«Так что стоит вести себя осторожнее», – подумала она про себя. Выйдя из машины, Хлои убедилась, что ее куртка прикрывает кобуру. Она остановилась и внимательно осмотрела парковку, а также небольшой газон, расположившийся прямо перед рядом таунхаусов. Паркинг простирался вдоль двенадцати домов, разбивая газон, за которым начинались новые ряды. Хлои быстро огляделась, убедившись, что газон и тротуар напротив дверей ее отца были пусты. Трое подростков расположились на крыльце на другой стороне парковки, но они были слишком поглощены чем-то на телефоне, экран которого ярко светил в их лица, чтобы вообще заметить Хлои. Небрежным шагом она направилась в дальний конец парковки, взяв чуть правее, чтобы траектория движения пролегала прямо к дому ее отца. Пройдя мимо, Файн снова заглянула в окно, но увидела лишь включенный свет и отблеск телевизора в левом углу оконной рамы. Добравшись до самого конца, Хлои быстро метнулась влево, спрятавшись за крайним таунхаусом. Там находился очередной газон, над которым висела куча кондиционеров. Дальше виднелось несколько мусорных баков. Уличные фонари едва доставали до этой области, в результате чего последние несколько баков оказались в полной темноте. Подойдя к краю здания, Хлои выглянула за угол. Ее, так же как и несколько мусорных баков, было практически не видно в темноте. Файн принялась рассматривать запасные выходы каждого пройденного таунхауса. Все они были полностью идентичны: небольшое крыльцо с короткой лестницей, ведущей к общему двору. Сам двор состоял из неухоженного сада и нескольких высоких деревьев, которые частично скрывали вид на следующий подобный комплекс таунхаусов. Вдоль всей стены было включено всего два фонаря. Но Хлои не видела людей на улице. Отсчитав четыре крыльца от того места, где остановилась, она уставилась на дверь отца. Файн предпочла бы остаться незамеченной, хотя, по сути, ей было наплевать, если кто-то из жильцов комплекса заметит, как она крадется в темноте к задней двери дома отца. Тем не менее, когда Хлои направилась вперед, то поняла, что спешит. Она старалась держаться ближе к подъездам, что лишь усложняло задачу возможному наблюдателю. Казалось глупостью подкрадываться к человеку, который, вероятно, будет лишь рад встрече с ней. «Что ж, возможно, он был бы рад увидеться часа три назад, – подумала она. – Но после взлома моей квартиры все наверняка изменилось». Стараясь оставаться незамеченной, Хлои добралась до пятого крыльца, принадлежавшего ее отцу. Она не дала себе ни секунды на раздумья, просто поднялась по ступенькам и подошла к двери. Файн была немного удивлена тем, насколько хорошей точкой обзора служило окошко в задней двери. Сразу справа шла кухня. Вход располагался напротив левой стены, открывая вид на небольшой коридор, который переходил как раз из кухни в оставшуюся часть дома. Поскольку нижний уровень был небольшим, Хлои удалось разглядеть буквально все. Там не было ни стен, ни барных стоек, зонировавших помещение. Планировка была полностью открытой, поэтому она четко могла видеть, что происходит на этаже. Ее отец сидел в кресле и смотрел телевизор. Один лишь вид его вызвал у Хлои приступ ненависти и страха. Страх добавил ощущение бессилия, но Файн прекрасно понимала причины. Он был не просто ее отцом, а человеком, который каким-то образом выставлял себя жертвой на протяжении практически всей ее жизни. Он врал ей, обманывал…и после того, как взломал ее квартиру, просто сидел в кресле и смотрел телевизор, словно ничего не произошло. «Ты не можешь знать наверняка, что это он вломился в дом». Естественно, такая вероятность была. Но, учитывая профессию Хлои, было не трудно прийти к выводу, что именно отец взломал ее квартиру. Кто еще, черт возьми, мог вломиться туда и ничего не украсть, кроме старого дневника, написанного матерью? Файн абсолютно не удивилась, поняв, что он даже не читал его. Черт… Да он, вероятно, сжег его или уничтожил каким-нибудь иным способом, лишь бы избавиться от письменных доказательств того, каким монстром являлся. Хлои стояла там и вглядывалась в таунхаус, наблюдая за своим отцом. Он неподвижно сидел в кресле, двигаясь лишь тогда, когда хотел сделать очередной глоток из банки пива, стоявшей между его ног. Он не выглядел раздраженным или нервным. Судя по всему, процесс проникновения на чужую территорию со взломом и мелкая кража не сильно беспокоили его. Хлои не была уверена, как долго простояла там. Она завороженно смотрела на фигуру из прошлого, которая застряла в ее настоящем без какой-либо четкой цели или направления. Ей было сложно отвести от него взгляд. В своей естественной обстановке ее отец вовсе не был похож на монстра, а скорее на несчастного старика, для которого не было смысла жить дальше. Скорее всего, она простояла бы так намного дольше, пытаясь расставить все по полочкам, но вдруг в кармане зазвонил телефон. Резкий звук так сильно перепугал Хлои, что она сделала огромный неуклюжий шаг от двери во двор. Дотянувшись до мобильного, она сунула руку в карман, чтобы сбросить вызов, и едва заметила повернувшегося отца, который внимательно оглянулся на свою заднюю дверь. Файн была полностью уверена, что он не заметил ее, но, тем не менее, отец встал, явно услышав странный шум на своем крыльце. – Вот дерьмо, – выдохнула Хлои, спрыгнув с небольшого лестничного пролета и поспешив направо, в окутанный тьмой закуток с мусорными баками. Добежав до угла максимально тихо, она услышала звук открывающейся двери. Свернув, Хлои замерла. Она сосредоточилась и прислушалась, готовясь услышать шаги. Так и не дождавшись их, Файн осторожно выглянула из-за угла здания. Отец стоял на крыльце спиной к ней, немного наклонившись к перилам в попытке разглядеть что-то в темноте. Не желая и дальше испытывать судьбу, Хлои медленно побрела обратно к парковке. Пройдя мимо мусорников и кондиционеров, она снова вышла на светлую стоянку. Усевшись за руль, Файн еще какое-то время просто смотрела в сторону таунхауса. В голове закружил вихрь разнообразных мыслей по поводу того, что делать дальше. Достав телефон, Хлои решила проверить, кто звонил, пока она следила за отцом. Увидев имя Роудс на дисплее, она ни капли не удивилась. Уже практически набрав номер напарницы, она вдруг остановилась, поскольку в голове проскочила новая идея. Это могло выглядеть рискованно и даже непрофессионально, но имело большой смысл. Хлои набрала тот же номер Департамента полиции Вашингтона, с которого сегодня ей звонила офицер Хенли, чтобы сообщить о взломе. На звонок ответила диспетчер. Когда Файн попросила соединить с Элис, ее звонок перевели прямо на сотовый и поместили в режим ожидания. – Хенли слушает, – раздался голос офицера на другом конце провода. – Офицер Хенли, это Агент Файн. Вы просили позвонить, если мне потребуется помощь. – Конечно, – удивленно ответила Элис. – Что случилось? – Что ж, во-первых, я хотела попросить вас, чтобы данный разговор остался только между нами. Я не жду, что вы станете нарушать правила или будете игнорировать приказы капитана, но, если вам удастся сохранить все в тайне, это будет идеально. – Хм… что ж, я не против, но все это выглядит крайне подозрительно. Я действительно не хочу делать что-то, что может разозлить моего капитана. – Нет, ничего подобного. Послушайте… У меня есть подозрения о том, кто мог вломиться в мой дом. Но у меня практически нет никаких доказательств или четких улик, чтобы передать дело выше. Я просто хотела попросить вас приглядеть за одним человеком. Периодически проезжать мимо его дома, наблюдать за тем, что он делает и тому подобное. – Ах, да, запросто смогу. Как его зовут? – Эйден Файн, – ответила Хлои, продиктовав адрес. – Ясно. Это родственник или вроде того? – Да… или вроде того. – Я постараюсь сделать все возможное. У вас все хорошо после взлома? Парни сняли отпечатки? – Да. Еще раз спасибо за помощь. Хлои повесила трубку и снова взглянула на дом отца. Не отводя от него глаз, она набрала номер Роудс. Напарница ответила сразу, хоть и звучала слегка расстроенной и уставшей. – Привет, Файн. Все в порядке? Ты так быстро уехала. – Да. Просто… слегка напряженная обстановка в личном плане. Наступила напряженная пауза, в которой Хлои почти услышала мысли Роудс, пока та решала, стоит спрашивать о проблеме или оставить все как есть. В конце концов, она выбрала второй вариант. – Что ж, я просто хотела сообщить тебе новую информацию. Рэйчел Доббс уехала из участка примерно полтора часа назад. Мы с заместителем Ноланом заполнили кое-какие документы и теперь я еду домой. – Что удалось узнать по поводу той женщины, о которой упомянула Рэйчел перед моим уходом? – Гвен Инграм. Я узнала довольно… достаточно для того, чтобы поехать к ней завтра в первую очередь. Было приятно узнать, что теперь у них имелся план действий на утро. Но, сидя напротив таунхауса отца, Хлои вдруг поняла, что не уверена, что сможет уделить делу все свое внимание. Это в очередной раз говорило о том, что она не сможет полностью руководить собственной жизнью, пока не завершит эту грязную главу со своим отцом. ГЛАВА 14 Даниэль была голодна, но не могла заставить себя проглотить ни кусочка. Нервы были на пределе. Она пыталась перекусить куриными наггетсами, разогретыми в микроволновке, но остановилась уже на втором. Еда так и осталась лежать на тарелке на журнальном столике возле предмета, который вызывал сильнейшее беспокойство. Дневник ее матери. Честно говоря, вовсе не сам дневник был тому причиной. Дело касалось скорее того, что она натворила сегодня, чтобы достать его. Даниэль дважды практически передумала по пути к дому Хлои. В прошлом она неоднократно творила ужасные вещи, но все это было непреднамеренно. Теперь же для нее невыносима была мысль, что пришлось грабить сестру. Более того, она оставила в квартире полнейший хаос. Но все это было частью плана. Даниэль хотела сделать так, чтобы все выглядело естественно, будто грабитель очень спешил. Она решила, что беспорядок добавит эффекта паники… в результате все это будет похоже на затею их отца. Другой причиной, по которой Даниэль не лез кусок в горло, послужили заметки, обнаруженные в конце дневника. Они были записаны на простом листе формата А4, аккуратно сложены и спрятаны между последней страницей и обложкой. На них был мелкий почерк Хлои. Казалось, будто сестра решила провести собственное расследование, внимательно изучая дневник и объединяя кусочки пазла воедино. Учитывая прочитанное, Даниэль просто не могла винить ее в скованном поведении, которое увидела, приехав к Хлои в гости. Сестра отыскала записи, приуроченные к тому времени их детства, когда мама была больна или чувствовала себя не очень хорошо. На маленьком листе для заметок находилось два списка, которые, казалось, вытянули руки и дали хорошую пощечину Даниэль. «Запись, стр.11: мама пишет, что отец ударил ее по голове пивной бутылкой, когда она сказала ему, что пора завязывать с выпивкой. Это было лето… прямо перед тем, как мы с Д вернулись в школу. Данная история совпадает с тем временем, когда мама рассказала нам, будто споткнулась и упала с крыльца, занося продукты в дом. Как результат, под глазами виднелись синяки еще на протяжении нескольких недель». «Запись, стр.35: мама пишет, что отец жестоко обращался с ней в постели. Бил и вел себя агрессивно. Она попросила его остановиться, но он лишь ударил ее в живот. По сути, изнасиловал ее. Вагинально и анально. Большую часть ночи она продолжала истекать кровью. Это совпадает с тем днем, когда Д обнаружила кровь на простынях, закидывая стирку. Когда она задала вопрос, отец приказал ей заткнуться и заняться делом, как и подобает хорошей девочке (я помню этот момент!). В то же время мама сообщила всем, что у нее начался приступ сильной мигрени, и провела несколько дней в своей комнате с закрытыми жалюзи». Там было еще несколько заметок, написанных почерком Хлои, но эти две оказались наиболее тяжелыми. Даниэль решила, что этого будет достаточно для того, чтобы дополнительно разжечь подозрение к отцу во время слушания дела в суде. Просматривая записи, она с легкостью вспомнила оба случая. Мама действительно была в солнцезащитных очках, когда отвозила их с Хлои в школу в первый день учебы третьего класса (или это был уже четвертый?). А окровавленные простыни почему-то сильно разозлили их отца, тогда как мама несколько дней скрывалась в спальне, словно заключенный. Она помнила все это. А теперь, видимо, и Хлои тоже. Сестра объединяла все воедино… разглядев, наконец, истинное лицо их отца. Так почему же она до сих пор ничего не предприняла? Под заметками Хлои также находился еще один тревожный кусок информации. Он назывался «Угрозы насилия или смерти». Там сестра указала номера страниц каждого случая. Всего их было восемь. Даниэль обратила внимание, что Хлои не оставила ни единой пометки в самом дневнике мамы. По всей видимости, она не хотела испортить его, то ли из-за ностальгии, то ли из-за того, что в будущем его можно будет использовать в суде. Точно было неизвестно. Чем дольше Даниэль смотрела на заметки по поводу отца, тем больше ее сердце окутывало новое чувство. Сначала она не могла подобрать ему название, но затем вспомнила о случившемся в прошлом году и обо всех ее попытках объяснить Хлои, кем на самом деле являлся их отец. Тогда все сразу встало на свои места. Предательство. В самом дневнике и в записях Хлои было достаточно улик, чтобы заново закрыть ублюдка. Конечно, она мало разбиралась в тонкостях бюрократии, поэтому сомневалась, что эта ситуация не попадет под статью повторного суда. Данный термин означал, что ни один человек не может быть дважды осужден за одно и то же деяние. Даниэль не знала всех нюансов. Но Хлои, вероятно, была в курсе… и решила ничего с этим не делать. Самой серьезной проблемой был тот факт, что Даниэль не могла вызвать полицию. В конце концов, ведь именно она ворвалась в квартиру Хлои и украла оттуда дневник. Она заблаговременно надела перчатки и даже заклеила подошву ботинок, будучи совершенно уверенной, что ее никогда не поймают. Поэтому нельзя было идти в полицию и объяснять, каким образом она получила этот дневник.