– Спасибо. – Павел положил мне руку на плечо. – Это правильный выбор. – Надеюсь. – Я глянул на него. – Если не сложно, руку убери. Ну, будь я еще в одежде – туда-сюда, но вот так… Есть в этом что-то не очень правильное, если ты понимаешь, о чем я. Нет, я здорово замерз, конечно, но так греться не готов. Павел расхохотался, его поддержала рыжая девица, а Любава, глянув на нас, медленно направилась в сторону дома. – Дормидонт, на два слова, – отсмеявшись, обратился к вожаку Михеев. – Пошепчемся. Вожак и оперативник отошли в сторонку, оборотни отступили к крыльцу дома, Ратмир достал нож и начал его острием выковыривать дробинки из плеча Сашка, из-за чего тот время от времени стонал от боли. – Я Нифонтов. – Протянул мне руку мужчина со шрамом на щеке. – Николай. Рад знакомству, Валера. Пал Палыч много про тебя рассказывал, большей частью хвалил. Теперь сам вижу, что ты еще та сорвиголова. Необычное свойство для Хранителя кладов, они, насколько я знаю, обычно тихие и мирные люди, предпочитающие всегда оставаться в тени. – Везет другим Хранителям кладов. – Я ответил на рукопожатие. – У меня так не получается, всякий раз какая-то фигня происходит. То одна, то другая. – Евгения. – Рыжеволоска тоже протянула мне свою узкую ладошку. – Мезенцева. – Очень приятно. – Я пожал и ее руку. – Ребята, а почему вы Павла Пал Палычем называете? Он, конечно, постарше вас будет, но не сильно намного. – Почему? – Николай почесал затылок. – Я не знаю. Как-то так с самого начала повелось. Мне его так представили в свое время. – Мне тоже, – подтвердила Евгения. – Пал Палыч и Пал Палыч. Тем более ему это имя идет. Сам погляди – спокойный, рассудительный. Спокойный и рассудительный Михеев в это время тыкал пальцем в грудь Дормидонта, который был выше его на пару голов, и что-то тому выговаривал. Тем временем на поляне снова появилась Любава, она вышла из дома, держа в руках какую-то мягкую рухлядь. Как оказалось – одежду. – Возьми. – Протянула она ее мне, подойдя поближе. – Может, велико будет, но лучше так, чем никак. – Не с трупа? – опасливо спросил я, принимая подарок. – Не то чтобы я был мнительный, но все же. – Нет. – Качнула головой оборотница. – Это просто одежда и все. – Спасибо, – помедлив мгновение, сказал я. – Спасибо. И если тебе будет интересно – тогда, на лестнице, я просто защищался. Радости сделанное мне не добавило. Братца твоего я убил с удовольствием, врать не стану. Думал, что убил. А к тебе у меня злости не имелось. Тебе просто не повезло, ты оказалась не в том месте не в то время. – Но если бы тебе дали ружье, ты бы меня застрелил? – уточнила Любава. – Если бы ты стояла на месте и не пыталась меня убить – нет, – снова с запинкой ответил я. – Единственную из всех. – И допустил бы ошибку, – покачнувшись, произнесла оборотница. – Стаю надо или не трогать, или убивать всех до единого. Оставь хоть одного – и он раньше или позже доберется до тебя. Но нас не бойся, Хранитель кладов, мы зла тебе не принесем. Это на самом деле так. Она развернулась и пошла к дому. – Серьезная барышня, – негромко сказал Нифонтов. – И сказала все верно. Семейные узы для оборотня все, это их центр Вселенной. – Потому, даже если бы ты эту милашку пожалел, ее бы убили мы, – добавила Мезенцева. – Ничего не поделаешь, законы бытия. Хорошо, что не пришлось этим заниматься. Не люблю крови, даже незряшной. Из одежды мне перепали серый джемпер-«обманка» с белым воротником и серое же летнее пальто, которое, увы, было мне великовато. Интересно, кто это у них такой модник и носит подобные наряды? Видно ведь, что вещь качественная, чуть ли не на заказ сшитая. И как же мне стало хорошо, когда я натянул на себя одежду. Как же мне стало тепло! Тем временем сотрудник Отдела и вожак стаи ударили друг друга по рукам, после чего оба направились к нам. – Все, мы можем идти, – сообщил нам Михеев. – О, Валера, да ты приоделся! Прямо как денди лондонский стал, честное слово! – Ну да, что-то в этом роде. – Кивнул я и крикнул: – Ратмир, отвлекись на минуту. Было сказано, что мои вещи в вашей машине. Если это так, верните их мне. – Вернут, – прогудел вожак. – Ты так и не назначил виру, Хранитель. Это надо сделать, иначе клятва не будет исполнена до конца. – Как же не назначил? – Улыбнулся я. – Цена прозвучала с самого начала. Жизнь, досточтимый Дормидонт. Жизнь. И раз мы решили, что не ваша, то, выходит, чья-то чужая. Того, на кого я вам укажу. – Если этим «тем» окажется человек, то за данное убийство ответят не они, а ты, – заметил Николай, внимательно слушавший наш разговор. – Просто имей это в виду. – Люди разные бывают, – парировал я. – Есть хорошие, есть плохие. Но если речь пойдет о человеке, обещаю прежде обсудить данную тему с Павлом. – Пусть будет так. – Кивнул Дормидонт. – Ты назвал виру за жизнь всей моей семьи, я ее принял целиком и полностью. Мы или убьем того, на кого ты нам покажешь, или сами умрем. И более между нами ссоры нет. Он очень отчетливо выделил в своей речи слово «всей», и мне стало ясно, что оборотень хотел дать понять. Так он попросил меня не выдавать отсутствующего на поляне члена стаи, того, что погоны старшего лейтенанта носит. Хорошо, не стану. Тем более что из всей этой компании именно он оказался наиболее адекватным. Да, меня схомутал, но такой злобы к нему, как, например, к Сашке, не имелось. Плюс тепло, и ни с чем не сравнимая эйфория, которая всегда приходит к человеку, который сумел увернуться от смерти, тоже сделали свое дело. Так что промолчу. Тем более что это обеспечивает мне еще один пусть и маленький, но должок, который останется за Дормидонтом. – А телефон? – сообразил я. – Звонить-то к вам как? Ну, не сюда же мне ехать, верно? Тем более что вряд ли нашу встречу можно будет назвать радостной. Опять же – вы собирались переезжать куда-то там. – Уже не собираемся, – не оборачиваясь, ответил Дормидонт. – Передумал я, до следующей весны тут живу. Ясно, это Павел постарался. Сдается мне, он свое не упустил. А еще похоже на то, что счет за мое спасение как раз вожаку и предъявили. – Ну а с предметом что? – крикнул я Дормидонту, который уже за ручку двери, ведущей в дом, взялся. – Тем, который мне надо было отыскать? Раз уж наши отношения почти обнулились, я готов вас выслушать. – Может быть, потом, – подумав, ответил мне оборотень. – Не сегодня. Прощайте. Он зашел внутрь, а за ним один за другим потянулись остальные члены стаи, и скоро на поляне остались только мы трое да догорающий костер. Ну и еще тот шофер, что меня сюда привез. Он сунул мне в руки пакет, в котором лежали мои пожитки, и бумажку, на которой я увидел номер мобильного телефона. Единственное, что пиджак от костюма, подаренного Стеллой, остался где-то там, в доме, ну да и бог с ним. Все равно он выглядел так, что ему уже никакой подъездный пристойный вид не вернет. А то и вовсе обитатели этого здания пару часов назад разодрали его в клочья, заметив мое исчезновение. Напоследок в качестве прощания я сообщил шоферу, чтобы ни он, ни кто-то другой из его семьи не вздумали сводить счеты с местным лесным хозяином. Мол, я этого не пойму и могу сильно расстроиться, что никому из сторон сделки не нужно. Шофер молча кивнул и пошел к дому. Надо будет выбрать время и наведаться в этот лес с гостинцами, как я сам себе пообещал тогда, когда спешно шел тайной тропинкой, ведущей к станции. И слово свое следует держать, и добро забывать не стоит. – К чаю нас явно не позовут, – резонно заметил Нифонтов. – Ну и ладно. Пошли к машине, нам еще до Москвы ехать и ехать. Как оказалось, их автомобиль, представлявший собой довольно-таки недешевый микроавтобус, был оставлен не так уж и близко от гнезда оборотней. Они, наверное, могли бы прямо к воротам подъехать, да просто не захотели светиться раньше времени. – Но вообще ты их очень здорово разозлил, – заметил Павел, после того как убрал помповик в специальный кофр, который вытащила из машины Мезенцева. – У тебя, Валера, просто-таки талант к этому. – Хорошо, что Женьку взяли, – добавил Николай, доставая из кармана короткой куртки сигареты. – Попрись вдвоем, как планировалось, и кто знает, как карта легла бы? Дормидонт заднего включил только потому, что понял – перевес на нашей стороне, мы его свору по-любому перещелкаем. Ты видел его глаза? – Факт, – подтвердил Михеев. – Ну и еще потому что возраст все же мудрости ему добавил. Лет пятьдесят назад, если верить тому, что я о нем от тети Паши слышал, он попер бы на нас при любом соотношении сил, слово «сдаться» для него тогда не существовало. – Ну да, кто-кто, а тетя Паша его хорошо знает. – Покивал Николай. – Если не ошибаюсь, она его родителя как раз и прибила в шестидесятых. Я же говорю – все в этом мире Ночи цепляется одно за другое. Все всех знают. Ну, не то чтобы все и прямо уж всех, но есть среди местной московской элиты фигуры очень непростые и крайне влиятельные. И Дормидонт, похоже, одна из них. Не из влиятельных, разумеется, но из непростых – это уж точно. – Валер, а что он все-таки от тебя хотел? – поинтересовалась у меня Евгения, задвигая кофр под сиденья первого ряда. – Что ты для него найти должен был? – Клянусь – без понятия. – Приложил руку к сердцу я. – Для самого загадка. Какую-то штучку, которую ему мать сыра земля отдавать не желает. Но что это такое – не знаю. Да теперь, похоже, и не узнаю. Сдается мне, Дормидонт снова видеть меня не захочет. – Факт. – Вкусно затянулся сигаретой Николай. – Ты зримое подтверждение его неудачи, а он жутко тщеславен, как и все оборотни в возрасте. Хотя… Может, через месяц-другой все и изменится. Кто знает, насколько ему нужно то, что в земле-матушке? Ладно, поехали уже. До рассвета рукой подать, хорошо бы проскочить Кольцо до того, как служилый люд на работу поедет. Блин. Сегодня же понедельник, значит, мне на работу надо идти. Ей-ей, я начинаю понимать, отчего Стелла так скептически отнеслась к моим заверениям о том, что у меня получится совмещать должности архивиста и Хранителя кладов. После такого дня, как вчера, и такой ночи впору сутки пластом лежать, а не на службу тащиться. – До дома меня подбросите? – спросил я у сотрудников Отдела, когда машина двинулась вперед. – Если не в труд. – Само собой, – заверил меня Павел. – Может, дворники еще не выкинули мусор из приподъездных урн, – вздохнув, поделился с ними своими мыслями я. – Думаю, вряд ли эти ребята прогулялись к большой мусорке, чтобы мой телефон выкинуть. – Вернее всего, нет, – отозвался из-за руля Николай. – А что тебе в нем толку? Наверняка эти вандалы аппарат твой изувечили так, что он ремонту точно не подлежит. – Да и ладно, аппарат я новый куплю, тем более что все равно собирался это делать. Но симку-то они в труху не смололи? Больно неохота ее восстанавливать. – Понимаю как никто, – заявила Мезенцева, сидящая прямо передо мной. – Сама недавно телефон потеряла. – Утопила, – уточнил из-за руля Николай. – Ну, утопила. – Недовольно поджала губы рыжеволоска. – Так вот. Пошла я в салон и спокойно так прошу у них восстановить симку. Эти – ни в какую! Жуть! – Так ты же без паспорта туда приперлась и начала на повышенных тонах права качать, – снова уточнил наш водитель. – Тебя чуть в отделение местное не загребли за это! – Вообще ничего говорить не стану! – возмутилась Евгения, сложила руки на груди и уставилась в окно. – Ну вот, только хотел спросить, что это у вас за патроны такие в ружьях, – притворно расстроился я. – И что за дробь в них такая? – Измельченные старинные серебряные монеты. – Повернулась ко мне Мезенцева. – Обычное серебро оборотням вредит не больше, чем свинец, а такое их может убить. Почему, отчего – не знаю. Может, магия денег, может, определяющим фактором является то, что эти монеты через сотни рук прошли. Ну и плюс над ними кое-какие слова знающие люди произнесли. Забавно. Хотя магия денег – это да. Это весомо. Кстати, о деньгах! Точнее, о злате-серебре.