— Я вас не знаю. Я Тателла-Сата, рядом стоит Олд Шеттерхэнд. Нас не двое, нас гораздо больше. Я — тоска индейских народов, которые, глядя на Восток, ждут избавления. А он — день грядущий, что шествует по суше и морям, чтобы дать нам будущее. Каждый человек одновременно представляет собой все человечество, и потому все, что бы ни делалось здесь, у моей горы, делается не для вас и не на сегодня, а на столетия и тысячелетия, для народов всей Земли! — Сказав эти слова, он вновь подвинулся ко мне. — Садись на коня и следуй за мной. Ты мой гость. Лучший из гостей! Все, что мое, теперь твое! — Я не один, — ответил я. — Знаю. Об этом мне сообщили еще с Наггит-циль. Приведи мне скво, о которой мои разведчики говорят, что она как свет Солнца! Приведи мне ее лошадь. И приведи мне старого, верного охотника. Я подозвал Душеньку. Она вознамерилась преклонить перед ним колено, но он притянул ее к себе и сказал: — Мои губы никогда не касались женщины. Тебе суждено быть первой и последней! Единственной! — Он поцеловал ее в лоб и в щеки. Потом приказал: — По коням! Я подсажу тебя. Папперман привел ее лошадь. Хранитель Большого Лекарства взялся руками за стремя. Душенька поставила в него свою ножку и легко была поднята в седло. Затем Папперман получил благосклонный знак присоединиться к нам. Перед тем как Тателла-Сата снова сел в седло, я счел нужным представить ему Ашту-мать и Ашту-дочь, а потом Атапаску и Алгонку. Он завоевал их сердца уже тем, как их воспринял. Потом мы двинулись в том же порядке, в котором они явились сюда: впереди Молодой Орел, несколько «Виннету», Тателла-Сата, Душенька и я, за нами Папперман с навьюченными мулами, а потом остальные телохранители. Так мы поднялись из Нижнего города в Верхний. Мы двигались сквозь строй людей, выражавших самому великому и знаменитому индейцу свое глубокое почтение. Казалось, мимо них шествовал король или святой или тот и другой в одном лице. Душенька была очень взволнована, я тоже. Оставив позади палаточный городок, мы вступили через похожие на портал скальные ворота в долину, ведущую внутрь древней горы Виннету. — Прежде чем поедем к моему замку, я покажу вам кое-какие чудеса, — произнес Тателла-Сата. — Я имею в виду Таинственный водопад, единственный во всем мире, и еще кое-что: знаменитое Ухо Дьявола, назначение которого никому сейчас не известно, и модель статуи Виннету, над которой работают Янг Шурхэнд и Янг Апаначка. Я не показал вида, что Ухо Дьявола меня интересует. Как известно, мы познакомились с Киктаханом Шонкой и его союзником Тусагой Саричем в районе горного эллипса, называемого Ча Маниту — Ухо Бога. Там мы узнали, что есть еще одно подобное творение, называемое Ча Кетике — Ухо Дьявола. Может, это то место, о котором сейчас рассказывал шаман? Душенька переглянулась со мной, намекая, что я должен сказать об этом шаману. Но я покачал головой. Поведав нам об Ухе Бога и Ухе Дьявола, Молодой Орел сказал, что тайну того и другого можно узнать от Тателлы-Саты, но у меня зародилось сомнение. Поэтому теперь я решил не торопиться и не заводить об этом речь до тех пор, пока не разберусь, что же все-таки известно Хранителю Большого Лекарства. Мы ехали по старой дороге, разбитой тяжелыми повозками и изрезанной глубокими колеями. Вскоре мы увидели уходящую влево гладкую дорожку, забирающую вверх. — Это путь к замку, — пояснил старик. — Но мы пока поедем дальше. По прошествии четверти часа долина сузилась, а скалы стали круче. По левую и по правую сторону появились две выемки почти круглой формы, располагавшиеся напротив друг друга. Мне бросилось в глаза, что геометрическая форма этих выемок была одинакова. Ведущим скульптором тут была, конечно, природа, но и рука человека хорошо поработала тысячелетия назад. У меня не выходил из головы Утес Дьявола, где мы подслушали совещание юта и сиу. Тем более что вход в обе ниши был вымощен плотно пригнанными каменными плитами, а в глубине виднелась скала со ступенями и площадкой, напоминающей ту самую площадку Совета, где я нашел собачьи лапки, оказавшиеся частью «лекарства» старого Киктахана Шонки. А дальше за зарослями легко можно было вообразить вторую площадку, подобную той, на которой жил убитый нами несчастный медведь. Похоже было, что каждая ниша повторяла эллипсообразную котловину, где находился известный нам Утес Дьявола. Я с умыслом говорю «похоже», поскольку считаю этот вывод предварительным. Времени на раздумья не оказалось, потому что Тателла-Сата остановился и пояснил: — Уши Дьявола. Одно — на этой стороне, другое — на той. Ты уже слышал о них? — Только об одном. — На самом деле тут только одно настоящее, а другое лишь обман. Но какое, никто не знает. — А раньше это было известно? — Да. Но знание утеряно. Я приложил много сил, чтобы узнать истину, но не сумел. Есть два Утеса Дьявола: один здесь, другой в Колорадо. Там находится Ухо Бога, а здесь — Ухо Дьявола. Я тебе расскажу, что означают эти названия, но попозже. Мы тронулись дальше. Дорога шла под сенью огромных крон старых деревьев, которые заслоняли нам обзор. Когда же деревья исчезли, мы замерли от увиденного. — Это чудо, о котором я говорил, — Таинственный водопад, — пояснил шаман, указав перед собой. Я уже упоминал, что озеро питали два водопада, стекавших по обе стороны горы Виннету. Излишек воды сбрасывался из озера через Таинственный водопад. Он образовался благодаря порогу с горизонтальной поверхностью, так что поток, напоминавший гладкое полированное зеркало, равномерно низвергался в долину. «Зеркало» это имело не меньше пятидесяти метров в высоту. Его гладкость и целостность не нарушались ничем. Можно себе представить, какое потрясающее впечатление производило такое зрелище на даже искушенного наблюдателя! Перевалило за полдень. Солнечные лучи под углом падали на водную гладь, преломляясь и отражаясь так, что казалось — не вода это вовсе течет, а падает град драгоценных камней. Чудо, да и только! Но самое удивительное состояло в том, что широкий водный поток не образовывал никакого водоема, а бесследно исчезал в чреве земли. — Куда же уходит вода? — спросил я Тателла-Сату. — В Долину Пещеры, пять часов верхом отсюда, — ответил он. Это меня крайне заинтересовало, поскольку Долина Пещеры была тем самым местом, где намеревался спрятаться Киктахан-Шонка со своими союзниками. Тателла-Сата продолжал: — Этот водопад называют Таинственным, вовсе не потому, что он сверкает, подобно драгоценным камням. Если вы увидите его ночью, при свете луны и звезд, вы почувствуете себя словно на другой планете, в другом мире, а не на нашей бренной Земле, растерявшей всю свою святость! Он указал на некое сооружение, расположенное неподалеку от водопада. Оно находилось еще в стадии строительства, однако было очевидно, что те, кто занимались его возведением, поставили себе задачу: во что бы то ни стало осквернить, унизить чудо природы. Массивный постамент с десятью гигантскими ступенями весил, вероятно, сотни тонн и был рассчитан на колоссальную нагрузку. Из-за решетки строительных лесов виднелись ноги гигантской статуи, обутые в мокасины. Одна была достроена лишь до колена, другая — уже до половины бедра. — Что за идея — воздвигать такое бесформенное творение прямо перед чудом Божьим! — посетовала Душенька. — Кто выдумал такое? — Олд Шурхэнд, Апаначка и их сыновья! — ответил Тателла-Сата. — Что?! — не выдержал я. — И вот эта фигура должна стать памятником Виннету? Шаман кивнул. — Нет, это невозможно! Здесь? Я думал, что его собирались поставить на вершине горы! — Верно, — пояснил Молодой Орел. — Скульптура будет стоять на высоком выступе, я его покажу вам. Ее модель находится сейчас в Нижнем городе. А то, что перед вами, — проба. Для такого колоссального творения нужны колоссальные средства. А чтобы получить эти средства, надо показать работу во всем великолепии. Вот почему решили изготовить пробную статую. Олд Шурхэнд и Апаначка строят ее на собственные деньги. Ожидается, что средства для возведения настоящего памятника даст каждый индеец. Чтобы побудить к этому жертвователей, лучшего места, чем Таинственный водопад, не найти. Именно тут будет демонстрироваться статуя. По ночам ее будут освещать электричеством. Они рассчитывают на ошеломляющее действие такой картины на фоне Таинственного водопада. — И вы это потерпите? — возмутилась Душенька, почувствовавшая себя очень задетой этим планом. — Я — нет! — спокойно ответил Тателла-Сата, подняв руку, как будто давал клятву. — Но я был один и вынужден был ждать. Теперь явился человек, на которого я надеюсь. Я задаю ему тот же вопрос: «И ты это стерпишь?» — Разве я могу повлиять на твой народ, на твою расу? — ответил я. — Нет! — Не можешь? — переспросил он. — Даже если и так, ты все равно должен это сделать. Мне нужны твои глаза и уши, твоя рука, твое сердце. Дай мне их, и я одержу победу! — Я весь в твоей власти! Он крепко пожал мне руку со словами: — Тогда я вдвойне рад приветствовать тебя! Ты будешь моим гостем — таким, какого у меня еще не было… — Позволь мне быть твоим гостем, но только таким, как я пожелаю. — И каким ты желаешь быть? — Быть свободным человеком, беспрепятственно приходить и уходить. Обрести полное твое доверие. — Пусть так будет. Ты сам себе господин, и все, что есть у меня, — твое! Я снова ощутил небывалый прилив энергии и, указав на нелепое сооружение, заявил: — Тогда я скажу вот что: скорее этот плитняк сам собой исчезнет в недрах земли, чем моего Виннету осквернят лампами и фейерверками! Но сначала попробуем уладить дело миром. — Да, прежде всего миром, — согласился он. — Итак, на сегодня хватит, возвращаемся. Мы поскакали назад, к тому месту, где от дороги ответвлялась тропа, ведущая наверх, к замку. Мы свернули на нее. По пути узнали от Молодого Орла, что у Таинственного водопада всегда полно рабочих, но сегодня все силы были брошены на каменоломни. Душенька задумалась. Она чувствовала, что я наблюдаю за ней, и поэтому сама поспешила объяснить причину: — Ты знаешь, после твоих слов о том, что скорее плитняк провалится под землю, чем Виннету осквернят лампами и фейерверками, я вдруг почувствовала — это самое настоящее пророчество. Ведь так часто случается, что твои слова исполняются, даже те, что многим кажутся настоящим бредом! — И теперь это гнетет тебя? — Нет, наоборот, придает силы. Мне кажется, я слышу шаги судьбы. Обмениваясь короткими репликами, мы не заметили, как добрались до площадки, откуда открывался великолепный вид на вершины горного массива. Тателла-Сата остановил мула и указал рукой вдаль: — Видите самый южный шпиль? Там есть орлиное гнездо, которое кажется недосягаемым для простого смертного. Мы обратили взоры в указанном направлении. Шаман продолжал: — Туда, наверх, поднялся Молодой Орел, когда был еще мальчиком. Он хотел прямо с вершины спуститься в гнездо, чтобы принести себе имя и «лекарства». Это можно было сделать только со специальным снаряжением. Но ремень, на котором он висел, порвался. Мальчик рухнул в гнездо и не смог снова подняться наверх. Он убил двух птенцов, которые клевали его, потом прилетела старая орлица, и мальчик усмирил ее, заставив перенести его вниз, в долину. Теперь перья, когти и клюв той орлицы — его украшение, а когти и клювы птенцов — его «лекарство». С тех пор парня называют Молодым Орлом. Это было правдой, самой настоящей правдой, хотя и напоминало одну из историй барона Мюнхгаузена, Молодой Орел не слышал своего учителя, поскольку ускакал далеко вперед. Я не стал расспрашивать старика о подробностях, хотя видел, что Душенька жаждала услышать более обстоятельный рассказ. Дорога, петляя, вывела нас к замку. Выше находилась сторожевая башня. Хранитель Большого Лекарства указал на нее Молодому Орлу: — Ты будешь жить там, наверху. А сейчас пойдешь с нами раскурить трубку мира и гостеприимства. Замок представлял собой пестрое собрание различных американских строений, от первобытных скальных пещер и кордильерских хижин до перуанских домов-крепостей, поселений пуэбло из адобес [75] и вигвамов северных народов. Некоторые из них использовались как склады, где с незапамятных времен хранились запасы зерна и других продуктов питания. Мы скакали вдоль стен, сложенных из гигантских камней, подобных тем, что я видел в Баальбеке [76] и других районах Востока. Однако я должен признать, что все эти строения, несмотря на их размеры, не вызывали у меня симпатии. В них я не заметил ничего, что свидетельствует о стремлении человека к возвышенному. Ни одно здание не напоминало церковь и не тянулось к Небу. Единственное исключение составляла четырехгранная призма сторожевой башни, с плоской крышей, но ее назначение было связано с делами земными, но цель ее скорее указывала вниз, чем наверх. Для индейцев вообще не существует башен и минаретов. Они не понимают значения гигантских построек своих предков, не строят соборов и остаются на Земле. Конечно, они наблюдают за полетом птиц и составили из перьев свой самый гордый убор. Но подняться над землей, подражать орлу — такие мысли им в голову не приходили. Но в этом-то все и дело. Кто не хочет учиться летать, тот завязнет внизу, будь это народ или отдельная личность. Другие перегонят его. А он будет продолжать ползать по земле, пока не исчезнет в ней, едва ли оставив о себе воспоминания. Такова судьба индейца, если он наконец не выучится летать. Тягостное впечатление от скального замка немного скрасили населяющие его люди. Мужчины со звездами на груди, одетые точно так же, как Виннету, женщины с чистыми, умными глазами и такие же дети. Ни одно из лиц не было отмечено печатью равнодушия или уныния. Я видел только интеллигентные, только веселые лица. Люди радовались, приветствуя Тателла-Сату глубокими поклонами и жестами, выражающими уважение. Его здесь искренне любили. С огромным любопытством смотрели они на меня и на Душеньку. Они знали, что мы — те, кого встретил сам Хранитель Большого Лекарства! Я слышал свое имя, слышал ликующие возгласы, вещавшие о том, что пришло наконец время действовать. — А это его скво! Его скво! — услышал я. Некоторые романисты изображают индейских женщин бесправными рабынями своих мужей. Но это большое заблуждение. В действительности даже существовали индейские женщины — вожди [77]. Положение женщины во многих племенах укреплялось благодаря тому, что порядок наследования осуществлялся по женской линии. Первым наследником умершего считается не его собственный сын, а сын его сестры. Ничего удивительного, что Душеньку одарили таким же высоким почтением, как и меня. Мы проехали через широкую арку длинного здания, в стенах которого были пробиты узкие, напоминающие бойницы проемы. С каменных балконов, расположенных под каждым таким проемом, можно было видеть окрестности горы Виннету. Мы въехали в просторный двор, где перед нами выросла похожая на предыдущую постройка, только поменьше. И здесь была арка, ведущая во второй двор к третьему дому; так мы постепенно углубились в ущелье. В самом нижнем мы спешились. Тателла-Сата повел нас в дом: меня, Душеньку и Молодого Орла. Никто другой не имел права следовать за нами. Он привел нас в зал, посреди которого возвышалась плита, опирающаяся на шесть вырубленных из камня медведей. На плите лежала, пожалуй, дюжина трубок мира со всеми принадлежностями. Здесь принимали обычных гостей. Но нас он повел дальше через целый ряд других комнат, пока мы не оказались перед пестрой занавесью, сшитой из кусков кожи. — Входите и садитесь, я сейчас вернусь, — сказал шаман, подняв занавесь.