Пролог Париж 1893 год В фешенебельном 5-м округе, протянувшемся вдоль Сены, возле своей тележки с цветами стояла Элоди и наблюдала за парочками, гулявшими рука об руку. «Любовь – не для меня», – думала она. Разумеется, завести дружка можно было без проблем. Взять, к примеру, парня, который возит тележку с мороженым. Или фермера. Или трубочиста. Или одного из тех, которые начищают до блеска ботинки господам побогаче. Нет уж. Элоди глубоко вздохнула и сорвала увядший листок с одного из пионов, стоявших в ведре с водой. Подняв глаза, она увидела Люка Дюмона, графа Овернского. Его цилиндр возвышался над толпой, запрудившей улицу. Встретившись с девушкой взглядом, он пересек вымощенную булыжниками мостовую, ловко увернувшись от кареты. Граф часто подходил к тележке Элоди, чтобы купить цветы для своей жены Марселины, чей суровый вид, плотно сжатые губы и сердитые глаза странно смотрелись рядом с его мягкой и добродушной физиономией. Иногда Элоди пыталась представить, каково это быть графиней, его графиней. Она часто заглядывала в окна графского особняка, расположенного на другой стороне улицы, и гадала, на что похожа жизнь в его стенах. – Здравствуйте, – сказал Люк и приподнял цилиндр. – Здравствуйте, – ответила ему Элоди, слегка взволнованная его присутствием. – Вам, как всегда, букет для графини? Как у торговца чаем есть своя собственная смесь сортов, или ресторатор может угостить вас своим фирменным блюдом, так и Элоди умела составить букет особенным образом. Она отбирала для него лишь цветы зеленых оттенков – циннии, хризантемы и редкие розы цвета лайма, от красоты которых перехватывало дыхание. Такой букет она составляла лишь раз в день и держала его в глубине тележки, специально оставляя для Люка. Граф ответил не сразу, потерявшись в ее глазах. – Они зеленые, – неожиданно произнес он. Элоди, не понимая, покачала головой. – Ваши глаза. Девушка улыбнулась. – Да. – Красивые глаза. – Благодарю вас, сударь. – Зовите меня Люк. – Он немного помолчал. – Могу ли я узнать ваше имя? – Элоди. – Элоди, – повторил граф, разглядывая цветы. Его взгляд остановился на выбитой по краю тележки надписи. – Почему здесь эти слова? – спросил он, указывая на нее. – «Amour vit en avant»… «Любовь продолжает жить». Это напутствие для Элоди произнесла ее умирающая мать. – Не сдавайся в любви, моя дорогая Элоди, – говорила она сквозь слезы. – Не очерствей сердцем, как это случилось у меня. Храни любовь в своей душе. Откройся навстречу любви, даже если обстоятельства кажутся невозможными. Доверься любви. И не бойся проиграть. Ведь даже если ты проиграешь, любовь останется жить, – мать приложила руку к своему слабеющему сердцу. – Она будет жить вот здесь. Любовь не умирает. Она живет. – Это слова моей матери, они меня утешают, – объяснила Элоди графу. – Они меня направляют. Люк улыбнулся. – Я бы хотел купить цветы. Девушка кивнула. – Хотите маленькую бутоньерку, месье? Я сейчас подберу… – Я бы хотел купить все цветы в вашей тележке. Элоди покачала головой. – Вы шутите… – Я абсолютно серьезен. – Но что вы станете делать с таким количеством цветов? – засмеялась Элоди. – Сегодня в моей тележке их несколько сотен. Гиацинты, розы, левкои, душистые летние пионы. – Я хочу купить их для вас, – сказал Люк. – Для меня? – изумилась Элоди. – Для вас, – подтвердил граф, – чтобы вы могли сегодня не работать и прогулялись по Парижу, наслаждаясь солнцем. Он вложил ей в руку стопку банкнот. – Пройдетесь со мной? Женевьева, цветочница и подруга Элоди, наблюдала за происходящим со стороны. – Иди, – с улыбкой сказала она. – Я присмотрю за твоей тележкой. – Идемте? – Люк предложил Элоди руку. У нее не осталось выбора. Она приняла ее. Глава 1 2021 Пайк-стрит, квартира 602, Сиэтл 24 декабря 2012 года Пытаясь открыть почтовый ящик, я придержала Сэма, моего золотистого ретривера. Швейцар Бернард оторвался от сортировки пакетов и опустился на колени рядом с Сэмом, чтобы почесать его за ушами. – Доброе утро, Джейн, – поздоровался Бернард, глядя на меня снизу вверх и улыбаясь. – Вы слышали? Сегодня ночью ожидается снег, выпадет не меньше четырех дюймов. Я вздохнула. Мы не получим цветы вовремя, если дороги покроются льдом. Я достала из ящика стопку писем и поздравительных открыток и отошла к большим окнам, выходившим на улицу, украшенным к Рождеству гирляндами лампочек. Сэм тем временем обнюхивал рождественскую елку в углу. Я оглядела Пайк-плейс. Рыночная площадь только-только просыпалась. Из трубы булочной шел дым. Торговцы свежей рыбой приплясывали на булыжниках мостовой возле своих лотков. Стайка любопытных туристов с зонтиками в руках (туристы всегда носят с собой зонтики) остановилась на противоположной стороне улицы, чтобы сфотографироваться. Они спугнули чайку, сидевшую на уличном указателе. Птица с недовольным криком улетела прочь. – Смотрите, это снеговые облака, – сказал Бернард, кивком указывая на окно. – Откуда вы знаете? – Идемте со мной. – Бернард встал и вышел через двойные двери на улицу. Я последовала за ним. – Позвольте мне дать вам небольшой урок, посвященный облакам. Я почувствовала прикосновение ледяного воздуха к лицу, вдохнула аромат молотого кофе и морской воды, душистый и соленый одновременно. Сиэтл. Сэм приветливо помахал хвостом, когда проходящая мимо женщина протянула руку, чтобы его приласкать. Бернард указал на небо. – Видите эти облака? Они называются перисто-слоистыми. – Перисто… какие? Швейцар усмехнулся. – Эти облака обязательно появляются перед снежной бурей. Посмотрите, какие они тонкие и волнистые, похожи на выпавший снег. Я с любопытством изучала облака, как будто они могли содержать послание, написанное метеорологическими иероглифами. Возможно, я смогу расшифровать язык облаков, если буду смотреть на них достаточно долго. – А теперь взгляните вон туда, вдаль над заливом, – Бернард указал на далекие облака, нависшие над бухтой Эллиотт. – К нам приближаются снеговые облака. Они тяжелее и темнее. – Швейцар помолчал и приложил руку к уху. – Послушайте. Вы слышите это? Я покачала головой. – Что именно? – Установилось какое-то необъяснимое затишье, – объяснил Бернард. – Все звуки как будто приглушены.