотрит на нее. – Ты невероятная. И потрясающая. – Спасибо. – Селлина подмигивает. – Меня удивляет то, как быстро ты запоминаешь и учишь всю эту банальную чушь, которую мне приходится выносить каждый день. Ты ведешь себя так, будто тебе это очень нравится… – Я не притворяюсь, Джованни. Я правда увлечена. Потому что я люблю тебя, наше общество и хочу помочь. Мне интересно узнавать и быть посвященной во все эти разные стороны бизнеса и аристократии. Это захватывающе. Когда Джованни берет в руки меню, на его лице читается скептицизм. Его широкие плечи поднимаются и опускаются в глубоком вздохе. – Захватывающе? Хотел бы я разделить твой энтузиазм. Я нахожусь в вечном состоянии истощения. – Я думаю, это огромное облегчение, что Доменико хорошо реагирует на нашу смешанную кровь, а также кровь Нино и Харуки. Одним стрессом меньше. Он тяжело откидывается на спинку своего стула, качая головой. – Огромное облегчение. Боже. Все эти годы мне приходилось жить в одиночестве. И послушай – доктор позвонил мне час назад и сказал, что биология отца исцеляется от этой смеси всех нас. Что-то в сочетании меня, Нино и наших партнеров делает его сильнее, чем он был за последние десятилетия. Ты можешь поверить в это дерьмо? Чтоб меня! – Просто сосредоточься на позитиве. – Селлина подбадривает, поднимая свое меню, чтобы изучить его. Она молча наблюдает за ним. С тех пор как они сблизились, он, несомненно, стал более расслабленным – хмурые морщины на его лбу уже почти незаметны. Близился конец напряженного сезона в художественной галерее, и Селлина сама немного устала. – Джи. – Да, красавица. – Ты когда-нибудь был в отпуске? Он отрывает взгляд от меню. – Что это? – Стоп… – Как ты это произносишь? От-пуск? – Джованни смеется, откладывая меню. – Я знаю, что такое отпуск, но могу и ошибаться. – Ладно… – Селлина складывает руки на столе, наклоняясь вперед. – О каком отпуске ты мечтаешь? – Танзания. Селлина недоверчиво щурит глаза. – Ты сейчас подлизываешься ко мне? – Нет. – Джованни смеется. – Когда мы были детьми, ты каждую зиму уезжала на месяц в поместье своей тети на Занзибаре, так? – Да, конечно. – Когда ты возвращалась, то рисовала такую яркую картину белого песчаного пляжа и бирюзового моря, находящегося прямо возле ее поместья! Экзотические птицы и пальмы. И я всегда хотел поехать туда и увидеть все своими глазами. Селлина моргает, впечатленная. – Ха. Ты это помнишь? – Я помню о тебе все. Я помню, как ты впервые пришла с выпрямленными волосами в конце тридцатых. Я помню, ты рассказывала Нино о том, как тебе нравились Boyz II Men и Guy в девяностых, поэтому я купил оба альбома и в итоге тоже полюбил это дерьмо. Я помню, что в начале 2000-х ты встречалась с тем маленьким придурком второго поколения – Карлосом Руссо, владельцем популярного ресторана морепродуктов в Навильи. И по сей день я не ступаю в его ресторан, а он понятия не имеет почему. – Первые два момента были очень милыми. – Селлина улыбается, качая головой. – Но последний был чертовски мелочным. – Я мелочный, как черт. – Джованни ухмыляется и хмурится. – Да пошел он. Ему повезло, что он жив. Они оба смеются, но Селлина берет себя в руки, когда официант возвращается, чтобы принять заказ на напитки. Когда он уходит, она снова поворачивается к Джованни, забавляясь. – Значит, ты отслеживал всех вампиров, с которыми я встречалась, и тайком затаивал на них обиду? Это был какой-то своеобразный романтический жест? Я бы предпочла розы. – И да, и нет. – Джованни усмехается, потирая затылок. – Я просто ревновал. И слишком много думал, лежа ночью в постели – потому что это единственное время, когда я был предоставлен самому себе. Я думал о том, как ты связала бы себя узами брака с каким-то неудачником, который был бы ниже тебя. И о том, как я сделал бы счастливое лицо, посещая твою свадьбу и поздравляя тебя, не бросившись сразу после этого с ближайшего небоскреба. Но поскольку ты сто лет кормила Нино, я знал, что ты не сможешь предложить свою кровь кому-то еще, пока он все еще питается от тебя, как пиявка. – Не пиявка, – дуется Селлина, хотя Джованни отчасти прав, это было постоянным предметом спора на протяжении всей ее жизни на свиданиях. Это было трудно объяснить: «Извини, я не могу позволить тебе пить мою кровь, потому что я – источник для моего лучшего друга. Нет, у нас нет романтических отношений. Нет, мы не связаны. Он эмоционально травмирован, и я просто должна его поддержать. Ты не против?» Ее отношения никогда не длились очень долго, но она также ни к кому не была слишком привязана. То есть за исключением мужчины, сидящего рядом с ней. Он всегда оставался в дальнем уголке ее сознания и сердца. Она игнорировала его годами – не обращала на него внимания. Но он всегда был там, занимая особое место. Джованни скрещивает руки. – Наверное, в каком-то смысле он мне помог. Хотя я никогда ему этого не скажу… маленький мешающий кровосос. – Мне уже надоело, что ты грубишь Нино, и что ты сделал, чтобы он появился у меня на пороге посреди ночи несколько недель назад? Он делает паузу, его лицо выражает вину. – Он ничего не сказал? – Нет. Я могла сказать, что он был расстроен, но он сказал мне, что поддерживает нас и что я должна позвонить тебе. Я не позвонила, но через час ты все равно появился на моем пороге. Выкладывай. Джованни глубоко выдыхает и смотрит в сторону, все еще поддерживая молчание. Это заставляет Селлину улыбнуться. – Ты не хочешь мне рассказывать, потому что знаешь, что поступил неправильно. – Не неправильно. Но возможно… грубо. – Слушай, у Нино все замечательно, да? Он больше не привязан к моему бедру и не прячется в твоем поместье. Он связан с невероятным человеком, который обожает его и готов ради него на все. У него свой бизнес и связи в новом королевстве, и ты даже признался, что впечатлен тем, что он сделал для себя. Он отправился в Йемен, чтобы помочь спасти порабощенных вампиров и разгадать давнюю культурную тайну! Может, ты сделаешь ему поблажку? Ты на него накричал, я знаю. Он не ребенок – если ты просто поговоришь, он тебя послушает. – Я знаю. Я больше так не буду. – Скажи ему, что он делает хорошую работу – он действительно оценит это. – Я так и делаю… иногда. Это был просто неудачный момент. – Верно. Слушай. Со всеми этими стрессами и драмами в последнее время, нам нужен отпуск. У Нино и Хару есть чем заняться. Я забираю тебя в Танзанию. Свет в орехово-зеленых глазах Джованни загорается, и его лицо расплывается в диковатой улыбке. – Да? – Да. Может быть, мы сможем скорректировать наши графики и поехать в декабре? Мы назовем это медовым месяцем нашей связи. Или мы можем подождать до нашей официальной свадьбы весной следующего года? – Чем раньше, тем лучше. – Он ухмыляется. – Боже, я, черт возьми, не могу дождаться. Отпуск. Джованни переводит взгляд, и Селлина прослеживает за ним. Невысокая женщина с кожей цвета карамели и роскошными черными волосами идет к их столику. Они оба встают в знак приветствия. Селлина протягивает руку, чтобы пожать ее, и взволнованно представляется. Армина Хан – успешная владелица галереи современного искусства в Мадриде. Она приехала в Милан на выходные, но присоединилась к ним на ужине по личной просьбе Джованни. Если кто и может дать представление о том, как владеть процветающей художественной галереей в крупном мегаполисе, то только эта женщина. Глава 37 Нино моргает, открывая глаза, – тепло утреннего солнца проникает сквозь окно, согревая его лицо. Он поворачивает голову на подушке и смотрит на вид за стеклом. Небо яркого голубого цвета, а суровые горы, окружающие хижину, величественны и огромны. Он делает глубокий вдох чистого воздуха. Харука, должно быть, открыл окно, когда вставал с постели, потому что теперь комната наполнена ароматом летнего леса – вокруг их дома много зелени и солнечного света. – Сегодня, – говорит себе Нино. – Мы должны поговорить об этом… Вселенная продолжает что-то показывать ему, и даже здесь, в Трентино, но вместо того, чтобы взять быка за рога, Нино все равно возвращается к своему детскому образу мышления. Если Хару ничего не скажет… тогда, может быть, мне стоит заняться своими делами? Может, он сам заговорит об этом, когда будет готов? Но Нино знает лучше. Они связаны уже больше года, и он многое узнал о своем муже. Одно из них – его удивительное нежелание говорить Нино о том, чего он хочет. С простыми вещами проблем не возникает – кофе или чай, душ или ванна (или и то, и другое). Легко. В вопросах дипломатии или в ситуациях, когда требуется его авторитет, Харука легко высказывается. Он всегда красноречив в своих выражениях и действует мастерски и уверенно. Когда дело доходит до его более глубоких желаний, истинных вещей, которыми он наслаждается, предпочитает или держит близко к сердцу, тогда он подобен запечатанному шкафу. Нино понимает некоторые из них благодаря своим собственным умозаключениям – обращая пристальное внимание на действия Харуки, его реакцию, внутренние эмоции или на то, что он умалчивает. Уже неделю они пребывают в Трентино, и остается еще одна. Можно сказать, что они уединились в невероятном, блаженном месте.