Аутурни сощурила свои великолепные глаза на куратора: — Я не прошу вас расследовать дело Вира. Я прошу вас уделить необходимое внимание моей безопасности. Полынь моргнул: — Уточните, пожалуйста. — Я хочу, чтобы вплоть до поимки террориста вы были подле меня. Как телохранитель. Когда я одна, разумеется. При людях не стоит. — М-м-м… — протянул Полынь, — Я полагаю, королевская гвардия, специально обученная для охраны Дома Ищущих, справится с задачей лучше. — А я хочу, чтобы этим занялись вы, — Аутурни сложила руки на груди. — Если вам перестали нравится условия нашего контракта — можем расторгнуть его, — продолжила она, пожимая плечиком. И взглядом повела по Залу Совета. Наткнулась на меня. Сморщилась, как при встрече с гнильцой. Полынь нахмурился. Расторгать контракт — отнюдь не в его интересах, ведь как только Ловчий перестанет работать на королеву, она прикажет лишить его запредельных Умений. — Выше Величество, при всём уважении, как мне совмещать ваше задание с моей постоянной работой в Ведомстве? — Не знаю. Придумайте что-нибудь! Какое-то время можно обойтись и без ночных смен. Полынь по-птичьи наклонил голову… Королева ослепительно улыбнулась: — Одна я бываю только ночью. Напишите, откуда слуги могут забрать ваши вещи. Комнату для вас уже подготовили. Встретимся вечером, господин Полынь. И она ушуршала обратно, как ни в чем не бывало. — У вас есть пять секунд, чтобы покинуть моё место преступления, — удовлетворенно заявил Ходящий. Я поплелась к выходу, по дороге подцепив под локоть оцепеневшего куратора. Стоило нам переступить порог, как Ходящий буркнул заклятье: двери в Зал с грохотом захлопнулись, прищемив полу моей летяги. — Железнолицый козлина, — проворчала я, с осторожностью выдергивая лазурный шелк. Полынь не двигался. — Эй, ну ты чего? — я подергала куратора за рукав. — Ну подумаешь, королева ведет себя, как… э-э-э… Кхм. Ты запирайся на ночь — и всё нормально будет. Куратор окинул меня мрачным взором. Мы тихо побрели прочь. За стрельчатыми окнами Репейного коридора переменялась беспокойная шолоховская весна. Облака, похожие на обрывки неудач, набежали с юга, заполонив небосвод. Их сероватые ошметки полошились под недоверчивым весенним солнцем, и, соразмерно этой панике, коридор то темнел, то светлел, то снова темнел, наполняясь таинственным холодком неизвестности… — Как я докатился до такой жизни, Тинави? — наконец, сказал Ловчий. — Вот просто: как? — Как шарик — по наклонной, — пыхтела я, потому что коридор стал резко забирать вверх, — Учитывая, что этот прахов дворец построен по диагонали, любой бы докатился. Полынь молча тряхнул головой. Колокольчики в волосах печально звякнули. — Пусть тебя утешает, что для любого падения нужно сначала набрать высоту. И тут ты преуспел, — смилостивилась я. — Неудачи лишь оттеняют величие. Полынь все еще молчал. Я похлопала его по спине: — Ну, и… Это было ожидаемо. Ты вообще видел ее фаворитов? Они все как твоя топорная копия. Не дотягивают, конечно. Ой, не дотягивают. Мизинца не стоят! Но тенденция очевидна. — У меня на зубах что-то скрипит, — проворчал куратор. — Кажется, это сахар, который сыплется из твоей дешевой лести. Я ангельски пропела: — Зато, смотри, — вот и вопрос с ночлегом решён… Полынь с тихим стоном шлёпнул руку на лицо, прикрыв лоб, глаза и нос. — Да и дело Вира к тебе поближе будет, и Зал Совета с новыми уликами… — задумчиво продолжила я. Пальцы Полыни раздвинулись, явив миру хитрый черный глаз. Глаз лукаво подмигнул мне: — Только это и утешает. * * * Мы уже почти вышли из Дворца, когда в смежном коридоре послышался знакомый музыкальный свист. Легче лёгкого, мотив носился в галереях, веселой трелью вспарывая скуку будней. Только один человек позволяет себе свистеть во Дворце. Приметы — глупость, конечно, но казной лучше не рисковать. Ритм скакал — и я воочию представила, как и сам Лиссай идет вприпрыжку. Расслабленный, унесённый в дальние дали своих непонятных мыслей, в темных очках, исполосованных рыжими прядками волос. Я сказала Полыни, что догоню его позже, и свернула в арочный проём. — Тинави! — обрадовался принц. Он ссутулился, чтобы быть со мной на одном уровне, и с энтузиазмом предположил: — Вы готовы пойти в другой мир? — Э-э-э. Нет, — я покачала головой. — Точно не до завтрака. Его Высочество расстроенно сморщил нос. — Я просто хотела узнать, как вам мой подарок? Лиссай просиял, будто свет включили. Он покопался в карманах и достал вчерашнюю коробочку, уже без банта. Поднял крышку. Внутри аппетитно горстились домашние карамельки. Я сварила их сама. Но, учитывая, что сладости получились кривыми, я не спешила в том признаться. — Вы подарили мне конфеты, — полуутвердительно сказал Лиссай. И глянул исподлобья: я же прав? Потом, улыбаясь и кивая, как гномий болванчик, достал одну карамельку, развернул, забросил в рот и довольно помычал, изображая, как ему вкусно. Протянул коробку мне: угощайтесь. Я заржала, как конь. Так вот как надо принимать дурацкие подарки! Я запомню. — Ваше Высочество, а вы не покопались внутри? Лиссай с любопытством снял очки. — Хм… — сказал он и длинными, по-паучьи тонкими пальцами залез в коробочку. Вскоре его сосредоточенная веснушчатая физиономия прояснилась. Он вытащил руку, сжимая стеклянную желтую пуговицу. Я мигом посерьёзнела. Его Высочество настороженно смотрел на стекляшку. — Это пуговица с вашей старой пижамы, — пояснила я, потому что молчание затягивалось. — Вы были в ней летом, до того, как мы отправились к драконам и случилось всё последующее. Господин Анте Давьер тогда порвал ваш наряд, и пуговица отлетела в сторону. Я подобрала ее — машинально. Недавно я наткнулась на эту пуговицу в одном из карманов летяги — я ж дикая барахольщица, — и когда я поняла, что это… — я не договорила, смешавшись. Младший принц поднял взгляд от подарка. — Это пуговица того Лиссая, — ошарашенно сказал он. — Да, — я кивнула. — Того. Зеленющие глаза Лиса подернулись дымкой. Он крутанул стекляшкой, разглядывая ее на свет, а потом, поколебавшись, убрал в карман. Из коробочки принц взял еще одну конфету. Я почесала нос: — Это подарок-напоминание. Будьте осторожнее, пожалуйста. Ваши эксперименты и путешествия — это прекрасно, но… Быть живым — еще прекраснее. — Разве быть живым не означает делать то, что хочешь? — возразил принц. Я пожала плечами. Лиссай развернул еще одну карамельку и развёл руками: — Иногда мне к-кажется, что вы ск-кучаете по старому Лиссаю, но не видите, что я и есть он. Я остался прежним. За ик-ключением тела, конечно же.