Надо мной всё было залито солнечным светом, внизу царствовала тень. Свет и тень разделял дощатый подвесной мостик — на нём я и находилась, — растянутый между двух острых горных вершин, которые поросли пальмами, папоротниками и лианами с гроздьями ароматных соцветий. В долине текла река — пронзительно-синяя, пенная, видно, что очень тёплая. Голос меж тем задумчиво протянул: — Да и что я здесь делаю — тоже вопрос, если честно… Я перевела взгляд на своего неожиданного собеседника. Рядом со мной сидел Карл в детской ипостаси, и с большим удивлением пытался распутать уже свои ноги, также связанные в стиле чьяги. Я подозрительно сощурилась на всемогущего мальчишку: — Меня-то сюда выкинул кат-ши. Но вот ты… Сомневаюсь, что пушистый дух ветра перемещает богов, как ему вздумается. — Не перемещает! — Карл сумел-таки развязать конечности и облегчённо выдохнул. — Я понял. Это сон. Твой сон. В реальности я не надеваю это, — он пальцем очертил овал своего лица. — Но ты привыкла к такому облику, и мне приходится соответствовать. Я удивленно подняла бровь: — То есть на самом деле я разговариваю сама с собой? — Ну… Вообще, большинство людей только и делают, что разговаривают сами с собой. Не потому что сумасшедшие, а потому фильтрация и последующая интерпретация чужих слов всегда очень, очень субъективны… Собеседнику почти не остается места в этих монологах. Но нет. Крохотная частичка моего сознания действительно тут. Я не умею дробить его по своему желанию, как это делает Рэндом, но, когда кто-то по-настоящему нуждается в моем внимании, — приходится являться. В форме сна, внутреннего голоса или, — Карл страдальчески вздохнул, — Рекламной смски. Знаешь, иногда они приходят поразительно вовремя. Я широко улыбнулась: — Тогда здравствуй! Я очень соскучилась по тебе, Карл. — О, уже? — мальчишка удивленно вскинул брови, а потом, конечно же, опомнился и вежливо добавил: — И я соскучился, да! А я поспешила себя одернуть: ишь какая! Скучает, видишь ли! Да для таких, как Карл, прошедшие восемь месяцев — лишь мгновение ока. Я подползла к краю мостика и даже свесила ноги вниз, над обрывом — воспользовалась моментом. Ведь, раз это всего лишь сон — я вполне могу быть смелой[1]. * * * [1] Вообще, изначально это фраза Мелисандра, и в устах саусберийца она звучит так: «Раз это всего лишь жизнь, я вполне могу быть смелым». Но где я, а где Мел… * * * Мост со скрипом раскачивался на ветру. В ущелье парили птицы с крупными цветными хохолками и клювами, похожими на запятые. Карл сел рядышком и стал беззаботно болтать ногами над цветущей бездной. Мальчик полюбопытствовал: — Зачем кат-ши устроил нашу встречу? Правильную дорогу куда ты попросила его указать? — В том-то и дело, что я ничего не просила. Я оказалась здесь до того, как успела сформулировать запрос. Карл разулыбался: — Узнаю старое мурчало!.. Кат-ши раньше был котом Селесты, еще в те годы, когда мы все вместе жили в Мудре. И у сестры тогда так и не хватило характера, чтоб обучить его хорошим манерам. Он виртуозно составляет своё мнение на любой счёт, но, увы, не умеет главного — держать его при себе. Карл достал из комбинезона промасленный кулёк с миндалем и, усмехнувшись под нос («как удобно быть сновидением — что ни придумаю, появляется!»), деловито стал жевать орешки. — Давай сами разберёмся! — азартно предложил юный хранитель. — М-м. Ты о чем-нибудь думала в последнее время? — Я постоянно думаю, — хмыкнула я. — Может, проблема в этом? Боюсь, ты очень много думаешь и очень мало живешь. Обидный дисбаланс для мироздания. — Опять ты со своим балансом? — Не я с ним, а он со мной… — Карл болезненно поморщился. — Ну да ладно. Не будем о грустном. Можно я залезу тебе в голову? Экономии времени ради? — Развлекайся, — милостиво разрешила я. Мальчик положил свою тяжелую, тяжеленную тёплую руку мне на затылок. В носу стало щекотно, но я не чихнула: от настоящих хранителей мысленный блок не спасает. Я с любопытством следила за выражением лица Карла: что, интересно, он там найдет? Сине-бирюзовые глаза мальчишки, один-в-один как у меня, сначала наполнились любопытством, потом удивлением, потом откровенным шоком. — Это что вас тут происходит опять! — охнул он и уже двумя руками схватил меня за голову, будто оторвать хотел. Мне нестерпимо захотелось икать. Уши запунцовели. Щеки заполыхали. Радужные оболочки Карла стали похожи на синюю лаву: переливались, искрились, заволакивали глаз целиком. Наконец, хранитель отпустил мою несчастную черепушку и тотчас вскочил на ноги. Мост опасно зашатался, миндаль рассыпался по деревяшкам, и бесстрашные тропические попугаи стали прыгать вокруг нас, безмятежно клюя орешки. Я взволнованно спросила Карла: — Это тебя наша новая богиня так смутила? Мальчик закивал: — Определенно. И тот скромный факт, что у вас уже весна. — А у вас? — напряглась я. — У нас, а вернее, в Пустошах Хаоса, прошло всего три дня, Тинави. Это были плохие, длинные, тяжелые дни — но я не ожидал, что пропорция времени по отношению к Шолоху окажется столь чудовищной. И поэтому так удивился твоей «скучабельности», — мальчик тяжело вздохнул и раздосадовано шлёпнул себя по колену: — Ну дела! Это определенно партия Рэндома. Но я не могу оценить степень его безумия — увы, я не телепат, а ситуацию вижу только с твоей стороны… — Карл задумался и оборвал фразу на полуслове. Потом он снова схватился за голову — к счастью, на сей раз за свою, — и протянул: — Самое глупое, что если я сейчас вернусь в своё сознание и начну обсуждать это с Авеной или сразу начну действовать, у вас всё равно уже всё закончится. Один час у нас — это примерно трое суток у вас. До вировой "единицы" осталось меньше. А путь из Пустошей в Шолох долог. Да и не можем мы с Ави покинуть врата Хаоса… — мальчик цокнул языком, потом надул губы, — Наверное, в сложивших обстоятельствах мне остаётся только довериться чутью джокера и позволить доиграть, как есть. — Что доиграть? — упрямо спросила я. — Партию, — Карл вскинул бровки домиком. — Какую партию? — я не собиралась сдаваться. — Его, — отрезал малолетний хранитель. Кажется, мы зашли в тупик. — Вот и хочется тебе со мной бодаться? — наконец, вздохнула я. Карл отразил этот вздох точь-в-точь: — Не хочется, Тинави. Но, заглянув в твою голову, я случайно увидел смутные очертания плана Рэндома. Зная Рэнди, это может быть как что-то очень умное, так и откровенно дурацкое… Не говоря уж о том, что он обокрал Авену, — Карл насупился и задумчиво пошлепал губами: — Но в любом случае! Если ты не понимаешь, что делает другой человек, самое глупое — это лезть к нему и «причинять помощь». Поэтому временно замнём тему. Кат-ши организовал нашу встречу не для того, чтоб я вмешивался в дела Рэндома, а для тебя… Я навострила уши. Мальчик улыбнулся: — Тинави, однажды ты решила, что для счастья магия не нужна. Ты осознала, что счастье — внутри нас, и каждый волен выставить ему такие настройки, какие хочет. Это был прорыв — и свобода. Ты стала Ловчей, нашла близких людей, защитила свой мир. И когда ты получила силу — ты легко рассталась с ней. Тогда, на волне эйфории, это не вызывало сомнений. Только приятное ощущение правильности… Но правильности в том было не много, потому что вместе с чужой магией ты лишилась и своей. А ведь в ней, — Карл вздохнул, — Тебе и стоило развиваться в первую очередь. Мальчик снова сел, потом даже лёг, вперившись взглядом в небо: легкое, безграничное и светлое; на западе оставался виден отпечаток луны. Хранитель продолжил: — Я категорически против термина «призвание», но мой опыт показывает: у каждого человека есть сферы, которые оптимально соответствуют его талантам и желаниям. Когда он развивается в этих сферах — это хорошо и для человека, и для вселенной. Беспроигрышная ситуация. Ты сейчас тычешься носом туда и сюда, не видя для себя выхода. То к генеральству примериваешься, то к романтической любви… Отличные вещи, но неба ради, не лезь в них в поисках спасения от скребущего чувства «Чего-То Мне Не Хватает». Расслабься. Карьера и отношения не должны быть вымученным побегом от себя. — А куда же мне лезть? — я развела руками. — В науку, — сказал Карл. Я аж поперхнулась и поскорее потянулась рукой ко лбу мальчика: проверить, не горячий ли? — Карл, милый, ты меня с Дахху не перепутал? — Я имею ввиду науку магии. Прошел почти год, а ты вообще не сдвинулась с места. Ни одной теории, ни одного внутреннего монолога на эту тему. А ведь пожалуйста: именно в дружественной магии особенно нужны вещи, которые ты так ценишь — созидание, тайны, философия, бесконечное ощущение влюблённости в мир и людей в нем. Разных, ага. У тебя под боком живет Теннет, а ты только и делаешь, что грызешься с ним вместо того, чтоб взять в плен и трясти, трясти, трясти на предмет новых знаний! Ну и пусть у тебя сейчас с практикой туго. И что? Однажды энергия унни может к тебе вернуться. А пока этого не произошло — учись. Учись ночами. Учись в любую свободную минуту. Тебе не надо покидать Шолох для того, чтобы это делать, никто на твои «привязанности» не покушается. И принцу, кстати, скажи, чтоб не лез на рожон, — Карл покачал головой. — Учитесь оба, не щадя себя. Ваши склонности нужны для механики мироздания. Твои слова в спальне о том, что «у Вселенной есть кучка хранителей, чтоб осуществить программу перемен» — это не совсем правда… Мы есть. Но нас мало. А Вселенная растёт. Поэтому учись, Тинави из Дома Страждущих. Вспоминай забытый ритм. И последнее, — он вздохнул. — Я отпускаю тебя. — В смысле? — я почувствовала подвох. — Я начал обучать тебя магии, но… Боюсь, из меня получился плохой наставник. Здесь, в Пустошах, всё оказалось плохо. Чертов баланс, твой нелюбимый… Стоило Зверю умереть — в Хаосе стала нарождаться новая жизнь. А врата эти дурацкие стоят нараспашку, — мальчик потемнел лицом. — Короче. Когда момент придёт, не стесняйся выбрать нового учителя. Такого, чтоб не пропадал надолго. Чтоб над душой стоял. — Что?! — взвыла я, совсем огорошенная. — Мур-ну и хватит, мур-пожалуй, — в воздухе раздался довольный кошачий смешок.