Из коляски донеслось кряхтение, консьержка начала ее трясти. – Умотал в тот момент, когда мне Петю вынесли. Малыш все успокоиться не мог. – Наверное, его «Скорая помощь» испугала, – предположила я, – выла сиреной, носилки тащили. Крошечные дети остро чувствуют несчастье. Жаль, что, вырастая, делаются жестче. – Какая «Скорая»? – не поняла старушка. – Сегодня в доме вообще ничего интересного не происходит! Тишина! Вот прошлый понедельник выдался разнообразным. Сначала Еремины поругались и подрались, так вопили, что из шестнадцатой милицию вызвали, пришел наряд, натоптал у лифта. Едва менты удалились, в тридцать девятую реанимация прикатила и увезла хозяина в больницу. Вот мне удивительно, до чего странно дома строят, даже такие шикарные! Лифты у нас роскошные, с зеркалами, а носилки туда не входят. Хозяйка из тридцать девятой полкорпуса обежала, искала мужиков, чтоб помогли больного по лестнице стащить. В «Скорой» врач пигалица, вес, как у кошки, и фельдшерица ей под стать, а... – Сегодня врачи наведывались в дом? – перебила я словоохотливую старуху. – Нет, – с достоинством ответила она. – Вы уверены? – переспросила я. – Может, не заметили? Она принялась поправлять платки. – Белый автобус с красным крестом? Знаете, как он подъезжает? С шумом. Врачи в подъезд войдут, через минуту шофер прется и ругается во весь голос: «Что за люди! Натыкали по всему двору иномарок! Не встать, не развернуться! Почему место для муниципального транспорта не отгородили?» А я при чем? Сижу у лифта за деньги. Пожарные тоже хороши, вечно вопят, что им подход к гидранту перекрыли, аварийщики злятся, что на их люках запарковались, и все ко мне с претензиями. А я что могу? Кто из жильцов мне подчинится, если я велю им убрать тачки со двора? – Вы ходили обедать? – вклинилась я в ее речь с очередным вопросом. – Я ем на рабочем месте! – гордо заявила консьержка. – Вообще не отлучаюсь! Не было сегодня у нас докторов. Сзади послышались торопливые шаги, затем раздался вежливый голос: – Здравствуйте, Дарья Валентиновна. Старуха, оказавшаяся моей тезкой, бойко ответила: – И вам, Константин Петрович, всего хорошего. Я обернулась. В шаге от скамейки стоял Орлов с пакетами из дорогого супермаркета. – Дарья? – безо всякой радости воскликнул он. – Вы кого-то ищете? – Вас, – ответила я, – приехала от лица съемочной группы. У нас просьба. Орлов покосился на лифтершу, которая от желания услышать чужой разговор вытянула шею, быстро переложил пластиковые сумки в одну руку, схватил меня за плечо, бесцеремонно подтолкнул к своему шикарному автомобилю и с чувством произнес: – Есть же предел бесцеремонности. Я не хотел принимать участие в ваших съемках, не желал делать из семейной трагедии шоу, но сотрудники телецентра уговорили Веру. Жена после выздоровления испытывает желание помочь больным, впавшим в кому, и разумные доводы вроде того, что не стоит на весь мир трубить о своих проблемах, не помогают. Вера отработала съемки, что вам еще надо? Заявились без приглашения с новыми предложениями? Я облокотилась о дверь седана. – К сожалению, канал, для которого делаются «Истории Айболита», не принадлежит к числу центральных и, как вы выразились, «весь мир» о Вере не узнает. И программа с вашей женой не выйдет в эфир, потому что мы не сняли финал. Я приехала уговорить госпожу Орлову поработать сегодня пару часов в студии. – С ума сошли? – зашипел Константин. – Супруга лежит в постели, у нее грипп! Я полгорода обежал, пока необходимые лекарства нашел. Я изобразила настоящую блондинку. – Может, вы зря искали таблетки в продмаге? У вас в руках фирменные пакеты. Лучше было пойти в аптеку. Константин моргнул. – В супермаркете есть аптечный ларек. До свидания! Верочка спит, – Орлов явно попытался отделаться от меня. – Дома? – уточнила я. – Нет, на коврике в подъезде, – взорвался Орлов. – Однако, странно, – протянула я, – ваша мать плачет в телефонную трубку, говорит, что невестка снова в коме, жалеет вас, ведь вы снова повезли жену в больницу. А вы спокойно закупаете продукты и говорите о гриппе. Можно взглянуть? Воспользовавшись тем, что Костя растерялся, я бесцеремонно засунула нос в сумки, которые он нес домой, и порылась в покупках. – Сыр с голубой плесенью, копченая колбаса, баночка красной икры, бутылка элитного коньяка, коробочка клубники, очень дорогая для февраля ягода! – Вот, блин, дура, – выпалил Костя. Я очаровательно улыбалась. – Может, я и не отличаюсь особым умом, зато у меня хорошее зрение и не менее острый слух. Где лекарства для Веры? Не вижу противовирусных препаратов, витаминов, капель в нос. Неужели, «обежав полгорода», вы не нашли ничего для внезапно занедужившей жены? И где она? Если дома, то почему Наталья Петровна говорит о коме? Если вы увезли жену в клинику, то каким образом доставили ее в больницу? «Скорая помощь» у подъезда сегодня не останавливалась. Дарья Валентиновна ни на шаг не покидает свой пост, и она не видела машину с красным крестом. Что с вашей супругой? Советую ответить откровенно, наши режиссеры Ксюша и Тата крайне обеспокоены, очень нервничает продюсер Сергей Морозов, я тоже волнуюсь за Веру. Если я не получу от вас объяснений, то подниму тревогу. Да, вы обеспеченный человек и можете при помощи денег решить многие проблемы. Но у меня финансовых возможностей не меньше, а у телевидения огромные связи. Поверьте, поднимется большой шум. Он вам нужен? Константин тупо молчал. Я решила выдернуть из рукава козырную карту и указала на пакеты. – Знаете, ваши покупки удивительно напоминают приобретения Саши. Тот тоже любит сыр типа рокфор, твердую колбасу, коньяк. Правда, сегодня вы не прихватили конфет. Не потому ли, что не планировали свидания с любовницей? Затарились на ужин одному себе, любимому? Константин прикинулся дурачком. – Саша? – Вы правильно расслышали имя, – кивнула я, – тот самый ловелас, который сначала рассекал на эксклюзивном оранжевом «Порше», а затем пересел на тюнингованный «Мерседес», Саша давал кассирше Наде драгоценности для изготовления копий по их образцу. Яцек замечательный мастер, таких, как Потоцкий, в Москве больше нет, никто не может изготовить подделку так, чтобы она не отличалась от оригинала. Последнее, что сделал для Саши Яцек, это кольцо, тот самый талисман, который чересчур заботливый муж не разрешил снимать с пальца жены в клинике. Круг замкнулся. Саша и Костя одно лицо. Хотите, я расскажу, как разыгрывались события? Вера лежала в коме пять лет. Это большой срок, вы считали, что супруга не выздоровеет. Вслух вы говорили другое, но в душе были уверены: жена умрет. Ваши личные заработки невелики, а хочется красиво жить, гулять с любовницами, пить элитный коньяк, вот вы и придумали хороший ход. Брали драгоценности Веры, заказывали дубликаты, фальшивки клали в коробочки, оригиналы продавали. Думаю, не стоит уточнять, куда утекли деньги. Сегодня утром Вера беседовала с Надей и выяснила правду. Что она вам сказала, прикатив домой? Обвинила в воровстве? Уличила в измене? Вы убили жену? Глава 10 Константин открыл машину. – Садитесь. – Нет, – не согласилась я. – Поднимаемся в вашу квартиру. – Там мать и сестра, – воскликнул Костя, – при них я не могу говорить. – Тогда поговорим в магазине, – сказала я, – вон в том торговом центре непременно отыщется зона отдыха. – Пошли, – неожиданно охотно согласился Костя, и мы направились к многоэтажному зданию, украшенному гирляндами разноцветных лампочек. Прямо у входа нас встретил огромный плакат «Скоро День святого Валентина». – Вам не кажется, что четырнадцатое февраля следовало бы назвать «День продажи задорого дешевого товара»? – спросил Костя. – Или «День покупки ненужной дряни»? – Лучше поговорим о Вере, – предложила я, – сядем неподалеку от сервис-центра и пообщаемся. – Здесь шумно, – возразил Костя, – поищем более укромное местечко. – Не сегодня, – отрезала я. Орлов остановился. – Вы считаете, что я способен обидеть женщину? Я из тех мужчин, что восхищаются дамами, даже если те бесцеремонные и настырные хамки. – Где Вера? – перебила его я. – Зачем вы наврали матери про ее кому? Костя опустился в кресло, я села на небольшой диванчик. – Измена жене – это не преступление, – торжественно произнес Орлов. Я навалилась на подлокотник. – Забудем про заповедь «не прелюбодействуй» и признаем: подавляющее большинство мужчин не хранит верность своим женам. Это, как вы выразились, не преступление. А вот желание избавиться от опостылевшей супруги посредством ее физического устранения является уголовно наказуемым деянием. Костя закатил глаза и вздрогнул, из кармана его куртки полетела бравурная мелодия. Орлов вытащил мобильный. Я нагло заглянула через его плечо и успела прочитать на дисплее «Балалайкин». Муж Веры чуть отодвинулся и сказал: – Да, Петр Сергеевич! Хорошо. Извините, я сейчас занят. Перезвоню. Едва Орлов завершил беседу, как я показала на его телефон и вкрадчиво спросила: – У вас ответственная работа, требующая постоянного присутствия в офисе? Костя положил ногу на ногу. – Да, приходится вертеться. Постоянно дергают, не оставляют в покое. – Петр Сергеевич Балалайкин шопоголик, – остановила я новый поток лжи, – всегда сидит без копейки, поэтому, нарыв инфу, мигом тянет ее клиенту, выгрызает у того деньги и спустя десять минут тратит их на приобретение ботинок. Принято считать, что на туфлях помешаны женщины. Но встречаются и парни, скупающие обувь коробками.