Десять минут прошло, но никто из слуг не явился позвать миссис Хаддон в Зал герцогини. За окном вновь полил дождь, прогоняя с улицы журналистов и любопытных прохожих, а дамы в комнате сосредоточились на непогоде, радуясь, что могут сменить тему. Наконец, когда Эммелина уже готова была сама спуститься вниз, Сара пришла за ней. Молодая женщина отправилась за горничной с решимостью, которую, вероятно, не испытывала, и дамы остались втроем. Миссис Дримлейн еще попыталась расспросить Агнес о жизни в доме преподобного Хаддона, но после первого же вопроса мисс Беррингтон рассеянно улыбнулась и встала со стула. – Я прошу меня простить, мне хотелось бы немного побыть одной. Последние дни были тяжелыми для всех нас, а сегодняшний разговор меня просто вымотал. Не могу представить себе, как себя чувствует бедняжка Эммелина, но я знаю, что мне надо быть бодрой, насколько это возможно, и утешить ее, когда она вернется после беседы с вашим главным констеблем. – Я вполне понимаю вас, моя дорогая, – тотчас же согласилась миссис Дримлейн. – И я, признаться, чувствую непреодолимое желание прилечь и забыть обо всех этих трагедиях и драмах. Чем больше я слышу об этой истории с кольцами и тайнами, тем более запутанной она мне кажется. – А мне кажется, мы никогда не узнаем ответы на все вопросы… – Кэтрин очень хотелось знать, о чем Грейтон говорит с Эммелиной и что из себя представляют родственники миссис Роуленд, но и она устала. Огорчения и страхи после недавно перенесенной простуды – не лучшее укрепляющее средство для организма. – На все, безусловно, нет. – Старая дама тяжело поднялась с кресла, Агнес поспешно придвинулась к ней, чтобы помочь. – Нам остается лишь надеяться, что убийца будет пойман, даже если часть секретов унесут с собой в могилу миссис Роуленд и мисс Лэмбон. На этой мрачной ноте все три дамы направились по своим комнатам. Кэтрин не хотелось пока возвращаться за конторку, ведь тогда ей предстоит разговор с тетушкой Мэриан, которая будет расспрашивать о том, что нового удалось узнать Кэти во время чаепития. Сейчас Кэтрин была не готова делиться подробностями беседы, хотя бы до тех пор, пока Эммелина не освободится и сама не решит, что можно доверить миссис Лофтли. Кэтрин не стала плотно прикрывать за собой дверь и присела к маленькому секретеру, чтобы достать из ящичка самый маленький альбом для рисования. Если тетушка обнаружит ее, она всегда может сказать, что заглянула в свою комнату ненадолго, чтобы взять книгу или что-нибудь еще, и через минуту уже собиралась спуститься. Девушка редко прибегала к этой маленькой хитрости, но иногда в течение дня ей хотелось несколько минут побыть наедине со своими мыслями, передохнуть, сделать крошечную зарисовку в альбоме, да хотя бы просто оказаться в тишине, если день выдался беспокойным. Открыв альбом на чистой странице, Кэтрин принялась бездумно рисовать на нем цветы и завитушки – на большее она сейчас не была способна, но движения карандаша успокаивали ее. Она вспомнила о разговоре с молодым Блантвиллом о портрете его сестры. Кажется, как же давно это было! А ведь прошло всего лишь два с половиной дня! Внезапно ей до рези в глазах стало жаль элегантную миссис Роуленд и длинноносую мисс Лэмбон, сунувшую свой нос слишком глубоко, хотя лишь позавчера утром обе эти дамы не вызывали у нее симпатии. Для всех их гостей приятная поездка, предвкушение легкой болтовни, чаепитий и, конечно же, планов и идей, как еще можно проявить себя на ниве благотворительности, превратились в кошмар. Мистер Макнил и миссис Пропсон потеряли себя от горя, Эммелина и Агнес жались друг к другу, как напуганные котята, а остальные постояльцы и служащие гостиницы сокрушались и сетовали, вспоминая те дни, когда октябрьская простуда казалась им едва ли не самой большой неприятностью в году. Кэтрин чихнула и потерла глаза. Она не должна плакать. Она должна привести мысли в порядок и подумать, не может ли еще чем-нибудь помочь Грейтону в его расследовании. Если вместо главного констебля в «Охотниках и свинье» появятся самонадеянные лондонские полицейские, привыкшие свысока смотреть на провинциалов, нынешняя атмосфера печали и страха еще более усугубится. И кто знает, удастся ли этим людям найти убийцу? При всех своих недостатках Грейтон был умен и хорошо знал горожан. Он сумел преодолеть предубеждение против женского ума, как бы тяжело ему ни дался этот опыт. Навряд ли год назад он бы доверился даже суждениям миссис Дримлейн, не говоря уж о мнении пустоголовой восемнадцатилетней девушки, теперь же Грейтон прислушивался не только к рассказам о том, что они видели, но и к выводам, которые они смогли сделать из увиденного, пусть и с помощью судьи Хоуксли. – Я уже столько всего услышала за эти два дня, что просто обязана услышать что-то еще! Что-то, особенно важное для расследования, – говорила себе Кэтрин, снова и снова обводя карандашом контуры неизвестного в природе цветка. – Может быть, я просто не могу вспомнить? В приходском доме было столько людей, и все они что-то говорили, говорили… Сумбурные воспоминания о недавних разговорах не помешали ей услышать голоса в коридоре, благодаря неплотно прикрытой двери. Женщина что-то сказала, более низкий голос ответил ей, и снова стало тихо. Лакей и горничная, скорее всего, или же это мистер Макнил, почти не покидавший свою комнату после беседы с Грейтоном о пистолете, вышел за какой-то надобностью и встретил кого-то из дам. Скоро он уедет к Райдингам, и вряд ли кто-то в «Охотниках и свинье» будет сожалеть об этом постояльце, какое бы сочувствие он ни вызывал из-за потери любимой сестры. – Вот что мы не обсудили с миссис Дримлейн и судьей! – вспомнила вдруг Кэти. – Пистолет мистера Макнила! Если его и в самом деле похитили, то когда и как? С момента приезда всех этих дам в коридоре второго этажа почти всегда кто-то был, я еле смогла пробраться в ванную! Сами дамы и их горничные, наши лакеи с багажом, другие гости, тетушка Мэриан, Сара и Салли… Может быть, кто-то подкупил его камердинера? Или же мистер Макнил солгал? Мог ли он быть в сговоре с убийцей? Он не убивал миссис Роуленд, если я все правильно расслышала из своего убежища, но не мог ли кто-то пообещать ему что-то очень ценное в обмен на помощь в получении кольца? Если он просил у Эммелины кольцо не для себя, а для кого-то другого? Кажется, они могли бы еще три или четыре часа просидеть в Зале фей за чайным столом… И все это время только ставили бы и ставили новые вопросы, так и не сумев придумать ни одного ответа. От рисования цветов девушка перешла к изображению всевозможных колец, основываясь на тех, что она видела у приезжающих в «Охотников и свинью» дам. Хотелось бы ей знать, как выглядел злосчастный перстень покойной миссис Макнил! Спустя четверть часа чистые листы в альбоме закончились, а она так и не придумала и не нарисовала ничего стоящего. Пора было идти вниз, пока ее не хватились, но Кэти медлила. Эммелина еще наверняка беседует с Грейтоном и Хоуксли, а тетушка Мэриан находится где-нибудь поблизости от Зала герцогини, чтобы перехватить кого-то из них и постараться узнать хоть что-нибудь. Кэтрин внезапно подумала о том, что прежде не приходило ей в голову. – Тетя и дядя тоже часть нашей семьи, и скандальное поведение Джонатана вместе со всей этой историей заденет и их! И нашего отца с матерью тоже… Господи, а что скажет свекровь Маргарет, когда узнает, каков на самом деле преподобный Хаддон! Уныние еще больше овладело Кэтрин, она наверняка позволила бы себе вволю поплакать, если бы не злость на Джонатана, из-за которого и началась вся эта история. Что ему стоило отказаться хотя бы от кольца, если уж ему так нужны были деньги миссис Макнил! Но ведь у них с Эммелиной долго не было детей, а в отчаянии, утратив надежду, люди готовы поверить во что угодно. И пренебречь столь необычным, но все же средством, Джонатану могла не разрешить сама Эммелина! Ее сегодняшние откровения навряд ли были полными, но нельзя же требовать, чтобы молодая женщина поведала все до единой семейные тайны посторонним! Агнес Беррингтон наверняка известно что-то еще, но Агнес – верный друг и не станет делиться чужими секретами без разрешения. Но разве так можно? Хранить тайны, когда кто-то убивает людей, а от твоих сведений, возможно, зависит чья-то жизнь? Что сказать о предательстве, совершенном во благо? Кэтрин встала и принялась ходить по своей уютной маленькой комнате, от окна к стене и обратно. Ее собственное поведение показалось ей сейчас весьма неприглядным. Она вынудила жену своего брата поделиться своими семейными горестями с чужими людьми, и кто знает, не разрушится ли семья Джонатана и Эммелины после всего произошедшего? – Разве я должна была промолчать? Всего лишь сделать вид, что не услышала разговора Эммелины и мистера Макнила? Возможно, родственники миссис Роуленд сами рассказали бы главному констеблю о поисках кольца, и связанная с ним история стала бы известной полиции, но без моей помощи! В очередной раз дойдя до стены, Кэтрин резко развернулась, но не сделала следующий шаг в глубь комнаты. Какой-то звук или даже звуки донеслись до ее слуха, когда она на мгновение прекратила свои стенания. Девушка снова обернулась к стене и подошла ближе. Неприятное ощущение повторения уже случившегося момента охватило ее и принесло досаду на себя. Опять она подслушивает у стены в Комнату с портретом! Поистине, она становится настоящим шпионом, как бы отвратительно это ни звучало! – Но что же это может быть? – Кэтрин, словно влекомая за шею невидимой уздой, приблизила ухо к стене. В Комнате с портретом кто-то был. В то время, как этот номер стоял свободным после совершившегося в нем убийства мисс Лэмбон. – Неужели я слышу призрака мисс Лэмбон, который сокрушается о потерянной жизни? Разве я смогу заснуть в своей комнате, если он поселится за стеной? Звуки более всего походили на рыдания. Кэтрин почувствовала озноб, потом щеки ее вспыхнули. – Нет, если я продолжу стоять здесь, у меня разорвется сердце! Нужно пойти и посмотреть, что там. Может быть, это ветер и дождь бьются в незакрытое окно? Надо ли позвать горничную или даже дядюшку Томаса? Нет уж, Сара сама напугается до смерти, а дядя поднимет меня на смех! Она огляделась в поисках того, чем могла бы вооружиться для встречи с призраком, но не нашла ничего, что могло бы подойти в такой ситуации. Горничные в гостинице то и дело утверждали, что видели призрак покойной Дженни Морвейн, но Кэтрин ни разу с ним не встречалась, хотя Дженни буквально за несколько недель знакомства успела стать ей близкой подругой. Тяжело вздохнув, она направилась к двери. Каждый шаг давался ей с трудом, но мысли о том, что рядом, в соседних комнатах, есть люди и часы еще не бьют глухую полночь, слегка ободрили ее. Она только заглянет в Комнату с портретом, даже не будет заходить. Хуже всего, если дверь окажется заперта на ключ – тогда уж поневоле придется поверить в призрака. Кэти выглянула в коридор. Как нарочно, он был пуст. Звуки, похожие на плач или бывшие им, стали слышны отчетливее. Причину Кэтрин заметила почти сразу – дверь в Комнату с портретом была так же неплотно прикрыта, как до этого ее собственная. Значит, в пустой номер все-таки проник человек. Призрак ведь мог бы просочиться и через замочную скважину или щель под дверью. Сомнение остановило ее руку, когда девушка уже была готова распахнуть дверь. Должна ли она снова вмешиваться в чужие дела? Может быть, Сара поссорилась с Диком Хартом и не нашла лучшего места излить свое горе? Но нет, горничная ни за что по доброй воле не войдет в комнату, где лишь вчера совершилось убийство! Не давая себе больше времени на сомнения, Кэтрин распахнула дверь и сперва не увидела ничего, кроме темноты. – Извините… здесь есть кто-нибудь? Я могу помочь? – робко спросила она, держась за ручку двери, готовая захлопнуть ее и броситься бежать, если возникнет такая надобность. – Кто это? – ответил ей столь же слабый голос. – Это мисс Хаддон, – еще не зная, успокоиться ей или встревожиться, отозвалась Кэтрин, услышав не шелест бестелесного собеседника, а пусть и тусклый, но вполне живой голос. – Мисс Хаддон, слава богу! – сперва послышался всхлип, затем голос зазвучал увереннее. – Я бы не хотела встретить сейчас вашу тетушку или кого-нибудь вроде миссис Пропсон. Не дожидаясь приглашения, Кэти шагнула в комнату и наполовину прикрыла за собой дверь. Ей и самой совсем не хотелось встретиться с миссис Пропсон, хотя та, скорее всего, лежала с мокрым полотенцем на лбу в своей спальне. Глаза девушки немного приспособились к темноте, разбавленной слабым светом из полуоткрытой двери, и к тому времени, как она подошла к окну, возле которого заметила еще более темный силуэт, она смогла рассмотреть фигуру Агнес Беррингтон. Но раньше все же узнала ее голос. – Мисс Беррингтон! Вам нужна помощь? Вы расстроены? Снова всхлип, затем Агнес протянула ей руку, которую Кэти с сочувствием пожала. – Ах нет, моя дорогая, благодарю вас за доброту, но вы мне не поможете. Разве только тем, что не станете говорить о том, что застали меня здесь, вашей тетушке или кому-то еще. Даже Эммелине. В нашей комнате поселилась горничная Эммелины, а мне так хотелось побыть одной… Дверь в этот номер была приоткрыта, и я осмелилась зайти и укрыться здесь ненадолго. Кэтрин невольно вспомнила, о чем беспокоилась лишь пять минут назад. Если она пообещает молчать, а потом окажется, что слезы Агнес вызваны каким-то событием, связанным с убийством, будет ли низостью раскрыть секрет? – Вы плачете из-за Эммелины? Случилось что-то еще, о чем она нам не рассказала? – осмелилась спросить Кэти, прежде чем дать опрометчивое обещание. – О, нет-нет, ваше беспокойство напрасно! – Агнес повернулась к окну, по которому стекали дождевые ручейки. – Мои слезы вызваны переживанием о собственной судьбе! Кэтрин сразу подумала о Гарри Райдинге, но спросить о нем мисс Беррингтон ей было неловко. Агнес, кажется, сама рада была поделиться тем, что лежало у нее на сердце. – Мы с Эммелиной только пришли из церкви, когда посыльный передал мне письмо… от одного джентльмена. Полагаю, вы догадываетесь, как его зовут. – Агнес снова всхлипнула, подавляя рыдание. – Да, мисс Беррингтон, – только и могла ответить Кэтрин, над которой уже равно властвовали любопытство и сочувствие. – Ах, называйте меня просто Агнес! – воскликнула мисс Беррингтон и, повернувшись, сделала несколько шагов от окна к двери, точно как Кэтрин, несколько минут назад ходившая по своей Комнате с незабудками. – Как вам будет угодно… Агнес. – Кэти двинулась вслед за ней, в сумраке стараясь не наткнуться на какую-нибудь мебель. – Вы, должно быть, сочтете меня дурно воспитанной, поскольку я получаю письма от посторонних мужчин… – В мелодичном голосе Агнес прозвучала горькая усмешка. – О, конечно же, нет, мисс… Агнес! – Кэтрин невольно повысила голос и тут же испуганно глянула на дверь, но в слабоосвещенном коридоре не было видно ни одного силуэта. – Матушка старалась привить мне хорошие манеры, но я вовсе не воспитывалась как леди. И, кроме того, я уверена: если дело касается чувств… допустимы некоторые… Она замялась, и Агнес договорила за нее: – Послабления. Да, Кэтрин, я тоже так думаю, поэтому не стала сжигать письмо или отсылать его непрочтенным. Ах, лучше бы именно так я и поступила! Эта вспышка отчаяния тронула Кэтрин, но что она могла сделать, как утешить бедную влюбленную девушку? Только выслушать ее и дать ей возможность вволю поплакать. – Письмо так сильно расстроило вас? Кэти знала, что так оно и есть. Она уже достаточно долго прожила в Кромберри, чтобы догадаться о содержании письма. Гарри Райдинг написал, что мисс Беррингтон совершенно очаровательна, но их отношения никогда не выйдут за рамки приятного знакомства. Что-нибудь в этом роде. Но на этот раз ответ ее удивил, и это еще весьма слабое описание охватившего ее изумления. – Мистер Гарольд Райдинг сделал мне предложение! – Кэтрин могла бы подумать, что ослышалась, но обе девушки находились рядом в пустой комнате, и навряд ли сказанное можно было трактовать как-то иначе. – Это же чудесно! – воскликнула Кэти. – Почему же вы плачете? И эти слезы не похожи на слезы счастья, добавила она про себя. – Гарри пишет, что влюбился в меня в момент нашей встречи в доме Райдингов и что он твердо уверен – мы будем счастливы, как никто другой! – Похоже, Агнес, как и многим другим молодым леди, нравилось бередить свою рану. – Однако его матушка никогда не разрешит ему жениться на девушке, которую она не выбирала для него. А она, и это я прекрасно понимаю, хоть об этом и не сказано в письме, никогда не выберет для своего сына невесту старше годами и без огромного приданого. И Гарри предлагает мне бежать с ним и обвенчаться без благословения миссис Райдинг! Эта новость уже не особенно удивила Кэти. От миссис Райдинг трудно было ожидать чего-либо другого, но вот смелость Гарри, готового ради своей скоротечной любви пойти наперекор деспотичной матери, вызывала у Кэтрин удивление и восторг. Отчего же Агнес рыдает, когда должна быть счастлива? – Вы любите мистера Райдинга? – спросила она, стараясь побороть неловкость. – О да, всем сердцем! Три дня назад я ни за что бы не поверила, что скажу это, но сейчас я понимаю, что Гарри – именно тот, с кем я смогла бы быть счастлива! И все же я вынуждена ему отказать, хоть это и делает меня одинокой и несчастной на всю жизнь, ведь я навряд ли встречу еще одного мужчину, который так привлекал бы меня!