— Я тоже не сплю! Можно кое-что предложить? — Что? — повернулся я к палатке. Она приоткрыла полог и сказала: — Давайте отправимся к озеру. Все равно никто больше не уснет — из-за этой истории. Тут Папперман подскочил и с радостью согласился: — Конечно, едем! Тогда мы прибудем точно к восходу солнца, как и я тогда. Я согласился, Молодой Орел тоже. Вскоре наша небольшая кавалькада растянулась по широкому склону, ведущему к озеру. Утро тихонько занималось, и наши лошади хорошо видели землю. Неужели нас действительно так разволновал рассказ Паппермана, что мы не могли уснуть? Или была какая-то другая причина отправиться в путь намного раньше, чем это входило в наши планы? Странно! Добравшись до равнины, мы подстегнули лошадей. Наступал новый день. С восходом солнца мы достигли опушки леса, окружавшего озеро. Узкая поляна уходила в чащу, постепенно сужаясь до размеров тропы. — Здесь я и шел тогда, — пояснил Папперман, ехавший впереди. — Только лес теперь стал выше и гуще. Вот здесь я обнаружил следы. Лес скоро кончится и мы увидим озеро. Вот последние заросли. А сейчас появится озеро и тот самый высокий камень, на котором сидела Ашта… О Боже! Он резко осадил мула и уставился в одну точку. Мы поторопились выехать из леса. Теперь и мы убедились: удивиться было чему. Озеро действительно было достойно своего восточного собрата. Справа от нас виднелись остатки домов племени сенека, залитые первыми лучами солнца, а перед нами — прозрачная сине-зеленая гладь воды, взъерошенная легким утренним бризом. Берега поросли пышной зеленью. А слева от нас, где кусты почти достигали воды, возвышался белый гладкий камень, на котором стояла юная индеанка, одетая точно так же, как описывал Папперман. Перышки колибри искрились в солнечном свете всеми цветами радуги. Но девушка не смотрела, как тогда, на солнце; взгляд ее был направлен в нашу сторону. Папперман медленно соскользнул со своего мула, так же медленно как во сне подошел к ней и спросил: — Как тебя зовут? — Ашта, — прозвучало в ответ так же, как и тогда. — А сколько тебе лет? — Восемнадцать. Старый вестмен провёл рукой по лицу. Он заговорил сам с собой: — Да нет, не может быть. Она другая, хотя и похожа, очень похожа… — Ты говоришь о моей матери? — спросила она неожиданно. — Говорят, что я очень ее напоминаю. — Как ее зовут? — Как и меня — Ашта. — А твоего отца? — Его имя Вакон. Мы живем далеко отсюда, на севере, у реки Найобрэра. Папперман хлопнул в ладоши и закричал: — Она ее дочь, ее дочь! — Ты знаешь отца и мать? — удивленно спросила девушка. — О, у тебя лицо обожжено порохом! Может, ты Папперман? — Он самый. — Ты был на озере Кануби еще в те времена, когда отец и мать познакомились друг с другом? — Да, именно тогда. Она быстро спустилась с камня и бросилась к нему, поцеловала ему сначала руки, потом в изуродованную щеку и воскликнула: — Ты спаситель моего отца! Ты пожертвовал собой ради него! Почему ты никогда не приходил к нам? Отец и мать до сих пор пытаются тебя разыскать! Старый вестмен дрожал от волнения и умиления. — Откуда твой отец знает, что тот выстрел предназначался не мне, а ему? — удивился он. — Я этого никогда не рассказывал! — Все случилось неожиданно. Ты рассказал об этом, когда был без сознания. Отец дважды видел того человека, но так и не смог его поймать. Его настоящая фамилия не Мадди, а Сантэр. Когда вчера вечером ваш огонь светил с гор, как настоящая маленькая звездочка, мать мне сказала: «Вот так светил тем вечером лагерный костер нашего белого спасителя, прежде чем я его увидела в первый раз». — Твоя мать здесь? — Была здесь, но сейчас ее нет, — ответила девушка. — С рассветом все уехали. Я осталась, чтобы разведать обстановку. — «Разведать»? — заулыбался Папперман, — А если бы мы были врагами? — Тогда вы не увидели бы меня. — Откуда ты знала, кто мы? — Мы видели ваш огонь. — И из этого сделали вывод, что мы не опасны? — Среди вас находится скво! — А! Совершенно верно. И теперь тебе надо быстро отсюда уйти? — Да, чтобы привести других. Но я не покину этого места, не узнав от тебя, когда и где мы сможем увидеться вновь. — Куда вы направляетесь? — Этого я пока не могу сказать. Молодой Орел, только что спустившийся с коня, вдруг произнес: — Можешь! Посмотри на меня! Я твой брат. Только теперь я обратил внимание, что на нем новый кожаный костюм, бережно сохраненный для него Папперманом. В нем он выглядел весьма респектабельно. Он указал на правую сторону груди, где жемчугом была вышита маленькая двенадцатилучевая звезда. В тот же миг я увидел такую же звезду на ее одеянии, в том же месте. — Значит, ты «Виннету»? — спросила она. — Да. — А я Виннета. Мы оба носим звезды великого Виннету! Значит, мы брат и сестра! Я сиу-огаллала. А ты? — Апач-мескалеро. — Из племени Виннету?! Прошу тебя, назови свое имя. Или у тебя его еще нет? — Есть, — улыбнулся он. — Меня зовут Молодой Орел. На лице в очередной раз отразилось удивление. — Такое же имя носит любимый ученик знаменитого Тателла-Саты, — произнесла она задумчиво. — Он получил его еще мальчиком, когда другие и не помышляют об этом. Ты знаешь его? — Да. — Он был первым, кому Тателла-Сата разрешил носить звезду нашего Виннету. Ты знаешь, где он сейчас? — Да. — И можешь сказать? — Никто не запретит мне. Он стоит перед тобой. — Ты? Это ты? — На ее щеках выступил румянец. — Говорят, что ты покинул племя, отправившись за священной глиной… — Да. И еще дальше. — Ты поставил перед собой нелегкую задачу… — Да, это так. — И тебе удалось решить ее? — Удалось. Наш Великий Добрый Маниту вел меня и защищал с тех пор, как я покинул гору Виннету. Прошло четыре года, и теперь я возвращаюсь. Наши пути совпадают?