Их встретил капитан-африканец. Черты его лица почти невозможно было различить, но улыбка – белоснежная, как и его катер, – была видна и в темноте. Прошли в каюту, и, когда зажегся свет, все вновь обрело форму, стало реальным и легко узнаваемым. Здесь было чисто и уютно. Скамьи вдоль бортов, стол посередине. На стене – барометр и множество разноцветных вымпелов. Застучал за кормой движок, и в борт ударила волна. Представитель фирмы что-то сказал Хельге с видимым облегчением. – Теперь уже близко, – перевела Хельга. – Минут тридцать. Она села в самом углу и с безразличием рассматривала убранство каюты. Было заметно, как она устала. Но когда Воронцов поднялся и направился на палубу, Хельга вышла следом. – Отдыхай, – сказал ей Воронцов. – Я не хочу оставаться без тебя. Наверное, ей было неуютно одной. Воронцов обнял Хельгу. Она прижалась к нему, превратившись в трепетный теплый комок. Капитан, стоявший у штурвала, обернулся и улыбнулся им ослепительной улыбкой. На палубе было свежо. Брызги осыпали их мелким дождем. Хельга каждый раз вздрагивала. – Тебе холодно? – спросил Воронцов и прижался к ее щеке теплыми губами. – Нет. Просто я очень устала. Остров открылся неожиданно. Вдруг впереди в темноте быстро сгустившейся африканской ночи показалась светлая полоска – это были барашки разбивающихся о берег волн. Почти сразу после этого перед катером поднялась какая-то темная стена. Воронцов всматривался до боли в глазах, но не мог понять, что же такое возникло впереди, пока Хельга, догадавшаяся первой, не пояснила: – Это пальмы, Саша. Катер, оседлав очередную волну, выскользнул из объятий океана на песчаный берег. Мотор смолк. И они услышали шум прибоя и шорох пальмовых ветвей. Из каюты вышел представитель фирмы. Парень выглядел сонным, – наверное, его укачало. Он молча подхватил чемоданы гостей и направился куда-то в глубь пальмовой рощи. Воронцов и Хельга последовали за ним. Хельга прижимала к груди сумочку и казалась встревоженной. Здесь была тропа, едва различимая во тьме. Пальмы подступали вплотную, смыкаясь перистыми листьями над головами людей. Провожатый ушел далеко вперед, и Хельга даже была вынуждена его окликнуть: «Эй, мистер!» – только тогда он убавил шаг. Идти пришлось недолго, вскоре впереди показался просвет, и еще через минуту они вышли на просторную лужайку. Перед ними стоял дом, одноэтажный и небольшой по размерам. Белые стены отчетливо выделялись на фоне темных деревьев. Света в окнах не было, дом явно был пуст. Где-то далеко, за пальмами, вздыхал неумолчный океан. Провожатый вошел в дом первым. Воронцов хотел последовать за ним, но Хельга придержала его за руку. Вдруг в доме вспыхнул свет. Это почему-то оказалось так неожиданно, что Хельга вздрогнула. Воронцов засмеялся. – Не бойся, – сказал он. – Приехали. Бэлл сказал правду. Здесь все было вполне по-европейски. Добротная мебель, какую можно было встретить только в хорошем отеле, ковровое покрытие на полу, электрическая плита и холодильник. Кондиционер жужжит почти неслышно. Их провожатый, оставив чемоданы у двери, показал им комнаты, давая Хельге пояснения по хозяйству. Воронцов ничего не понимал, а Хельга семенила следом за говорливым гидом и кивала головой в ответ. Завершив обход, они вернулись в гостиную. Притомившийся за день Воронцов с наслаждением развалился на диване. – Саша, это фантастика! – Хельга даже закатила глаза, так ей здесь понравилось. – Я никогда не думала, что подобное возможно в Африке. Телевизор, кондиционер… В холодильнике полно продуктов – это все для нас, но мы не съедим и половины, клянусь. При упоминании о продуктах Воронцов встрепенулся и его взгляд принял осмысленное выражение. – Как там со спиртным? – осведомился он. – В холодильнике множество разных бутылок, но я в местных не разбираюсь. Воронцов ушел и вернулся с бутылкой шампанского. – Где фужеры? – Он взглянул на представителя фирмы. – Переведи ему, пусть он принесет фужеры. Выпили шампанского. Воронцов предложил первый тост – за удачный отдых. Хельга перевела. Представитель фирмы вежливо улыбнулся. Для него в отличие от гостей все это было просто работой. Таких парочек, забирающихся на край земли, чтобы заниматься любовью под пальмами, он, наверное, уже привозил сюда сотни. Через четверть часа молодой человек засуетился. Он, оказывается, не собирался здесь ночевать. Воронцов и Хельга проводили его к катеру. Шумел прибой. Вышедшая из-за облаков луна удивленно взирала на затерявшихся в океане странников. – Спроси у него, есть ли кто-либо еще на острове, – сказал Воронцов. – Нет, – перевела ответ Хельга. – Мы здесь будем одни. – К кому же мы будем ходить в гости? – Бэлл говорил, что здесь на каждом островке – по семье, – вспомнила Хельга. – Пусть покажет, где ближайший островок. Мы как-нибудь туда отправимся. Представитель фирмы, выслушав вопрос, махнул рукой куда-то в глубину острова. Его ответ был краток. – В той стороне есть еще один островок, – перевела Хельга. – Он еще меньше нашего, и там никто не живет. Больше поблизости островов нет. – Вот угодили, – сказал с досадой Воронцов. – Полная изоляция. – Разве это плохо? – прильнула к нему Хельга. – Нет конечно. Катер отошел от берега. Можно было разглядеть, как капитан прощально машет им рукой. – Они приплывут за нами через неделю, – сказала Хельга. – Боже мой, мы одни на целом острове. Со мной такое впервые. Эти слова она произнесла с такой интонацией, словно уже успела пожалеть о том, что согласилась на это путешествие. Воронцов ее понимал – они сейчас очень устали и, добравшись до нужного им места, оказались одни в ночи. Все здесь пока было незнакомо и неприветливо. Легко почувствовать себя одинокими, покинутыми всеми. Воронцов обнял Хельгу и повел ее по тропе к дому. Она крепко прижалась к нему и снова казалась маленьким беззащитным ребенком. В ней сейчас не было ничего от той Хельги, которой он боялся, – непредсказуемой и дерзкой. Хотелось уложить ее в постель, накрыть одеялом и спеть ей колыбельную. Оставив Хельгу дремать на диване, Воронцов прошел в спальню, чтобы приготовить постель. Хельга, как ему показалось, сейчас не способна была ничего делать. Он склонился над широкой кроватью, и вдруг Хельга налетела на него сзади как вихрь, повалила на кровать, восторженно взвизгивая, и ошеломленный внезапно произошедшей с ней переменой Воронцов даже не пытался сопротивляться. Хельга опрокинула его на спину, сама забралась сверху и смеялась счастливым смехом. – Мы здесь одни! Ты представляешь? На сотни километров вокруг – никого. – Одинокие странники, – усмехнулся Воронцов. – Да. Затерянные в океане… Неожиданно что-то громко и отчетливо хлопнуло – там, в глубине дома. Хельга скатилась на бок и замерла, прислушиваясь. Все стихло. – Ты слышал? – шепотом спросила она. – Да, – почему-то тоже шепотом ответил Воронцов. Он поднялся и прошел по комнатам. Вернувшись через минуту, он уже в полный голос сказал: – Это входная дверь хлопнула, мы забыли ее запереть. Хельга облегченно перевела дух. – Пора спать, – сказал Воронцов. – Это мы от усталости такие пугливые. Глава 34 Проснувшись утром, Воронцов с удивлением обвел взглядом комнату. Лившийся из окон свет сказочно расцветил их гнездышко. Вчера вечером все выглядело скромнее – краски при искусственном освещении казались тусклыми, щедрое солнце их будто оживило. Лежавшая на его руке Хельга открыла глаза. Одно мгновение ее взгляд еще был затуманен сном, и вдруг – взмах пушистых ресниц, и в синих глазах отразились сначала изумление, а потом улыбка. Вспомнила, где они находятся. Потянулась к Воронцову с благодарным и блаженным лицом, а он вдруг вскочил, подхватил Хельгу на руки и понес через комнаты. Глаза Хельги сияли, она спросила, смеясь: «Что это ты надумал?» Воронцов миновал одну комнату, другую, вынес ее на руках за дверь и все это время молча и загадочно улыбался. Солнце еще не успело подняться высоко, и небо сияло над головой, неправдоподобно яркое, почти синее. Окружавшая их пальмовая роща сегодня уже не казалась мрачной и зловещей, а радовала глаз непривычной сочностью красок. Воронцов бережно нес свою спутницу по тропе между пальм, и вдруг в просвете среди густых зарослей показался пляж с неправдоподобно белым песком, а за ним – океан, который сегодня встретил их благосклонно – был штиль, и невысоко пока взошедшее солнце отражалось на необозримой глади мириадами блесток. У самой кромки берега Хельга выскользнула из рук Воронцова и, смеясь, помчалась по мелководью, поднимая фонтаны брызг. Воронцов почти нагнал ее, тоже хохоча, но в последний миг Хельга снова ускользнула и бросилась в воду. Нагая, длинноволосая, она была похожа на русалку. Океан принял их ласково. Хельга пришла в совершеннейший восторг и резвилась, как расшалившийся ребенок. Ее визг, наверное, был слышен на весь остров. Воронцов сумел-таки ее изловить и вынес на берег. Хельга жмурилась и шептала: – Ты видишь, какие краски? Мне, наверное, все это просто снится. Нежный зеленоватый оттенок чистой океанской воды, сочная зелень окружающих пляж пальм, сверкающая между океаном и рощей ослепительно-белая полоска песка и над всем этим – синий шатер неба. Воронцов опустил Хельгу на теплый мягкий песок и обнял ее, лаская. Она замерла на несколько мгновений, потом горячо ответила на его ласки. Сейчас им было так хорошо, как никогда прежде. Хельга застонала, и Воронцов совершенно обезумел. Они оба пришли в беспамятство, и оба почти одновременно закричали – криком освобождения, не ограниченного никакими условностями. Страсть выплеснулась, отняв последние силы. Воронцов упал в теплый песок рядом с Хельгой. Они лежали в изнеможении, а ветер, налетающий с океана, ласково освежал их. – Это рай, – пробормотал Воронцов. – Рай на земле. Мы были нищи и убоги, пока не узнали этого. Хельга молча гладила его по груди и животу. Наверное, на слова у нее не осталось сил. Они лежали так до тех пор, пока поднявшееся в зенит солнце не стало жгучим. – Пора нам домой, – наконец подала голос Хельга. – Для первого раза достаточно. Но расстаться с океаном было трудно. Они еще немного поплавали, держась рядышком, наконец не торопясь вернулись в дом. – Продукты здесь у них так себе, – критиковала Хельга, изучая содержимое холодильника. – Полуфабрикаты. Все, конечно, съедобно, но вкусным не назовешь. – Они позаботились о наших развлечениях, – засмеялся Воронцов. – Чтобы мы поменьше времени уделяли кухне.