Прошло пять дней. Коломба внимательно наблюдала за мамой, стараясь заметить хоть один из тех признаков, которые так бросались в глаза соседкам, но ничего не видела. «Интересно, отдал ей змей результат анализов или нет?» – думала она. Было воскресенье, девять часов утра, и, к удивлению детей, синьора Эвелина уже сидела за накрытым к чаю столом. Коломба и Лео были готовы к выходу: в воскресенье они обычно гостили у «девчонок» и их женихов. Араселио, наверное, уже ждал их возле дома со своим грузовиком. Отчим с самого начала был против: – Ты понимаешь, что это абсурд? Твои дети будут проводить воскресенья с людьми, которые, не стесняясь, общаются с нашими врагами. Запиши их лучше на теннис! Но синьора Эвелина не дала себя убедить. – Это сестры их отца, – ответила она. – Они нас любят и всегда помогают в трудную минуту. Как я могу запретить детям с ними общаться?! В это утро синьора Эвелина казалась необычно взволнованной. Руки у нее дрожали, и, наливая чай, она пролила его на скатерть. – Я хочу вам кое-что сказать, – произнесла она. «Сейчас скажет, что ждет ребенка», – подумала Коломба. Лео положил чайную ложку и уставился на маму, ожидая продолжения. Даже Липучка не сводила с нее внимательных глаз. – С сегодняшнего дня у меня начинается новая работа. У вас есть воскресная телепрограмма? Канал «Амика», передача «В кругу семьи». Мне предложили заменить ведущую, от которой все уже устали. Я буду хозяйкой дома, принимающей гостей у себя в гостиной… Этого я не ожидала! Беременной вообще-то нужно отдыхать. А уж вести программу в прямом эфире? Моей маме, которая всегда была такой тихой и робкой? Она, кажется, прочитала мои мысли, потому что быстро добавила: – Поначалу я буду не одна, а вдвоем с Риккардо. Программа большая, и в ней чего только нет: видеосюжеты, музыкальные паузы, разные рубрики (здоровье, уход за детьми) и очень много рекламы. Моя часть будет длиться чуть больше часа. Постепенно зрители начнут ко мне привыкать… А зимой у меня, наверно, появится своя собственная передача. – Вау! – обрадовался Лео. – Можно, я приду к тебе как гость? Пожалуйста, мама, хоть разок, можно? «Как же так? – подумала я. – Если змей сказал правду, ребенок должен родиться в середине января. О чем она думает, моя мама? Вести программу с животом? Может быть, еще родить в прямом эфире?» – По-моему, это просто безумие! – сказала я. – За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я ни на что не способна? – обиделась мама. Она всегда легко обижается. Но я ужасно разозлилась и чувствовала, что уже не могу остановиться. – А за кого принимаешь нас ты? Почему не говоришь нам самое главное – что у тебя должен родиться ребенок? Тут Лео поперхнулся и страшно закашлялся. Мама стала хлопать его по спине и ничего мне не ответила. – Наверно, ты с твоим мужем думаете, что мы с Лео должны узнать об этом из телевизора, когда вы соизволите сделать объявление для всех телезрителей? Но ведь это не только ваш ребенок. Он еще и наш с Лео брат. Мама вытерла слезу салфеткой Лео, испачканной в джеме, и на щеке у нее появилось оранжевое пятно. – Ты права, Коломба, – сказала она совсем тихо. – Вы с братом имели право узнать об этом первыми. Я хотела поговорить с вами за ужином, когда останемся одни. – Она перевела взгляд на Клотильду, которая стояла неподвижно у двери, как изваяние. В воскресенье у «вампиров» должен быть выходной. Потом мама снова посмотрела на меня и осторожно спросила: – Но откуда ты знаешь, Коломба? Я получила ответ из лаборатории только вчера днем… – Мне сказала Пульче. Их соседки, как и наши тоже, давно все поняли. В Упрямой Твердыне только об этом и говорят, – сказала я. Мама побледнела. – Пожалуйста, Риккардо не должен об этом знать, – прошептала она. Потом она заставила нас с Лео пообещать никому об этом не говорить, пока отчим не даст своего разрешения. Я скрестила за спиной пальцы, потому что только и ждала, чтобы рассказать «девчонкам». Но меня ждало разочарование. Тетя Динучча сказала: – Я тоже уже заметила. Зря, что ли, медсестрой работаю? Но раз мама так хочет, надо помолчать. Представь себе, что тут устроили бы фотографы и корреспонденты «Розы Конфетто» и других женских журналов. Об этом я не подумала. В общем, я снова пообещала, что ни с кем не буду это обсуждать (кроме Пульче), и на этот раз без пальцев за спиной. Часть четвертая Глава первая Шестнадцатого июня, через два дня после окончания занятий в школе, Пульче и Ланчелот Гривз отбыли в Англию к его родственникам, где планировали остаться, как обычно, до сентября. «Девчонки» предложили Лео и Коломбе провести июль с ними на Ривьере, где будет проходить международный конкурс бальных танцев. Детям идея очень понравилась, но Риккарди уговорил жену, и та ехать не разрешила. Он долго промывал ей мозги, доказывая, что нашим тетям доверять нельзя. Что если бы они были серьезными женщинами, то давно вышли бы замуж за итальянцев, а не ходили на танцы крутить шашни с приезжими. Когда я передала его слова тете Динучче, она ужасно разозлилась и сказала, что наш отчим со своими лицемерными принципами не имеет права совать нос в их личную жизнь. Лео проплакал два дня, узнав, что не будет спать в грузовике Араселио, который может превращаться в автофургон. Я, конечно, не доставила Кукарикарди такой радости. И потом, маму действительно не стоит оставлять сейчас одну. Пятнадцатого июля мы поедем с ней на Сардинию – втроем, без Большого Джима. Он останется здесь плести свои интриги и помирать от жары (хотя в Престижной и Роскошной Недвижимости установлены кондиционеры), а к нам присоединится только в августе. Это будут наши первые настоящие каникулы за три года. Целый месяц вдали от Мильярди – это же просто красота! Жду не дождусь, когда мы наконец поедем. С тех пор как закончилась школа, встречаться с дикими монстрами мы не можем – Мильярди запретил. Да еще велел своим «вампирам» ходить за нами хвостом, чтобы мы нигде с ними не увиделись. Остается только спускать им из окна записки на ниточке. Лео тоже скучает и опять стал много времени проводить у телевизора. Хорошо, что ждать недолго. Мы еще ни разу не бы ли на Сарди нии, видели ее только в журналах и по телевизору и пять вилл Мильярди знаем только по фотографиям. Интересно, в какой из них мы поселимся? Трудный выбор. Может быть, пока он не приедет, жить в каждой по очереди? Море должно быть прекрасным – можно целый день торчать на пляже, не вылезая из воды. А если найдется лодка с веслами, будем в ней рыбачить, как раньше, когда папа брал нас собой в Камольи… В Милане стояла жара, но дикие монстры, как обычно, проводили лето в городе. Каждое утро они отправлялись в школьный бассейн и не возвращались до вечера. Они спускались в сад только после ужина, и Коломба даже через закрытые (из-за работающих кондиционеров) окна слышала, как они смеются, перекликаются, ссорятся. Малыши иногда плакали, матери болтали между собой, стоя у открытых окон. Риккардо Риккарди попробовал вызвать полицию, а когда это ему не удалось, позвонил, чтобы излить душу, Лурканио Соллюстри: – Кто бы избавил нас от этих дикарей! Еще немного, и они начнут бить в бубны и барабаны. Впрочем, со следующего года здесь будет другая музыка. Дедушка Пульче, наоборот, наслаждался всей этой какофонией со своей террасы. В отсутствие Ланчелота ему всегда помогали соседки. Синьора Эспозито ходила за продуктами и готовила такие вкусные блюда, что просто пальчики оближешь. Синьора Ментасто с четвертого этажа, отработав смену, приходила делать уборку, а ее сын Давиде, панк с фиолетовыми волосами, после ужина закатывался к старику со своей панк-группой, чтобы показать их новые музыкальные композиции. Однажды ночью они устроили такую перкуссию с прыжками и воплями, что все вокруг ходило ходуном. Риккардо Риккарди показалось, что шум доносился из квартиры Сенгоров, и, встретив на следующий день на лестнице десятилетнего Сейе, он накинулся на него, понося на чем свет стоит его чертову семью и всю их дикую Африку. Мальчик был слишком хорошо воспитан, чтобы ему ответить. Он стоял и слушал, а потом разразился слезами. В это время по лестнице, волоча набитый книгами чемодан, поднималась мать Агнессы и Сабины, писательница. Она возвращалась из Калабрии с очередной встречи злая, как волчица, потому что ее поселили в недостроенной гостинице, где комнаты были без дверей, а в ванной не было ни горячей, ни холодной воды. Но главный сюрприз ждал ее в школе – в актовом зале вместо сорока внимательных почитателей ее таланта (такова была договоренность) собралось шестьсот оголтелых подростков, которых вообще ничего не интересовало. Увидев орущего Риккарди и ревущего Сейе, Кларабелла Ризотто почувствовала, что ее терпение кончилось. С нечеловеческим усилием она подняла свой тяжеленный чемодан и шмякнула его прямо на ноги обалдевшему Риккардо Риккарди. – Скажите спасибо, что не на голову, – грозно заявила она. – Черт! – не узнав ее, завопил тот. Потом вспомнил, что когда-то видел эту брюнетку в телестудии канала «Амика», и перешел в нападение: – Ах, вы так? С этого дня ноги вашей не будет на телевидении! – Ха! Сдалось оно мне! – отвечала Ризотто. – И поищите себе другую квартиру, – добавил Риккарди, до которого вдруг дошло, с кем он имеет дело. – Даже и не подумаю, – спокойно произнесла Кларабелла. Взяв за руку Сейе Сенгора, она втащила его вместе с чемоданом к себе в квартиру. Там она вытерла ему нос, обняла и заставила съесть две порции фруктового мороженого, предназначавшегося Агнессе и Сабине. На следующий день Коломба улучила момент, когда «вампиры» не видели, и спустила из окна записку для Агнессы.