— Красивая история, про такую любовь кино снимать, — подал голос робкий юноша Серёжа Васин, — и чтоб Серова в главной роли. — Нравится Валентина, — вопросительно-утверждающе хмыкнул Ставский, — ничего, скоро познакомишься, считай, вопрос с переводом в Центральную редакцию решён. Нам тут боевые товарищи нужны. Только еслилётчик приревнует и отмутузит, тут брат извини, ничем помочь не сможем. — Спасибо, Владимир Петрович, только я не один, жениться хочу. — Ого, слышь Давид, а Серж, оказывается, из молодых да ранних. Тебе лет сколько, жених? — Двадцать два. — И на кой хомут на шею в столь прекрасном возрасте? К тому же из Читы в Москву со своим самоваром, насмешил, брат, насмешил. — Мы с Варей лю… — Мало ли кто кого любит, — перебил читинского Ромео уже изрядно окосевший Хацревин, — пойми, дуралей, на Дальнем Востоке всё! Занавес! Ничего интересного после Халкин-Гола не случится. Самое интересное сейчас на западном направлении. Сперва Польша, потом Румыния, Прибалтика, Финляндия! Европа! Понимаешь — Европу будем нарезать на Республики в составе Союза ССР! А ты себя хорошо показал и не ссышь под пулями и перо писучее! Карьера, шикарная карьера впереди, понимаешь⁈ — А как же освобождение Китая, пробуждение Азии? — Ты ещё про Африку скажи, товарищ Васин. Японцы таких плюх наполучали, что долго не смогут очухаться. Они то как думали после Хасана — РККА только и умеет переть дуриком на пулемёты да на ДЗОТы. Но Дмитрий Григорьич уел узкоглазых, наголову расколошматил малыми силами, в короткий срок. По суворовски! И япошки не сунутся сейчас к Владивостоку, Камчатке, на юг пойдут за нефтью, в Голландскую Ост-Индию! А ты так и будешь в Чите куковать, при местной многотиражке-подтирашке. — Захар Львович прав, — поддержал Хацревина уже Ортенберг, — молодым, на подъём лёгким журналистам самое время идти работать в армейские окружные газеты. И мир посмотреть и себя показать. Ты, Сергей решай — в «Красную Звезду» абы кого не приглашают. И дважды такие предложения не делают. Прямо сейчас и выбирай, Чита или Минск. — Минск? Почему Минск? А как же Москва? — Потому что в Белорусском особом военном округе не заскучаешь. А в Москву лучше перебраться, составив имя в провинции. Да не в такой глухой провинции как Чита, там хоть из штанов выпрыгни, никто и не заметит. Минск же, или, скажем Киев прекрасное место для старта. Спрашиваю последний раз, отвечай быстро: Чита или Минск? — М-минск! — с небольшой заминкой но твёрдо, уверенно отчеканил Сергей Васин. Нет, уже не Серёжа, уже Сергей. Далеко пойдёт паренёк. — Молодец, — хлопнул по плечу халкингольского кригскамрада самую малость окосевший Ставский, — а Варвару свою через год вытребуешь. Если, конечно, новую кралю не заведёшь. Панёнку какую! А-ха-ха-ха-ха! Вот же суки, считай и не конспирируются славные военкоры, в открытую глаголят то, что среднестатистический советский человек «меж строк» считывает из передовиц. Решил не засиживаться, хотя и интересные темы поднимали очень и очень информированные журналисты, душевно распрощался с инженерами душ человеческих, или таки акулами пера? Да и чёрт с ними, сталинскими борзописцами, колеблющимися вместе с генеральной линией партии. Хотя эти мужики как раз — лучшие. И на войне хорошо себя показали, труса не праздновали, что на Халкин-Голе, что на финской, что на Отечественной. Только читинского Васина припомнить не могу, вероятно его появление в Москве, знакомство с корифеями как-то связано с изменениями реальности, последовавшими за иной завязкой дальневосточного конфликта. Но болтуны, ох какие болтуны лучшие перья страны Советов. Правда, уже как два месяца идёт процесс сближения Германии и Советского Союза да и Риббентроп прилетал «проложить мост между двумя великими державами» аж 17 июля. Тот визит, предварительный, не закончившийся подписанием никаких бумаг, изрядно переполошил Лондон и Париж. Империалисты тут же начали вываливать на обывателя кучу сверхсекретных сведений о грядущем «разделе Европы» между двумя диктаторами, даже указывалась линия того самого раздела, пророчески поименованная как «линия Молотова-Риббентропа». На той карте-схеме СССР и Германия примерно так как и в нашей истории дербанили Польшу, Литву разрывали примерно пополам. Латвия, Эстония и Финляндия по замыслу «британских газетчиков» отходили под крыло товарищу Сталину, а Румыния и Болгария — товарищу Гитлеру. Монументальный Павлов, бликующий на снимках свежеобритой черепушкой, назывался в «Таймс» не «красным Бонапартом», как Тухачевский, но исключительно «красным Суворовым». Ссылка на Суворова, наверняка полякам предназначалась, «как бы намекала», но Польша, это «уродливое детище Версальского договора», подобно чехословакам сдаваться не собиралась. Полковник Савостьянов человек очень информированный в военно-политических раскладах, рассказал «товарищу из ЦК» о приготовлениях Польши к драке с «немаками». Судя по всему оптимизм варшавских стратегов базировался на работе разведки, а офензива докладывала о неспособности вермахта вести интенсивные боевые действия более двух недель — боеприпасы элементарно закончатся. В принципе, польские генштабисты рассуждают здраво — на август 1939 нет оснований считать вермахт могучей несокрушимой силой. Что там у них в активе, аншлюс Австрии? Или «победа» над сдрейфившими чехословаками? А спешный визит Риббентропа в Москву, ничем по сути не закончившийся, даже подписание торгового соглашения отложили, паны трактовали как наглый блеф и шантаж Гитлера, попытку запугать Варшаву, как совсем недавно Прагу… Но польские вояки не знали, а полковник Савостьянов знал и участвовал в подготовке второго визита партайгеноссе Иоахима фон Риббентропа, когда будет подписан «Договор о ненападении» между Германией и Советским Союзом. А по логике, коль такой договор подписывается, значит высокие договаривающиеся стороны уверены в наличии общей границы. Следовательно, Польше кирдык через несколько дней, максимум недель после подписания Пакта… По правде говоря, чуть не поддался искушению слить сию стратегическую информацию в Варшаву, дабы поляки лучше подготовились и побольше фрицев уконтропупили. Заодно и план «Вайс» подробнейше изложить. Но, по здравому размышлению решил не суетиться — сочтут паны достоверные сведения за дезу, непременно попробуют сыграть «от противного» и получится как у нас в июне сорок первого, только ещё хуже. Интересно что в свой июльский визит герр Риббентроп повёл речь о поставках в Германию большого количества нефти, для нужд растущего как на дрожжах военного флота. Такой плевок в сторону Лондона не остался незамеченным и пикейные жилеты с берегов Темзы начали «ненавязчиво» рассуждать о уязвимости бакинских нефтепромыслов и количество стратегических бомбардировщиков в королевских ВВС. В общем, шла обычная политическая игра, игра на повышение ставок. М-да, четверть века назад тоже никто не думал не гадал, никак не ожидал, что убийство Франца-Фердинанда к мировой войне приведёт. Но сейчас в одна тысяча тридцать девятом году в Москве не только в редакции «Красной Звезды», но и в рюмочных-распивочных талдычат об одном и том же — дескать пускай Англия и Франция пускают кровушку Германии и наоборот. А СССР ослабевших буржуев жахнет по полной программе и водрузит над Землёю красное знамя труда. Эдакий вариант всепобедизма РФ образца 2014 года. А что — Японию поимели, поимеем и Европу, Павлов — даёшь Варшаву, даёшь Берлин! Чёрт, знали бы хроноаборигены, какие жертвы придётся принести на алтарь Победы… Глава 14 Первой потерей РККА во второй мировой стал товарищ Мехлис. Давно, ой как давно мечтал укокошить неистового комиссара, столько кровушки выпившего из командного состава армии и флота. Хотя, может и оболгали «чутка» Мехлиса либерал писатели да киношники из девяностых годов века двадцатого, представив Льва Захаровича совсем уж карикатурно-плакатным истериком, не уточнял. Но в данной реальности демонстративное смертоубийство начальника Политического Управления Рабоче-крестьянской Красной армии преследовало далеко идущие цели. «Здесь» подписание Пакта состоялось 17 августа (вот что значит куда как «более лучший» Халкин-Гол) и в Москву сразу же «поналетела» куча немцев, без раскачки начавших налаживать взаимодействие между вермахтом и РККА. Выбрал среди «понаехавших» среднего ранга чиновника, из «Мессершмитта», — оказался спецом по установке германских моторов на советские самолёты и рационализатором, успешно внедряющим мелкие улучшения в моторах нашенских. Звали дойча Эрнст Штиглиц, — флегматичный лысеющий блондин тридцати семи годочков. Выбрал исключительно из-за сходной комплекции, чтоб внедряясь в персонажа, «перешить» только лицо. Ну и НКВД не особо за второстепенным инженеришкой приглядывало, всего один топтун (правда менялись часто). Однако ж никакой тотальной слежки как у Акунина в эпическом романе «Шпион», без автомашин и радиотелефонов, без десятков привлечённых… Не мудрствуя лукаво, обычным кирпичом упрятанным в кепку жахнул топтуна-энкаведешника по затылку, — быстрым, глазу человеческому незаметным движением. Тут же прислонил «отъехавшего» бериевца к стеночке, долго будет очухиваться. И, вдогон за Штиглицем. Далее по обычной «терминаторской» схеме — со стороны вроде как поручкался с геноссе Эрнстом, на самом же деле подчинив его сознание, дал указание пройти в недалече стоящий дом в Столешниковом переулке, где неделю как квартировал, «договорившись» с хозяином (всё по той же схеме) — интендантским полковником, семья которого отдыхала в Сочи… Признаюсь, ликвидировал Штиглица с внутренним напрягом, невезучий немчик просто попал под раздачу. Но! На войне как на войне! В конце концов, в 1941-ом у вермахта на одного офицера меньше будет! Вывез на арендованном грузовичке «МосМебельторга» арийца в Марьину Рощу, где и «утилизировал», просто и надёжно… И на второй день после германского вторжения в Польшу — третьего сентября одна тыща девятьсот тридцать девятого года, напялив одёжку покойного инженера, подкараулил товарища Мехлиса, выходящего со свитой из здания ГлавПура. На приближающегося быстрым шагом иностранца лишь через несколько секунд среагировал сержант НКВД, охранявший вход, но политруки уже прошли вперёд, закрывая обзор бдительному стражу. Ну а «свитские» Льва Захарыча оказались абсолютными шпаками, даже не с ужасом, а с недоумением наблюдая, как прилично одетый гражданин вдруг сменил направление движения, выхватил «вальтер» и пролаяв на хохдойче: «сдохни, грязная свинья», бабахнул в начальника. Лобешник Мехлиса украсился аккуратной дыркой, а вот затылочную часть разворотило изрядно — форме батальонного комиссара, словно тень следовавшего за руководством, предстоит долгий процесс замачивания и застирывания… Двое из числа «сопровожденцев» залапали по кобурам, четверо кинулись врассыпную, трое застыли прям библейскими столбами соляными. Помня про «волкодава» Таманцева из «августа сорок четвёртого», решил сохранить жизнь «правильному» сержанту в сентябре тридцать девятого, — хоть и надо было во исполнение легенды покушения валить парня. Прямо через широченные галифе одного из «соляных столбов» выстрелил на опережение (хозяина штанов даже не зацепило, слава великому моднику, кривоногому генералу Галифэ) целя в большеберцовую кость. Попал, конечно, чекист подломился и потерял сознание от болевого шока. Ничего, если серьёзное увечье, так жив останется в грядущей войне, не сгинет на передовой… А вот двух шустриков из адъютантской группы Мехлиса, медленно, но верно достававших наганы, пришлось калечить всерьёз, может и выживут, простреленное лёгкое не всегда смертельный исход, даже без чудодейственного пенициллина… Убежать удалось на удивление просто — поначалу прикрывался от выстрелов автомобилем покойного Мехлиса, а потом и случайными прохожими, ну а засим, включив чемпионский темп, затерялся в столичных улочках-переулочках воспетых через полвека Колей Расторгуевым. По возможности, огибая ошарашенных свидетелей происшествия, ругался на немецком, подражая голосу Штиглица, с этакой одышкой от быстрого бега. А поскольку на морду лица на инженера походил минимум на 99%, то впечатление должно сложиться у вождя и его советников соответствующие. Немецкий агент, да что там — матёрый диверсант, в личине авиационного инженера, ушёл от слежки и осуществил успешное покушение на верного сталинца, славного комиссара Льва Захаровича. А поскольку Мехлис — еврей, находится оправдание и «грязной свинье» и прочим идиоматическим выражениям из уст фашиста, которые опрошенные свидетели непременно сообщат чекистам, а те все до единого ругательные словечки всенепременно «восстановят». Интересно, получится двух зайцев одним удачным выстрелом угрохать — освободить РККА от чрезмерного внимания функционеров ГлавПура и посеять недоверие между недавними союзниками, товарищами Сталиным и Гитлером… Отсиживался неделю у полковника Стрепетова, выведенного за штат на время служебного расследования. Делавший карьеру по интендантской части Антон Васильевич Стрепетов отвечал за контроль и учёт тракторов и автомобилей подлежащих передаче в РККА при мобилизации и что-то у него пошло не так, «не сложилось цифОрка в столбике», как он мне многократно жаловался, искренне уверенный, что общается с давним сослуживцем, (слава Слиянию и Контролю)… — Серёга, даже не спорь! Хрулёв толковый парень, я Андрюху знаю с тех времён, когда он в политруках числился. Но! Не поможет, не до того новоназначенцу. Сам понимаешь — Сталин с тех, кого высоко вознёс и спрашивает кратно строже. Хрулю сейчас надо работу налаживать в Управлении снабжения РККА, не до разбора челобитных… — Наоборот, Антох, самое время. Хрулёв же на новое направление брошен, мало что соображает пока. Вот тут ты и понадобишься, с твоим то опытом! — Э… Как там у Пушкина про горе от ума… — Про горе от ума у Грибоедова. — Что? А, да похер кто написал. Умные начальству не нужны, надобны преданные. А как, бл, я спрашиваю как можно технику, что в колхозах да МТС в хлам убивается, передать в армию в отличном состоянии? Как? — Всё так плохо? — чисто поддержания разговора задавал полковнику вопросы, уже не пойми по какому, «надцатому» разу… — Нет, бл, хорошо! Ты фильм «Трактористы» видел? Сходи, полюбуйся! В кино они через одного механики гении, неполадки в движке на слух определяют. А на деле — запарывают технику, гробят что трактора, что полуторки за сезон. Знаешь, какие исключения из общего правила я вывел? — Ну-ка, ну-ка, интересно! — Самой лучшей сохранности грузовички, те что при торговле, при снабжении. — Так понятно, не в колхозе по бездорожью… — Не-е-е-е-е, — пьяно расхохотался полковник, — те машины тоже по ухабинам да колдоёбинам мотаются будь здоров, дороги российские для всего транспорта одинаково говённые. Суть в том, что для себя хитрованы и запчасти найдут и профилактику, ремонт мелкий вовремя сделают. И водителей лучших подбирают, не вчерашних выпускников шоферских курсов. — Ого! — Вот тебе и ого! А машины у партсекретарей и прочего начальства обслуживаются по той же схеме, вне очереди. И нечего равнять по их лимузинам готовность колхозных колымаг. — Глубоко копнул, Антон Васильевич, за что уважаю — за голову светлую! Давай ещё по одной. Полковник закручинился и забормотал, что именно за светлую голову и не сносить ему головы, обязательно на него свесят все грехи и огрехи и отправят на Колыму, заведовать складом стеклотары, которую некуда вывозить с тех краёв каторжанских. А жёнушка стерва, Рива, после Сочи уедет к родне, в Одессу, да там и останется. Квартира то служебная, а кому он нужен в Москве, пузатый, лысый, без жилья и должности… Удивительно, но интендант абсолютно не переживал, что может оказаться «врагом народа» и «раскрутиться по полной». Нет — товарищ Стрепетов свято верил лишь в грядущее выпинывание с армейской службы и «волчий билет» в довесок, перекрывающий возможность начать восхождение по карьерной лестнице на гражданке. Лишь об этом и печалился без пяти минут отставной полковник, ни разу ни вспомнивший (а разговаривали сверхдоверительно) ни Тухачевского, ни прочих репрессированных командиров… Десятого сентября Стрепетов помимо водки и портвейна принёс новость об аресте адъютанта Шапошникова, полковника Савостьянова. По мнению Стрепетова, повязали адъютанта за связи с иноразведками, больше не за что — к Борис Михайлычу Сталин расположен и просто так, по мелочному поводу выдёргивать у главы ГенШтаба доверенного помощника не стал бы… М-да, интересно, какие сведения смогут «выбить» из полковника следователи? Вроде «кодировал» генштабиста качественно, по идее он просто не вспомнит про наше «общение». Но, мало ли, у Лаврентий Палыча те ещё кудесники в штате состоят. Пора, пора определяться, или в Москве торчать, пытаясь и далее информировать «кремлёвских», что не очень то и получается — скепсис от «сторонней» информации запредельный, даже про атомную гонку всерьёз не восприняли, семинаристы-недоучки хреновы… Всё больше нравится вариант рвануть на запад, начать отстрел наиболее одиозных гансов. Гиммлер, Шпеер, Гудериан, фон Браун. Нет, не так — фон Браун, Шпеер, Гудериан, Гиммлер. Архиважно умников и толковых генералов выщелкнуть в первую очередь, а костоломов в рейхе хватает, одним Гиммлером больше, одним меньше, никто и не заметит… Решено! На запад! Тем более там интересно, там война началась несколько иначе чем в нашей реальности. Очевидно, всё дело в «халкингольском разгроме», он здесь и быстрее случился и куда как более значительным оказался, отчего Берлин зауважал Красную Армию в целом и бронетанкового гения Павлова в частности. Миссия Риббентропа, судя по множеству косвенных признаков (и по оперативной инфе от бедолаги Савостьянова) увенчалась полнейшим успехом и Гитлер на радостях много чего лишнего наговорил в радиообращении к нации, поспособствовав сплочению как германского общества, так и польского. Как и «у нас» три польских эсминца пошли к британцам, дабы не погибнуть без толку на балтийском мелководье. И точно также повстречались в Зунде с «Кёнигсбергом». Почему командир крейсера дал приказ на открытие огня — бог весть, а с погибшего не спросишь, уж больно удачно отстрелялся в ответ по мостику германского корабля героический «Гром», получивший чуть позже с полдюжины «подарков главного калибра» от оппонента. Видимо суждено «Грому» силами высшими не пережить вторую мировую, а в этом варианте вообще стать первым боевым кораблём, погибшим в морском бою. Стопятидесятимиллиметровки «Кёнигсберга» в щепу размолотили польский эсминец, самоотверженно прикрывший отход товарищей — «Молния» и «Буря» пошли в отрыв в самой завязке боя, повинуясь приказу, ибо за «Кёнигсбергом» маячили два миноносца и ещё два находились в десятке миль… Датчане радостно подтвердили ничем не спровоцированное открытие огня «Кёнигсбергом», а прощальное радио «Грома» — «Погибаю, но не сдаюсь! Братья, отомстите швабам! Живёт Польша!» за несколько часов разошлось по всей Европе… Оттого «в этом варианте» Глайвиц никоим образом не «зазвучал», а атаки вермахта врасплох польскую армию не застали — люфтваффе отбомбились по пустым аэродромам, если судить по варшавскому радио. У Стрепетова нашёлся приличный приёмник, соответствующий высокому рангу хозяина, а проброс на крышу дома неприметной антенны плюс правильная настройка позволили без проблем принимать все европейские столицы и даже туманный Альбион можно поймать. Как ухитрился Рыдз-Смиглы сдержать шляхтичей от немедленной мести за доблестный экипаж «Грома» (спасённых не было) это историкам предстоит ещё выяснить, но непреложный факт неспровоцированного нападения Германии на Польшу на море, а затем и на суше, без объявления войны, никем не оспаривался. Но почти двое суток на развёртывание погибшие польские моряки сухопутчикам подарили. Второго сентября, ровно в четыре утра немцы с боями перешли границу и разметав заслоны, танковые колонны вермахта двинулись по загодя намеченным маршрутам, победно «гремя огнём, сверкая блеском стали», а пехота начала «зачистку» территорий… Но! Отклонения от «генеральной линии» уже пошли (чего стоит на сутки сдвинувшееся начало войны) а далее «расстыковки» только нарастали и множились. Проштудировав сотни томов по «МВ 1939–1945» и держа мельчайшие фактики в памяти киборжьей, могу ответственно заявить, хоть прописью, хоть хэштегом — «этотмиружененаш»… Начну с любимой, морской темы — оставшийся на Балтике эсминец «Вихрь» и минзаг «Гриф» провели успешную минную постановку и благополучно, без потерь, отбились от авиации противника уже на подходе к базе. Третьего сентября на выставленных «Грифом» минах подорвался крейсер «Лейпциг» и едва не затонул — тевтонам помогло лишь то, что поляки никак не могли помешать спасательной операции, на которую отвлекли значительные силы кригсмарине. Плюс ко всему — близко к побережью немцы боялись подойти в первые дни войны, понагнали тральщиков, два из которых поляки то ли потопили, то ли повредили, тут радио Варшавы и Берлина к единому мнению не пришли… «Вихрь» и «Гриф» в этой реальности люфтваффе уничтожили пятого и шестого сентября, там же, в Хели. Боевые корабли, прожив на пару и тройку дней дольше, наверняка нанесли куда как бОльший урон врагу. А подводная лодка «Орёл», ушла в рейд вместе с «Вихрем» и «Грифом» и имела приказ уходить в Великобританию, что и проделала без захватывающих приключений, случившихся в нашей реальности. Сухопутные силы и авиация дрались пусть и ненамного, но успешнее чем «у нас» — нанося вермахту и люфтваффе поражения на отдельных участках. Но Войско Польское осенью 1939 кровью платило за просчёты высшего политического руководства. Армия «заточенная» на противостояние с Советским Союзом и оттого имевшая в составе большое количество кавалерийских соединений — идеальных для внезапной атаки, глубоких прорывов и «обтекания» узлов сопротивления не вполне годилась для отражения атак механизированных частей вермахта. Тут бы пехотные дивизии, с достаточным числом артиллерии были хороши. Впрочем, годом ранее такие дивизии чехам не особо то и помогли, раздербанили Чехословакию, а Словакия так и вовсе — союзник Германии в этой войне. Но боевой дух шляхтичей высок, всё-таки первый бой, войне завязку дающий, ой как много значит. И, стараясь быть достойными экипажа эсминца «Гром», польские лётчики, кавалеристы, танкисты, пехота, а особенно моряки что на побережье, что на речных флотилиях дрались отчаянно и умело. Так, когда 13 сентября супруга интенданта Стрепетова ждала муженька на вокзале, за день известив телеграммой-молнией о приезде, товарищ Молотов, дедушка известного телеведущего Никонова, свою поздравительную телеграмму товарищу Риббентропу по случаю входа германских войск в Варшаву не отправлял. Вокруг польской столицы шли ожесточённые бои, но окружение только-только намечалось, а германская четвёртая танковая дивизия, как соединение захватившее столичные предместья лихим ударом в сводках обеих сторон не упоминалась, равно как и фамилия её командира, генерала Рейнгардта… А Гудериан «звучал», да. По берлинскому радио звучал по большей части, но и Лондон, Варшава, Париж отдавали должное «злому гению танковой войны». Занятно, но словосочетание «танковая орда», единожды услышанное у польских пропагандистов, отчего-то не прижилось, похоже, по сию пору шляхтичи считают немчуру культурной нацией, для них Орда — московиты. Ну да ладно, всё равно нет в планах героически отстаивать Варшаву, неспешно выдвигаюсь до Минска, а там видно будет как ловчее придушить «быстроходного Гейнца»…