Когда Двайер вошел, Карл Доусон поднял взгляд – его лицо было по-прежнему пустым и потерянным, но тут дверь закрылась, перекрыв обзор. Ответив на звонок, Аманда прислонилась к стене. – Детектив Аманда Бек, – сказала она. – Детектив Бек? Голос был женский. Аманда с ходу не узнала его, но даже в этих двух словах отметила безотлагательность и панику. Она отлепилась от стены. – Да. А кто это? – Это Мэри. – Мэри? – Мэри Прайс. Вы несколько дней назад приходили к нам домой поговорить про убийство нашего сына. Мне действительно очень нужно поговорить с вами. Я так боюсь… Мать Майкла Прайса. Аманда припомнила, как, отчаянно желая оказаться в каком-нибудь другом месте, сидела у нее в гостиной, по которой по-прежнему были разбросаны вещи мальчишки, а воздух буквально пропитался горем. – Мэри, – произнесла она. – Ну конечно. Пожалуйста, постарайтесь успокоиться. – Простите. Простите, пожалуйста… – Вам нет нужды извиняться. – Я должна была позвонить вам раньше. Я просто не… О господи! «Я так боюсь…» – Просто скажите, что стряслось, Мэри. – Мой муж. Дин Прайс. Аманда сразу припомнила, как мужчина вдруг вышел из комнаты, неспособный смириться с фактом, что его сын погиб из-за истории, которую она им обоим рассказала. «Вы хотите сказать, что моего сына убили из-за какого-то призрака?» Припомнила угрозу, так и исходящую от него. Едва скрываемую жестокую ярость, которая, как она чувствовала, пузырилась где-то глубоко внутри. – А что с ним? – спросила Аманда. Мэри теперь уже рыдала навзрыд. – По-моему, он может сделать что-то плохое! 39 В прихожей щелкнул выключатель, и я понял, что смотрю на пару высоких армейских ботинок. Они постоянно расплывались, регулярно оказываясь не в фокусе. Я лежал, свернувшись в клубок на натертом полу и отчаянно пытаясь вдохнуть сквозь боль в груди, какой никогда еще не испытывал. Вроде этот человек едва двигался, но все же как-то сумел ударить меня в живот с такой силой, что выбил из меня весь воздух, и мне никак не удавалось опять втянуть его в легкие. – Не напрягайся, дыши понемногу, – сказал он мне. – От этого не умирают. Его голос был пуст и лишен эмоций – просто констатировал факт без всякой заботы о последствиях. Но оказалось, что он прав. Эффект от удара понемногу слабел, и я все-таки ухитрялся заглатывать крошечные порции воздуха, а боль, вспыхивающая при каждом вдохе, стала притупляться. Все это время неизвестный все так же совершенно неподвижно стоял надо мной, дожидаясь, пока я окончательно приду в себя. Несмотря на туман в голове, я все-таки сообразил, что не стоит делать попыток встать – этот тип хочет, чтобы я оставался на полу, а если я буду сопротивляться, он опять меня вырубит, – но через несколько секунд я рискнул поднять на него взгляд. Он стоял на пороге гостиной, одетый в черные армейские штаны и черный свитер. Тело поджарое и жилистое, словно просто-таки созданное для насилия. Короткий ежик волос. Лицо я не узнал, но его выражение было таким же безжалостным, как и голос. В затянутой в перчатку руке он держал охотничий нож. Ужас стал собираться у меня в груди. – Что вам надо? – ухитрился произнести я. Каждое слово вызывало новую боль в моих горящих огнем легких. Мужчина проигнорировал меня, стряхнув с плеч рюкзак, который я до сих пор не заметил. Свободной рукой залез в него, а потом что-то бросил в мою сторону. Я вздрогнул, когда это с лязгом упало на пол рядом со мной. Наручники. – Надевай, – приказал он. Каждый инстинкт моего тела подсказывал мне, что нельзя. Но я понимал: даже если б у него не было ножа и я не валялся беспомощно на полу, физически мне с ним не потягаться. Он просто сам наденет их на меня, и это будет гораздо больнее. Неизвестный подступил на шаг ближе, крутя в руке нож. – Повторять не буду. – Хорошо-хорошо! Я подобрал наручники. Они были крепкие и явно профессиональные, с небольшим расстоянием между браслетами. Полицейского образца, подумал я – или, может, военного. И было в этом человеке что-то властное, словно помыкать людьми и причинять им боль было для него вполне привычным делом. Я надел один браслет на левое запястье и защелкнул его. – Чуток потуже, – сказал он. Я сделал, что велено. – Теперь другой. Я повторил то же самое со вторым запястьем. Это действие привело меня в состояние полной беспомощности, но я и без того практически не мог пошевелиться. Может, было даже что-то успокаивающее в том, что он чувствовал необходимость сковать меня. Если б этот человек хотел меня убить, то я был бы уже давно мертв. – Что вам надо? – спросил я еще раз. И вновь ответа не последовало. Вместо этого он присел на корточки и бесстрастно оглядел меня. Нож был теперь гораздо ближе, и я видел, что с одной стороны клинок зазубрен, а с другой – острый и блестящий. Этот человек смотрел на меня, словно изучал тушу, которую ему предстояло разделать, и по спине у меня пробежал холодок, когда я понял, что могли быть и другие причины обездвижить меня и что бывает участь похуже смерти. Вдруг какое-то жужжание у бедра. Звонил мой телефон. Мужчина тоже его услышал и залез рукой мне в карман. Секунду он смотрел на экран, а потом небрежно положил мобильник на пол и волчком запустил его в темную гостиную. Поднял нож. – Видишь это? – спросил он. – Да. – Это означает, что у нас с тобой сейчас будет серьезный разговор. – Про что? – Потише! Разговор будет продолжаться столько, сколько потребуется. Если ты не дашь мне ответы, какие я хочу, я буду делать тебе очень больно, пока ты этого не сделаешь. Понял? – Да. – Потому что я знаю, что у тебя есть эти ответы. Я знаю: тебе известно, что случилось с Чарли Крабтри и куда он девался. Я заморгал. До сих пор я все никак не мог понять, что это все значит – может, ограбление? Но теперь припомнил Билли Робертса, и какой потрясенной выглядела Аманда, приехав с места его убийства. «Разговор будет продолжаться столько, сколько потребуется». Мужчина уперся коленом мне в бок, наклонился и прижал меня к полу, а потом провел кончиком ножа мне по плечу. – Я понятия не имею, что произошло с Чарли, – простонал я. – Да ну? Зачем же ты тогда собирался спалить улики? Я напряг все свои мысли. – Я просто хотел со всем этим покончить! Это все, чего мне всегда хотелось! Похоже, это его лишь разозлило. Давление колена на мой бок усилилось, и он передвинул нож к моей щеке. Я почувствовал, как острый кончик клинка прокалывает кожу, буквально на волосок от моего правого глаза.