– Заткнись! – с яростью в голосе велела мне рыжая. – Заткни свой поганый рот, придурок! – Будешь отрицать это? – зло рассмеялся я. – Пошел ты! – Куда? Я уже везде был. Кстати, хватит смотреть на мой пресс. Лучше потрогай, если так интересно. Или тебе интересно что-то другое? Что ты хочешь потрогать? Она выругалась так, как не подобает ругаться хорошенькой девушке, и сжала кулачки. Я почти умилился. Ну только посмотрите, какая праведная злость у нас на личике! Щеки пылают так, что хочется почувствовать их жар губами. А во взгляде столько ненависти, что я ощущаю ее кожей. Она однозначно заводила меня. Если бы не ее любовь к легким деньгам, я бы забрал ее с собой в турне. Но она хотела подставить моего друга. Этого я не прощу. – А может быть, снова будешь отрицать тот факт, что пришла сюда, чтобы подзаработать на моем друге? – спросил я, подавляя в себе внезапное желание дотронуться до ее выбившейся пряди и заправить за ухо. Аккуратное, с тремя проколами и самыми простыми серьгами-гвоздиками. – Я ничего не делала! Боже, это недоразумение! – выпалила рыжая, сверкая глазами. – Я пришла сюда, потому что искала кольцо своего коллеги! Я уйду. Просто уйду. Продолжай, пожалуйста, дальше. Можешь делать со своей девушкой все, что угодно – на каждом столе. И не бойся, я никому не расскажу о том, кто такой Кезон из «Лордов»! Она хотела уйти. Обогнуть меня и сбежать. Наивная! Я не дал ей этого сделать – загородил путь, раскинув в стороны руки. – Куда пошла? Рыжая вновь попыталась ускользнуть от меня, но я схватил ее за руку. Крепко. – Отпусти! – закричала она, пытаясь вырваться. Не получилось. – И не подумаю, – спокойно ответил я. – Да что происходит? – не выдержала, наконец, молчащая Элизабет. К этому времени она успела натянуть футболку. – Позови охрану, – на английском велел я ей. – Что произошло, милый? – Я сказал – позови гребаную охрану. Быстро! – Мой голос был таким злым, что спорить со мной она не стала и задавать тупые вопросы – тоже. Мы остались наедине. Я и моя рыжая стерва. Я все так же крепко держал ее за руку, хотя она перестала вырываться. Как же она смотрела на меня! Словно испепелить хотела. Да и мой взгляд нельзя было назвать добрым. – Не нужно охрану. Пожалуйста. Я ничего не делала, – неожиданно тихо сказала она, понимая, что сейчас будет. – Я искала кольцо. Вот оно, вот! Смотри! – Знаешь, я не верю тебе, – спокойно ответил я. – В самолете ты была готова на все, чтобы заработать, лапуля. А такие, как ты, не меняются. – Как мне доказать свою правоту? Хочешь, проверь телефон! Там нет никаких фото! Все чисто. – Конечно, чисто. Ты наверняка постаралась, когда сидела под столом. Могла перекинуть снимки своей подружке и удалить их у себя. Я тебе не верю, ясно? Ты разочаровала меня, Катя. Я осекся. Черт, черт, черт! Я назвал ее Катей. – Ты даже не запомнил, как меня зовут, – усмехнулась с непонятной горечью рыжая. – Вокруг меня слишком много людей, это нормально, – пожал я плечами. – Что за выражение лица, лапуля? Неужели ты уже напридумывала себе всякого? После нашего, признаюсь, весьма утомительного перелета? Может быть, ты из тех, кто влюбляются, как кошки? За несколько минут? А? Она молчала. Смотрела на меня с отвращением, которое выводило меня из себя, и молчала. А я держал ее за руку – за тонкое предплечье, чувствуя, как бьется ее частый пульс под моими пальцами, и продолжал: – Слушай, если я нравлюсь тебе, может быть, ты попробуешь искупить вину? Ты помешала мне и Элизабет. Если займешь ее место и сделаешь мне приятно, то я скажу охране… Вместо ответа она залепила мне пощечину. Да такую, что щеку словно железом обожгло. – Прелестно, – рассмеялся я, но ее не отпустил. – У тебя был шанс. Может быть, поду… Она ударила меня во второй раз – по той же щеке. Сильно и больно. Теперь щеки пылали не только у нее – у меня тоже. По крайней мере, одна – точно. – Я умею быть нежным, – улыбнулся я широко, провоцируя ее на третью пощечину. Я плевать хотел на боль – хотелось узнать придел ее смелости. Или наглости. Она снова занесла руку, но на этот раз ей не позволили меня ударить – в гримерку ворвалась охрана, а вместе с ней Стив, Грегори и трое незнакомых мужиков – судя по всему, местных: сухощавый, чисто выбритый сухопарый брюнет, парнишка лет двадцати и качок с татуировками. Качок моментально оценил ситуацию и резво бросился к охраннику, который схватил рыжую, извивающуюся в его руках, словно дикая кошка. Я видел, как ее телефон упал на пол и, кажется, разбился. – Отпусти ее! – потребовал качок на плохом английском. – Отпусти ее, или я тебе сейчас прошибу голову! – Отпусти, – раздраженно махнул я, поднимая с пола бутылку с водой. Открыв ее, я сел на стол, опираясь рукой об его прохладную гладь. Рыжую отпустили. Качок тотчас закрыл ее собой. – Что происходит?! – потрясенно спросил Стив, ничего не понимая. – Что за дерьмо? За что она тебя ударила? – Эта милая мисс пришла сюда, чтобы сфотографировать Октавия, – пожав плечами, сообщил я. – Она либо сделала фотки, либо пришла за скрытой камерой, которую могла установить заранее. А может быть, еще и вещичек прихватила. Они неплохо стоят на фанатских аукционах. – Я ничего не брала! – выкрикнула рыжая. – Я ничего не крала! Я просто зашла сюда, потому что Саша потерял кольцо, когда приносил воду! Вадим, спроси у Саши, – умоляюще заглянула она в глаза качка. Вадим, значит. Интересно, почему он так на нее смотрит? Между ними что-то есть? Или она просто нравится ему? Я потер подбородок. – С чего вы вообще взяли, что Наталья делала снимки? – спросил брюнет, поправив очки на переносице. – Она – сотрудник нашего агентства. Произошло какое-то недоразумение. – Нет, – ответил я. – Ваш сотрудник получила предложение тайно снять лицо Октавия и заработать на этом. Полмиллиона, да? – посмотрел я на Наташу, которая так и стояла за спиной Вадима, опустив глаза в пол. Услышав мои слова, она посмотрела на меня с дикой ненавистью. Такой, что мне стало не по себе. – Ничего не понимаю, – нахмурился качок. – Сейчас все объясню, – встрял Стив, который пришел в себя. Он вообще быстро приспосабливается к любой ситуации. За пару минут он своим обычным холодным тоном донес до присутствующих всю информацию, полученную от меня. И добавил: – Имейте в виду – штраф, который ваше дрянное агентство заплатит, будет огромным. Никто не имел права заходить в гримерные комнаты музыкантов. И уж тем более бить их, – кисло посмотрел он на рыжую. – Наташа, – мягко сказал Вадим. – Это правда? – Да, – медленно ответила она, но тотчас вскинула голову. – Оля действительно звонила мне! Но я отказалась! Честное слово! Ты же все знаешь! Павел Аркадьевич ведь все тебе рассказал? – Что рассказал? – растерялся Вадим. Рыжая ошарашенно повернулась к сухопарому. В ее голосе было отчаяние: – Павел Аркадьевич, я же рассказывала вам обо всем этом! Сегодня! До приезда на стадион! Что за Октавием идет охота! – Что ты несешь? – рассерженно произнес тот. – Ты в своем уме? – Вы при мне позвонили Вадиму! – закричала рыжая. – Наталья, ты пьешь или принимаешь чего? – фыркнул тот. – Ты мне ничего не говорила. Взяла какие-то свои вещи и убежала. – Вадим, я говорю правду, – почти взмолилась она. На ее глазах появились слезы, плечи дернулись, словно от неслышного всхлипа, и мне вдруг стало ее жаль. – Какую правду? – дернулся сухопарый. – Дружище, с ней что-то не так! Я всегда тебе говорил, что от этой девицы одни проблемы! Качок молчал. – Саша, я искала твое кольцо! – выкрикнула рыжая, отыскав глазами высокого парнишку. – Подтверди это, пожалуйста! Тот замотал головой, и она, увидев это, покачнулась вдруг, но устояла на ногах. – Вадим, пожалуйста, поверь мне. Я не понимаю, что происходит, но я не сделала ничего плохого, – тихо, но уверенно сказала Наташа. Так говорят невиновные – таким тоном и с таким лицом. На мгновение повисла тишина. Я видел, как рыжая украдкой вытерла слезу со щеки. Она пыталась держаться. Видать, была не из тех девчонок, которые показывают свои слезы другим. А может, и правда, она ничего не делала? Мне вдруг захотелось подойти к ней и обнять. Иррациональное желание. Абсолютно бестолковое. Эй, лапуля, перестань плакать. Я боюсь, когда женщины плачут. Теряюсь, как идиот. Плачущие женщины могут вить из меня веревки! – Я ей верю, – твердо сказал Вадим и взглянул на меня как на соперника. Обалдел, приятель? Какой я тебе соперник? – А я – нет. Обыщите ее, – жестко ответил Стив, которому охранник только что что-то сказал. – Если охрана ничего не найдет, мы отпустим ее, – добавил я. – Могу даже извиниться. – Это нарушение прав человека! – рассерженно ответил Вадим. – Мне вызвать полицию? – спросил Стив. – Это просто обыск. Чтобы быть уверенным в том, что ваша сотрудница действительно невиновна. – Пусть это сделает женщина, – чуть подумав, заявил Вадим. – Не позволю ее лапать мужикам. И если вы ничего не найдете – а вы не найдете! – я заставлю вас платить штраф. И извиняться – тоже. – Вадим, она хитрая! Манипулирует тобой! – стал увещевать его сухопарый, но в ответ получил только одно слово: «Заткнись».