Немолодой дядька, представившийся капитаном Вебером, долго вникал, наконец-то осознал все глубины великого русского языка (знал клятый немчик и неплохо знал русский, но лишь старой, «дореволюционной выделки») и ошалело уставился на непонятного русского безумца. А что ещё остаётся кроме как шокировать бошей? Целлариус, заселив в особнячок, сразу же укатил «в инстанции», а после визита к Канарису прибыл нарочито весёлым и бодрящимся, попросив наиподробнейшее изложить на бумаге «некоторые нюансы». Глянув вопросник я тут же послал милого друга Александра вниз по матушке по Волге. Увы, но наедине со мной фрегаттен-капитан более не оставался, может и зря его не «кодирнул». Хотя, вот Отто Шварц после ментального воздействия стал таким подобострастным и угодливым, что смотреть тошно. Его и отцепили коллеги ещё в поезде, едва заехали в «генерал-губернаторство», в экс-Польшу. Похоже, посчитали абверята, — приложил как-то хитро товарищ Борис Борисов (так назвался) их сотрудника, и поехал бедняга Шварц кукухой… Я неадекватное лакейски-услужливое отношение Отто к моей персоне заметил ещё в Риге, потому и на Целлариуса никак не воздействовал. Ему с адмиралом о моей судьбе разговор вести, не переборщить бы… И вот такой невесёлый расклад, Целлариус передал привет с капитаном Вебером, а сам прибыть никак не может, спешно в Финляндию возвращается друг АлександЕр, так его расперетак. В Хельсинки сейчас весело, финны распевают развесёлую песенку «Ньет Молотофф» и палят из шведских зениток по советским бомбёрам. Судя по газетам, а ход «зимней войны» подавался достаточно подробно, Мерецков сотоварищи также как и в нашей реальности лоб расшибает о «Линию Маннергейма». Спрашивается, на кой ляд подробно расписывал финские укрепрайоны, дескать, могучая британская разведка всё знает и рада поделиться с первым в мире государством рабочих и крестьян сверхсекретными сведениями. Ведь все доты «миллионники» указал, и процентов девяносто «мелочёвки». Неужели чекисты-бериевцы мои чертежи не передали РККА? Посчитали за дезу? Бл, бл и ещё раз бл. Если ещё и данные по грядущей атомной гонке сольют в унитаз, то впору не Гитлера, а Сталина на прицел брать. Ничего не меняется в Россиюшке! Ни хера-с!!! Капитан с молчаливым молодым человеком приятной наружности, представившимся как лейтенант Браун, просто тянули время, ждали чего-то, или, скорее «кого-то». Похоронную команду по мою душу ждали, что уж там. Точнее — пыточно-похоронную, сначала допрос с пристрастием, как без него. — Скажите, Борис, — надо же, с ударением на первом слоге, — зачем вы обостряете? В ваше ситуации сотрудничество с абвером единственный вариант. — Какое сотрудничество, капитан? Вытянуть из меня всю стоящую информацию и затем пристрелить? — С чего вы взяли, — обеспокоился герр Вебер. — Бросьте дурака валять, капитан. Я прибыл в Берлин с Целлариусом исключительно для встречи с адмиралом Канарисом. Торчу здесь скоро как неделю, ясно, что моё предложение абвер не заинтересовало. И чёрт с вами, я свободный человек, найду чем заняться. Прощайте! — Стойте! — Вебер аж в лице изменился, а его юный коллега потянулся к кобуре не особо то и маскируемой. Дурак, боже какой всё-таки я дурак. Ну что за план — напроситься на приём к Канарису, закодировать хитроумного грека и с его помощью выйти на Адольф Алоизыча, какового и замочить, вместе со всей нацисткой верхушкой, врубив на полную катушки сверхспособности организма. Но ушлый Канарис не купился, не пожелал лично пообщаться с советским сверхсекретным курьером ЦК ВКП(б). Или чуйка у адмирала невероятная, или не до встреч-разговоров, дела надо выправлять на фронтах. Ведь «битва за Атлантику» в этой реальности разворачивается совсем иначе, да-с. И моя лепта в успехах Гранд-флита весьма значительна. Как это выяснил? Да очень просто. Перед отъездом в Берлин, имел контакт с британским чинушей Оливером Фишером, коему сбагрил информацию по подводному и надводному флоту Третьего Рейха, по тактике «волчьих стай» и торпедах кригсмарине. Думал на «моменталке» вытащить из кармана Оливера пакет с купюрами Соединённого королевства (запрашивал пять тысяч фунтов) а джентльмены передали аж десять. И это скупердяи-британцы! В «пояснительной записке» к денежкам «сэры и пэры» хвалили ценный источник, всяческие блага сулили, отметив, что пятёрка сверху это аванс за новую порцию информации. Также просвещённые мореплаватели просили дать расклад по зенитным батареям, прикрывающим Берлин и Гамбург и всю, даже пусть и кажущуюся незначительной информацию, по военным и гражданским аэродромам Германии и адреса школ подготовки пилотов. Да, Адмиралтейство, в отличие от РККА мои подсказки использует на полную катушку, на сей день на пять немецких подлодок больше чем в «генеральной реальности» утопили, на линкор и авианосец (не считая мелочёвки) меньше потеряли. Умеют их лордства с информацией работать, отделять, так сказать, зёрна от плевел. Ещё и Берлин выбомбить хотят в начале 1940 года. А Мерецков тупит, эх, Киря, Киря. Впрочем, может и не довели до краскома мои тексты и чертежи, бардака в советской системе хватает межведомственного. Да и внутриведомственного, тоже в излишке… Кстати, 9000 фунтов из той десятки я всучил Иришке-малышке, отправляя нечаянную подругу подальше и от красных и от коричневых. Спонтанно всё получилось, в один прекрасный день выловил следящую за мной «сладкую парочку» от абвера. Старый знакомый Йозеф и местный лабус-фольксдойче, некто Юрген были обезоружены в одном из переулочков рижских, биты прежестоко. А затем на нерве, на встряске, на кураже весёлом и злом тем же вечером вломился прямо на дом к чиновнику МИД Латвии, благо он один жил, семью заранеепереправил в Швецию, умный стервец. Не особо заморачиваясь предъявил прибалтийскому коллеге товарища Молотова ствол и 200 фунтов, предложил выправить в наикратчайший срок документы на выезд для Ирины свет Владимировны. Подвергнутый кодировке на полное послушание «паспортист» уверился, что действует из страха и корысти, но никак не под влиянием гипнотического воздействия. Ну, оно так и к лучшему. Только-только забрал «паЧпорт» (на следующий день всё порешалось, вот они реалии жизни) как сорока на хвосте в виде соседа Вениамина принесла благую весть о каботажнике из Стокгольма, эвакуирующем шведов в преддверии оккупации Латвии Красной Армией. Потомки Карла 12 прагматики, пусть и держат сейчас нейтралитет, но ничего хорошего для своих граждан от контактов с РККА-НКВД-ВКП(б) не ждут. Да и как не быть скандинавам прагматиками, ежели красный граф Толстой натужно, словно кирпичи высирал, долго и напряжно писал главы к так и не дописанному мегароману о первом российском императоре. А блокбастер «Пётр 1» уже снят, с успехом демонстрируется как в Советском Союзе, так и за рубежом, даже приза удостоен в славном городе Париже. Вот шведы и скумекали, что почём. — Иришка, собирайся, едем в Стокгольм. — Когда? — Завтра в половине пятого вечера из порта уходит неказистая посудина с поэтическим названием «Пегас». Ты едешь на сём кораблике, останавливаешься в пансионате мадам Шталь, всё как планировали. Наслаждаешься «эвропами» и ждёшь своего рыцаря. — Как, ты меня оставляешь? — Ну что ты, маленькая. Я ж не отец Фёдор из того самого романа про дюжину стульев с бриллиантами, давай не будем сцену повторять один в один. Не оставляю, а приеду чуть позже, в феврале. Денежки вот — крон шведских три тысячи девятьсот, франков пять тысяч семьсот и фунтов девять тысяч ровно! Плюс ювелирка. С капитаном и погранцами я договорился, всё в ажуре — спокойно проходишь, каюта крохотная, зато отдельная, помощник капитана уступил. — А как же ты? — Говорю же — приеду! Ну куда от тебя денусь, — молодой, красивой, богатой! Вещи давай собирать, а я пока шпаргалку составлю, как следует поступать в Швеции. И бельё не забудь, прибуду в Стокгольм оголодавшим, захочу тебя взять во всех комплектах, сколько их, пять? — Дурак, — так, похоже отошла Ирина от шока, женщины умеют переключаться, когда разговор заходит о важных для них вещах, всяких там пикантных панталончиках, корсетах, чулках и прочих нарядах прелестниц, — сам же выбирал! Семь! — Не сомневайся, все перемерим! — Всё-таки ты советский разведчик, не зря говорили… — Стоп! Если я и разведчик, но антисоветский. А в СССР ждёт расстрел, как беглеца из самого справедливого государства. Останься ты в Риге — арестуют как пособницу перебежчика. Поэтому — курс на Стокгольм! Ферштейн? — Яволь, майн герр! — Гм, ну и зер гут, Ирэн, зер гут… В день «эвакуации» подруги зорким оком терминаторским отследил наблюдающего за домом Юргена. Благо решил провериться заранее, время было. Отловил сучёныша и придушил, забросив на время в бочку, предназначенную на конюшне Палыча для сбора воды в летнюю пору, а пока перевернутую дном вверх. Через сутки утоплю тело соглядатая в канализационной яме, одной шестёркой абвера меньше сейчас — в сорок первом всем проблем меньше, пусть и на крохотулечку, но меньше… В порт проскочили быстро и незаметно. Местный «кэбмен», импозантный старикан Наум Гиршевич, влюблённый эдак по старомодному в Ирину свет Владимировну, подъехал «с задов», шустро принял и спрятал под полог чемоданы и ждал нас в паре кварталов. Мало ли, вдруг второго топтуна я не вычислил, не приметил. Что ж, от Ирины, ещё в Риге пребываючи, получил до востребования на Главпочтамте (на имя соседушки Вениамина) несколько слегка шифрованных посланий. Добралась благополучно, устроилась замечательно, кодовое слово про размещение денег в тройке банков боевая подруга такоже оттарабанила прилежно. Уфф, гора с плеч. Потому и поехал в логово во вражье, в Берлин нацистский с лёгкой душой. Укокошу Гитлера с пристяжью, не укокошу — так хоть женщину любимую не подставлю. Тем более в паспорте слегка изменена фамилия, если что, всегда может Ирэн сослаться на опечатку, каковую не было времени выправлять. «Вы же знаете, герр офицер, как долго документы ходят по инстанциям, а время не терпит»… Смешно, но Иришке не изменял, хотя подчинённые Канариса приводили «гостю» мамзель определенного пошиба. Но! Звали брюнетку со злым лицом и тонной косметики на лице Магдой. И такая ассоциативка с супругой Геббельса накатила. До тошноты. В момент все советские фильмы в голове «прокрутились», где мадам Геббельс собственных детей притравила, сука, гадина, тварь… Да лучше передёрнуть, чем с Магдой, хоть и не Геббельс, а Беккер. Налил жрице любви шнапса щедро, мимикой попросил потрястись на кровати, постонать-поохать, что профессионалка и прилежно исполнила, ничуть не удивившись. Но когда положил к десяти маркам ещё столько же, — мило улыбнулась и томно прошептала-протроллила: «Спасибо, я старалась». Вот ведь сучка! Во время упражнений Магды на койке я суперслухом и супер же обонянием вычислил точку, где за стеночкой, подсматривает за тем, что в комнате происходит, один их троицы «надзирателей». Зовут «прислугу» в особнячке незатейливо — Курт, Ганс и Фриц. Ничуть ребятки не походят на разведчиков держащих явку, так, полууголовная шелупонь, унтера на подхвате. Но удавить или пристрелить того, на кого укажет начальство, — да с превеликим удовольствием, это в них прям чувствуется. Когда Магду выпроваживал, заметил перемигивание шалавушки с «ребятишками». На последовавший засим непременный в мужской компании вопрос — как мол, девочка, посильно актёрским талантам изобразил неведомый здесь пока лайк, в смысле оттопырил большой палец. Зер гут девочка! Весёлая троица оскалилась и издевательски-уважительно глаза закатила, дескать герр Борис гросс мушшына, ишь как кровать скрипела! Ого-го! И вот теперь, когда нервный лейтенант Браун тянулся к стволу в кобуре под мышкой, а капитан Вебер, явно непривычный к «стресситуёвинам» пытался сообразить как поступить, я унюхал за тонкой стенкой Ганса. Он шофёром в здешнем гадюшнике числится, мазутом перепачкан нарочито, хотя авто на приколе, поломка-с. Фриц типа дворецкого, хотя какой тут дворец — халдей-лакей, а Курт якобы единственный охранник. Хотя все трое всегда при огнестреле. Ладно, черти из преисподней Канариса, пусть вас пятеро, но килограмм железа всегда уроет пять килограммов ваты. Коль не срослось выйти на фюрера Адольфа через абвер, пойдём иным путём, как вождь Ильич завещал… Глава 20 Битвы титанов не случилось. Зашёл с Е-2 — Е-4, саданул со всей дури по стеночке-перегородочке. Она хоть и из толстенной фанеры, но сдержать кулак попаданца-киборга не сподобилась, проломилась аккурат в том месте, куда любопытный сексот Ганс своё око приставил, для наблюдения и координации. Тут фашистюге абзац и пришёл — от такого удара, да ещё через сантиметровую проломленную фанеру всё смешалось в голове у абверовского подголоска: мозги, сопли, кровушка дурная и помыслы мерзкие нацистские. Всё равно что кувалдой саданул, можно и не проверять, упокойник Ганс, ещё одну вакансию предстоит заполнять Канарису. Который раз, на сей раз к месту, вспомнился позднесоветский фильм «Чёрная стрела». Средневековье, мерзкий карлик шпионит за всеми в замке — прячется за ковром, который стену прикрывает, а там ниша небольшая, шпиёнская и недорослик в дырочку луп-луп-луп, наблюдает, подлюка. А главный герой в оконцовке как ткнёт мечом в ковёр, тут карлик и скопытился. А терминаторская ручища по скорости и силе удара всяко пострашнее меча воздействует на супротивников! Да-с! В два быстрых шага «проскользил» от проломленной стены к Брауну, предсказуемо запутавшегося в кобуре — салага, не успел опыта набраться, но старательный, через пару лет матёрым бы стал вражиной, не одного б советского разведчика расколол. Теперь не расколет — со свёрнутой шеей контрразведкой заниматься затруднительно. Впрочем, более опытный Вебер вообще ничего не попытался предпринять, — так и сидел с выпученными глазами, пока не получил «по бороде», слегка, исключительно для коротенького нокдауна, пусть полежит с полминуты, пока Курта и Фрица кончаю, потом разговорю капитана. Сладкая парочка надзирателей расположилась на первом этаже, в холле или в прихожке, — кому как больше нравится. Эти хари уголовной наружности оказались заметно проворнее офицеров разведки, схватились за классические армейские «вальтеры», пришлось ускориться и обрушиться на охранничков в прыжке. Возможно в последние секунды (точнее доли секунды) жизни они решили, что Борис Борисов — вампир, перемещающийся словно на киноплёнке быстро-быстро прокручиваемой киномехаником… Благо сидели на одном диванчике, не разбежались, одновременно и отошли в мир иной. Метнулся на второй этаж, в комнату подсматривателя Ганса — без вариантов, в левой руке трупа, неужто левша, зажат точь такой же типовой вальтерок, что и у коллег по охране конспиративной квартиры, такой же страшненький, неухоженный, хотя и новый. Есть же люди у которых и машина и оружие через два-три месяца стремительно «зачуханиваются», троица из домика, похоже из таких раздолбаев… Ого, у лейтёхи в огромной кобуре, обнаружился браунинг махонький, то-то бедолага «обнажить ствол» никак не мог — выцарапывал, выцарапывал, да не выцарапал… Волкодав Таманцев столь вопиющее пижонство и непрофессионализм наверняка бы раскритиковал, проще махонький браунинг в карман пиджака положить. Наверное проще. Я ж не спец из группы захвата, все победы одерживаю исключительно за счёт сверхскорости организма, за счёт невероятной реакции, за счёт программы «Слияние и Контроль», в черепушке вбитой и помогающей телу выжить. Опаньки, а капитан то, а камрад Вебер — того. И непохоже, что от удара окочурился, ишь как морда покраснела перед кончиной. Наверное от инфаркт загнулся, годы немолодые, а карьеру, судя по всему, делал в кабинетах, не привык к бей-беги-стреляй забавам. Что ж, а ля герр, ком а ля герр. Минус пять фашистюг, — это хорошо. Плохо, что неизвестность, непонятно сколько времени есть на спокойную эвакуацию из домика на Блюменштрасе. Пробежался в темпе по комнатам, «наколядовал» четыре пистолета — три вальтера и браунинг, капитан без оружия припёрся. С патронами негусто, три десятка всего и нашлось в запас. Под роскошное, в Риге «построенное» пальто, с двойным комплектом удобных карманов, за которое щедро одарил Якоба Лейбовича Хацкина премией в полста шведских крон, напялил серый плащ, такоже рижский, но уже покупной, «магазинный». С головными уборами заморочился по той же схеме — роскошная шляпа, в кармане кепка уже в Германии купленная, самая модно-распространённая здесь и сейчас. На кухне достал из углового шкафа с инструментами «топорик-томагавк», полностью из железа. Наверное, позже в СССР передрали модель, у меня в детстве точно такой был, бегал в классе четвёртом по огороду, после уборки картошки и в столбы заборные фигачил, подражая Гойко Митичу. Нынешний я метнуть «томагавк» запросто могу на 200–300 метров с 95 процентной гарантий попадания в лобешник объекту. Поместил топорик под левым бицепсом в подкладе чудо-пальто есть спецкармашек. Ну, держись, Адольфушка! Правда, вопрос вопросов — где вылавливать товарища фюрера? Гитлер мотается по стране, речи зажигательные произносит и сейчас не в столице, укатил в Нюрнберг. В этой, слегка изменившейся реальности также случился взрыв в пивнушке, также фюрер ухитрился раньше свинтить, пренебрёг, хитрюга-провокатор-самоподрывник, общением с ветеранами партии. Но сей теракт не помогает прикрыть неприглядную действительность — в битве за Атлантику дойчи, не без моей помощи, следует признать, вчистую проигрывают джентльменам. Все крупные корабли Гранд-Флита целы, а по немецким субмаринам словно коса смерти прошлась. Вдобавок джентльмены неделю назад захватили «Альтмарк», снабженца рейдеров, танкер-быстроход, с кучей пленных британских моряков на борту. Да, не зря, не зря маршруты всех рейдеров скидывал с точками рандеву и прочая и прочая и прочая. Теперь прозябавший в Риге скромный чиновник Оливер Фишер может возвращаться в Лондон с чувством исполненного долга и, разумеется, чувством глубокого удовлетворения. За те сведения, что передал паренёк в Адмиралтейство, ждёт Оливера карьера быстрая и награды и мемуары настрочит чуть позже, как великому разведчику и положено. Ну а прискорбный факт, что ценный источник более на связь не выйдет, так война, может погиб сверхинформированный инициативник… И пущай гадают просвещённые мореплаватели, кто же этот таинственный «Немо-кригсмарине». Наверняка историки найдут минимум трёх кандидатов на звание супершпиона из числа офицеров в штабах Редера и Деница, а то и полдюжины потенциальных изменников наберётся. Книги про них напишут, будут спорить на ток-шоу всезнайки эксперты, каждый в пользу своего героя, а ради рейтинга телеканала (по согласованию с ведущим) начнут неистово фигачить друг дружку томами толстенными по головушкам умным. А 20 декабря бритиши зажали «Адмирала графа Шпее» спешившего на рандеву с «Альтмарком» и виртуозно загнали карманный линкор на «Ринаун». Потери англичан, даже судя по процензуренным победным сводкам, небольшие — 5 убитых на лёгких крейсерах и трое легкораненых на «Ринауне» — ничто. А «Шпее» утоп с открытыми кингстонами, из тысячи двухсот экипажа более девяти сотен пленных. Ганс Лангсдорф вытащенный из воды потребовал пистолет для торжественного самоубийства, но коварные англосаксы показали нефартовому каперангу дулю — хочешь самоубиться, так прыгай за борт. Топиться Лангсдорф не пожелал, отчего заслужил ненависть и презрение как германского народа, так и лично фюрера. Геббельс подсуетился, нашёл в предках моряка-аристократа замаскированных иудеев, сразу стало ясно кто виноват в гибели карманного линкора. Но теперь Гитлер мотается по крупным городам, поднимает боевой дух несколько приунывших арийцев. И поди поймай его… Деньгами с абверовцев затрофеился не особо. У Курта при себе было 145 марок, у Франца 147. А Ганс, наверное припрятал свои полтораста, или около того марок — ни единой монетки нет в карманах, наверное в захоронке хранит сбережения. Офицерские кошельки тощи до безобразия. С лейтенанта удалось «получить» всего 58 марок, а капитан так и вовсе — 15 марок и какая-то мелочь, даже забирать не стал. Правильно в Риге поступил, когда не понадеялся на тевтонское гостеприимство, оставил немного марок, крон и фунтов, чисто на мелкие расходы в славном городе Берлине, не всё до копеечки Иришке сдал. Она и так богачка по нынешним временам, а мне надо, так сказать «на оперативные расходы». Кстати! Необходимо спешно морду лица модернизировать! Фото однозначно размножат и начнут поиски опасного беглеца, тем более фотографировали «Бориса Борисова» не абы кто, а мастера из конторы Канариса. Якобы на служебное удостоверение. Ага, так и поверил. С полминуты покорчил гримасы у зеркала — какую личину нацепить? Надо поторапливаться, скоро запропавших Вебера-Брауна хватятся, а при спешке процесс мордопеределки выйдет преболючий. По приколу, чтоб уж совсем сюр и глум, захотелось в Берлине «перекинуться» в Штирлица. Увы, долго и больно, я ж в Вячеслава Васильевича не перестраивался. Что заметил — на порядок проще влезть в ту физиономию, в которую когда-то «оборачивался», очевидно Программа работает «по памяти». Так-так-так, не стать ли Костолевским, ведь Игоря Матвеевича облик я аж дважды примерял и в прошлой командировке в золотые шестидесятые и здесь, в тридцать восьмом, по Москве шляясь. Прилёг на диванчик, пока идёт перекройка морды лица самое время отвлечься, призадуматься о дальнейших планах, дабы не спалиться по глупости — всё-таки Берлин, гестапо, молодой и энергичный Мюллер на посту! Таки сволочь Целлариус. Ещё в поезде, едва-едва уселись, ещё не успел потребовать по неискоренимой совдеповской привычке (ну и подкрепления легенды для) чаю у проводника, как фрегаттен-капитан начал «разоружение» и вежливо но непреклонно отжал все три имеющихся ствола, даже не постеснявшись профессионально «охлопать» «Бориса Борисова», даже в район промежности не погнушался сунуться, извращуга. А затем и в вещах порылся. По деньгам я упёрся категорически. — Не отдам кровно заработанные, лучше пропью в дороге. — Друг мой, гм, Борис. Мы скоро очутимся в рейхе, воюющем государстве, где вооружённые и нетрезвые люди привлекают ненужное внимание. — Деньги не отдам, дёрнетесь забрать — шеи посворачиваю и в бега подамся. Два сопровождающих шкафа глянули на начальника, но Целлариус решил не обострять и ограничился только оружием. Эх, хорошо бы АлександЕр приехал на явку, он большой спец по Прибалтике, Финляндии и Северо-Западу Советского Союза. Такого матёрого гада завалить — большой бонус СССР к 1941 году. Препротивно задребезжал-затренькал телефон. Ну, это легко, это предусматривалось. Козырь в том, что голоса смоделировать могу всей убиенной пятёрки, решил начать разговор как Курт, чаще других исполнявший прямой функционал охранника, тем более телефон у входа, как раз рядом диванчик «сторожёвский», там ночами кто-то из «обслуги» постоянно подрёмывал. — Слушаю, Курт. — Это Мюллер, как объект? — Кхм, объект беседует с, кхм, гостями, нервничает. — Ничего не предпринимайте, ждите. Калитка открыта? — Так точно! — Не ори так, болван! Через четверть часа будьте готовы. Уфф, семь потов сошло, таки не мастак я в шпионство. Прилёг и минут 9–10 усиленно «перестраивал» лицо «под Костолевского», лихорадочно размышляя как «по тихому» обезвредить группу захвата. Однозначно они на автомобиле, а то и на двух. Нет, скорее в один влезут, бензин в рейхе лимитирован, только спецперевозки, всё вермахт забирает, такси и те в подавляющем большинстве на приколе. Так, водитель наверняка останется в салоне, да и калитку велено приоткрыть, не ворота. По идее, на кой здесь и сейчас большая толпа, даже без группы захвата в доме пятеро вооружённых сотрудников. Это я знаю, что они все разоружены и трупы. Но Мюллер то об этом не догадывается. Или догадывается? Может слово какое условное надо было сказануть? Эх, не попытал Франца с Куртом, эх дурачина-простофиля! Впрочем, рано паниковать и усложнять. На календаре 1939 год, Берлин, кругом патрули и бдительные граждане, вряд ли неизвестный мне абверовский Мюллер слишком уж сложной считает задачу повязать строптивого, пусть и физически сильного, но одиночку. Поди приедет, пригласит на встречу с Канарисом и вуаля, возьмут под стволы у вешалки с одеждой, далее — наручники, машина, камера… Услышал «мотор» метров за двести, вот она — киборжья чуткость, выскочил с топориком в правой руке и отличным кухонным ножом в левой к калитке, приоткрыл её самую малость. Лёгкий снежок, Рождество, в подъехавшем автомобиле трое (углядел через щёлку в воротах). Дверцами не хлопнув вышли все, странно, неужели водила с ними. Нет, стоит у авто, руки в карманы. Вся троица среднего роста, жилистые, ни хрена не коренастые и перемещаются хищно-плавно. Барсы, бл, снежные… Старший, очевидно Мюллер бросил отрывисто: