Он вернулся ровно через пять минут. Майор Дерибасов уныло разглядывал телефонную трубку, которую только что положил на рычаг. – И что сказало начальство, Федор Егорович? – Чтобы наше отделение оказывало всяческое содействие вашей группе. – Отлично, – Михаил удовлетворенно кивнул. – Тогда начнем. Отдел уголовного розыска входит в структуру вашего отделения? – Да, конечно, – упитанное лицо майора немного расслабилось, – первый этаж, четвертый кабинет, капитан Литвин. Сотрудник новый, всего полгода в строю. Полчаса назад он был на месте, писал отчет, думаю, еще не ушел. – Замечательно, Федор Егорович, – Михаил сухо улыбнулся. – Тогда не буду вам докучать. Если понадобитесь – встретимся. И постарайтесь в ближайшие дни не загружать уголовный розыск второстепенными делами. Капитан Литвин произвел неплохое впечатление. Сравнительно молодой, осанистый, еще не обленившийся на работе в «курортном» городке. В глазах – никакой паники, разве только настороженность. Рукопожатие было твердым, предложил присесть. – Федор Егорович позвонил минуту назад, сообщил про вас – очевидно, вы еще спускались. – Михаил не сдержал улыбку, телефон местные правоохранители освоили в совершенстве. – Чем могу? Завесу тайны пришлось приоткрыть – самый край, иначе толку не будет. Брови капитана удивленно приподнялись. – Коммуникационный кабель используется явно не по назначению, – резюмировал Кольцов. – А что касается подробностей, то лучше тебе не знать, капитан. Крепче спать будешь. Ничего, что я на «ты»? Для лучшего взаимопонимания, так сказать. Можешь тоже «тыкать» – мы с тобой примерно одного возраста. Понял, о каком районе речь? Литвин расправил на столе карту, Кольцов показал пальцем. Капитан кивнул: – Усвоил. Лично этот колодец не видел, но охотно верю. Если есть коммуникация, должен быть и доступ к ней. Совсем без защиты колодец? – Литвин озадаченно почесал ершистую макушку. – Такое бывает? – Не поверишь, товарищ Литвин. Самому стыдно за своих братьев по оружию. Виновные будут наказаны, но все страшное уже случилось. Нет нужды совать тебе подписку о неразглашении? Никому – ни коллегам, ни родным, ни жене с любовницей. – Нет у меня любовницы, Михаил… – капитан досадливо отмахнулся. – Ладно, жены тоже нет. Успею еще. Понял – никому. – Славно. Милиция патрулирует этот район – меня не обманули? – Да, – кивнул Литвин. – Не скажу, что держим местность под прицелом, но все же патрули там появляются чаще, чем в других местах. – Странно, за два часа ни одного милиционера не увидел. – Бывает, – Литвин не стал смущаться. – Обратитесь в патрульно-постовую службу, это их компетенция. Раза три в сутки проезжают мимо – это точно. Есть инструкции. Связаны ли они с вашей коммуникацией – не знаю. Район не закрытый, граждан оттуда не выгонишь, могут ходить в лес, на реку. Но подозрительных лиц без документов есть приказ доставлять в отделение до выяснения личности. – И много шпионов отловили за последний месяц? – Парочку, – Литвин улыбнулся. – Проверили, отпустили. Там же две деревни, Бурминка и Васино, прописаны сорок с лишним граждан. Эти двое в гости к сельчанам приехали. Один – к тетке, другой – старого однополчанина проведать. Других «шпионов» не ловили. – Происшествия в последнее время случались? – Случались, – Литвин не менялся в лице. – Примерно неделю назад в квадрате, о котором вы говорили, патрульный экипаж засек постороннего. В том самом лесу, что примыкает к железнодорожной ветке, только западнее. Мужик вышел из леса – в кепке, сапогах, брезентовой накидке с капюшоном. Дождь как раз шел. Рюкзачок у него на плече болтался. С виду обычный грибник – сезон опят как раз начался. «УАЗ» из-за леска выехал, а мужик на опушку вышел. Наших не заметил, потом шум услышал, заволновался, задергался и побежал обратно в лес. Нашим интересно стало, съехали с проселка – и к опушке. Выскочили, давай в крик: гражданин, остановитесь, все такое. А в лесу только ветки хрустят – убегает. Стрелять не стали – потом ведь отчитываться надо за потраченные боеприпасы. Сунулись в лес за мужиком, но там сплошной бурелом, завязли, вернулись. Потом опять кружили по району – уже из принципа, но мужик как в воду канул… – С рюкзачком, говоришь? – задумался Кольцов. – Ну да. Патрульные, когда вернулись, рапорт написали. Злые они были, испачкались в лесу здорово. Евсеев сапог порвал – за корягу зацепился. Гайзуллин щиколотку повредил, хромает до сих пор. – Приметы запомнили? – Не особо. До объекта метров сто было, когда он в лес рванул. Что тут рассмотришь? Среднего роста, среднего телосложения, сутулится, бегает быстро – значит, полтинника еще нет. По словам Евсеева, небритый, лицо широкое. Бежал еще странно. Когда отталкивался правой, прыжки получались длиннее, хотя вроде не хромал. – Ладно, хоть так. Машины с номерами других регионов не попадались? – Нет, – Литвин решительно помотал головой. – Если и приезжали, то их убирали с дороги. В основном местные. У них старые «Жигули», «УАЗы», «газики» послевоенных годов. Едут в лес, занимаются «промышленным» сбором грибов. Набивают полные салоны, багажники, везут в город, на базаре продают. Или перекупщикам сдают за бесценок, если самим стоять не хочется. Весь сентябрь у них страда. Получают, в общем, нетрудовой доход. Мы не ОБХСС, экономическими преступлениями не занимаемся – иногда шуганешь, пригрозишь… – Еще случались происшествия? – Так точно, случались. Через пару дней, как постороннего в лесу засекли, в том же квадрате труп нашли. Кольцов вздрогнул: – Литвин, ты издеваешься? Только сейчас об этом говоришь? – А что не так? – не понял капитан. – Говорю как есть, в хронологической последовательности. Жители Васино, мать и дочка, пошли в лес и на мертвого мужика наткнулись. Примерно там, где хлопцы чужака засекли, только метрах в двухстах западнее – в лесу, недалеко от опушки. Девчонку жалко, пятнадцать лет дурехе, хотя уже и не маленькая – грибное семейство под осиной увидела, обрадовалась, полезла через ветки, оступилась – и прямо с трупом обнялась. Орала, словно с лошади упала, мать прибежала, давай вместе орать, побежали в деревню… В общем, из сельсовета нам позвонили, мы прибыли, отработали труп. Некто Мухачев, житель того же Васино, бывший механизатор, сейчас на пенсии, любитель выпить, но не запойный. Намедни пропал, соседи его два дня не видели. Рядом с трупом лукошко с грибами лежало, в нем, кроме грибов, початая чекушка… Все понятно, споткнулся, виском о сучок. Жалко мужика, но… закусывать, в общем, надо. Или вовсе не пить, когда в лес идешь. Совместил, что называется, приятное с полезным… – Списали, разумеется, на случайную смерть? – Не было оснований подозревать убийство. Мухачев – из тех персонажей, что вообще никому не нужны. Эксперты не копали, написали заключение про несчастный случай. Внешне так и было. У вас особое мнение, Михаил? Хотя сейчас, после того, что вы рассказали… – Литвин озадаченно почесал подбородок. – Вот именно. Нехорошее место. Куда вероятнее, что Мухачев оказался не в то время не в том месте. Стал свидетелем того, чего не должен был видеть. Следы посторонних ваши эксперты, разумеется, не искали. – Ну, не знаю, – развел руками Литвин. – Можем вернуть все обратно, прочесать лес, возбудить уголовное дело. – И окончательно отпугнуть от нас шпиона, – кивнул Михаил. – Нет уж, Литвин, что упало, то пропало. Разберемся – восстановим справедливость задним числом. Тебе поручается важное дело: наладить силами оперов наблюдение за объектом. Объект – колодец. Точка наблюдения – холм за железнодорожной насыпью. Себя не выявлять. Дежурить по двое – и днем, и ночью. Инструкции получишь. Человек придет, возможно, не один, действовать по обстановке, упустить его нельзя. Машину спрятать подальше, выдвигаться пешком. Сейчас там наш человек, зовут Вадим. Будьте осторожны, чтобы не пальнул. Сошлетесь на меня. Сотрудника доставить в город – он мне нужен. Все понятно, Литвин? Твое присутствие там необязательно – если грамотно наладишь работу. В общем, вызывай четырех толковых ребят. Как долго продлится «командировка», сказать не могу. Надеюсь, недолго. Понимаешь значение миссии? Понимаешь значение миссии? – А также, как меня взгреют в случае ее провала, – обреченно пробормотал Литвин. Соображал начальник уголовного розыска похвально быстро. Схватил трубку, набрал номер: – Ткаченко, ты жаловался, что жене надоела твоя стряпня? Пусть сама учится готовить. Найди Исупова, Бурлаша и Куликова, и чтобы через двадцать минут были у меня. Форма одежды – походная, пожрать возьмите, курево, комплект радиостанций. Двадцать минут, уяснил? Нормально все будет, товарищ майор, – Литвин повесил трубку. – Ребята справятся. «Щекотунчик» под курткой сработал через сорок пять минут. С радиостанциями «Нева», как с любимыми, – не расставались. – Москвин в эфире, – бодро отчитался сотрудник. – Докладываю, товарищ майор: на посту и вблизи поста происшествий не отмечено. Никто не появился. С ребятами из уголовки вышло непонимание, но все утрясли. Пост сдал, пострадавших нет. Двое на холме, я уже в машине, сейчас поеду в Кыжму. – Хорошая связь, – хмыкнул Кольцов. – Ты словно рядом стоишь. – Так это в объезд полтора часа, – засмеялся Вадим. – А если по прямой – то я рядом. Рабочий день подходил к концу. Настроение у трудящихся было приподнятым. Вечер пятницы – лучшее время для мечтаний и составления планов на выходные. Назревал простой, и обернуть его во что-то полезное было невозможно. «Часовые» ежечасно выходили на связь: к колодцу никто не приближался. Тоску оперативников вполне понимали – вот так бездарно выбросить из жизни выходные! Но с Комитетом в стране не спорили. Из кабинета Арепьева Кольцов позвонил жене. На что надеялся, непонятно. На часах без нескольких минут шесть, в столице – четыре. Настя не вернулась с работы. А еще Валюшу забирать из садика, вояж по магазинам совершить. Продуктовые наборы, выдаваемые мужу в управлении, не безграничны, приходилось, как и всем, стоять в очередях, рыскать в поисках дефицита. Москву снабжали лучше остальных городов, но и туда забиралась удушающая нехватка элементарных товаров. Тоска нахлынула. Он послушал длинные гудки, повесил трубку, задумался. С Настей что-то происходило – дай бог, сезонное и к первому снегу пройдет. Он не мог ей помочь, командировки сыпались одна за другой, и даже телефон не всегда находился под рукой. Сотрудники весело толкались у проходной, делились планами на выходные. Вишневский с Москвиным снова пропали (он выразил надежду, что подчиненные не подрабатывают на стороне), испарился Швец. Радиостанции оставались включенными. В гостинице было прохладно, неуютно. Ресторан работал, ужинали постояльцы. Публика была приличной, пьяных выходок не допускали. Он поел в тоскливом одиночестве, поколебавшись, заказал сто грамм водки. Алкоголь в заведении был сносный, по крайней мере, из этилового спирта. Выпил, избавился от лишнего груза на душе. Решил нравственную проблему – заказал вторые сто грамм. Тяжеловатая дама за сорок, не лишенная, впрочем, грации, смотрела на майора с интересом. Она пришла не одна, со спутницей, но у той внешность была предельно профсоюзной. Дама искала новых ощущений, майор – нет. Он допил остатки водки, чем-то зажевал, грузно двинулся в номер, на ходу перехватив опечаленный взгляд… Утро было хмурым, накрапывал дождь. Можно было выспаться, но уже не спалось. Лаборатория «Оникс» по субботам не работала. Власти понимали, что только отдохнувший человек способен заткнуть за пояс загнивающий Запад. Швец за завтраком ругал местный магазин «Унылые руки» (вообще-то «Умелые», но лучше первое) – такое ощущение, что это продуктовая точка – сплошные голые полки. После завтрака Москвин и Вишневский укатили в область. «Работаете по СМУ‐19, – напутствовал их Михаил. – И без победы не возвращаться. Вас же не смущает, что сегодня выходной?» Погода навевала меланхолию. Зашел на почту, позвонил в Москву по межгороду. Насти не было дома, ушла гулять с Валюшей. Погоду в столице передавали по всем радиостанциям: солнечно, безветренно, 18 градусов тепла. Он уже сокрушался, что сам не поехал в область – развеяться не мешало. После обеда заглянул в отделение милиции. Там мухи дохли со скуки, дежурный героически боролся со сном. Капитан Литвин находился на рабочем месте, решал кроссворд и пил чай из огромной кружки. При встрече с работниками КГБ люди обычно не радуются, но Литвин обрадовался: – Милости просим, Михаил. Есть чай, сушки, и больше, к сожалению, ничего. Коньяк – у Дерибасова, но кабинет закрыт. – Обойдусь, – Михаил присел на предложенный стул. – На посту все тихо? – Тихо, – подтвердил Литвин, покосившись на лежащую под рукой радиостанцию. – Патрульные докладывают каждый час. Я их знаю – светиться не будут. Понимают, что, если что, лишатся не только премии. Машина по дороге проехала – раздолбанный «газик», остановку не делала. Это местные – деревенские. Еще две бабы через поле прошли с узелками и лукошками. На колодец не смотрели. Не останавливать же их… – Не надо, – согласился Михаил. – Деревенские бабы нас мало волнуют. Сомневаюсь, что они полезут в колодец. Там грубая сила нужна. Наши бабы, конечно, посильнее иных мужиков, – допустил он, – но нет, не тот типаж. – Может, засветились ваши ребята? – предположил Литвин. – Ну… или наши. Тогда те убрались и теперь уж точно не вернутся. – Типун тебе на язык, – рассердился Кольцов. – Об этом даже думать не смей. Давай свой чай. С заваркой капитан перемудрил – бухнул столько, что глаза на лоб полезли. Пили не спеша, грызли сушки. За окном опять разгулялась непогода, усилился ветер. Листва с деревьев сыпалась активнее, устилала газоны и дорожки. Оконное стекло покрылось разводами воды. Потом все разом стихло, вышло солнце, порадовав рассеянным светом закрытый от мира городок. – Семьей тебе обзаводиться надо, Литвин, – заметил Кольцов. – А то сидишь как сыч, на работе. Хорошо, конечно, что сидишь, для нас от этого только польза, но… Ты же каждую субботу это делаешь? Обзаводись любимой женщиной, детьми. Проблемы, конечно, будут, еще какие, пожалеешь, что женился, проклянешь все на свете, но от этой меланхолии в глазах точно избавишься. – Так заметно? – смутился капитан. – Да все нормально у меня, есть одна на примете… может, что и получится, посмотрим. – То есть любовь как таковая нам не нужна, – проницательно подметил Кольцов. – Нет у тебя характерного блеска в глазах, Литвин. Плохо это. – Да какая там любовь, – отмахнулся капитан. – Лишь бы не бесила. Смотрю на своих женатых оперов – еще и не та тоска в глазах. Сами-то женаты, Михаил? – С этим все в порядке, – уверил Кольцов. – Жена, дочь – все как положено. Ждут в Москве. – Постоянно мотаетесь по командировкам? – Мотаюсь… – Ясно, – вздохнул Литвин. – Поди, сама уже не рада. Что вы там про меланхолию в глазах? Ладно, молчу, не мое это дело. От дежурного, кстати, можно позвонить в Москву – у него есть выход на межгород, возражать не будет.