Спустя несколько километров стало очевидно, что жители Трехградья основательно осмелели. Компания молодых ребят в спортивной одежде споро орудовала на АЗС, по цепочке перекидывая все, что казалось им полезным, из мини-маркета в микроавтобус. На переходящих в плечи бритых затылках сверкали капли пота. — Хм, а эти парни мне кого-то напоминают, — Леха с притворной задумчивостью потер подбородок. — Удивительно, что наш друг Томаш не соизволил поприветствовать однополчан. Парни изрядно насторожились при виде машин, их руки тут же легли на оружие — пистолеты и один автомат Калашникова. Леха тоже стиснул АК, состряпав грозную мину. Гжегож прибавил скорости, давая хлопцам понять, что мы им не враги и вот-вот разойдемся, что в море корабли. Мародеры, в свою очередь, еще долго провожали взглядами удаляющиеся автомобили, словно бы взвешивая все возможные варианты. Лишь когда колонна почти исчезла в плавной дуге поворота, парни вернулись к своему занятию. Искушение напасть ушло, и с ним ушла и затруднительная для однозадачного разума ситуация. Чем ближе мы подъезжали к Гдыне, тем яростнее стучало мое сердце. Даже когда наш фокус бодро протарахтел центр Сопота, куда я пять дней в неделю ходил на учебу, никаких особых чувств я не ощутил, городок показался совсем чужим. А вот знак с сине-белой эмблемой города и подписью «Улыбнись, ты в Гдыне» всколыхнул в моей душе теплую волну воспоминаний, еще недавно казавшихся обычными. По левую сторону остался сперва один торговый центр — «Клиф» — а затем и другой, гигантский «Ривьера», который открыли только полтора года назад. Выезд из молла на дорогу был полностью забит автомобилями, в трагический момент водители бросились прочь из гигантской таящей смерть коробки, но двух выездов для гигантского паркинга оказалось маловато. В итоге люди побросали свои повозки и кинулись врассыпную, кто куда. Большинство в тот момент, наверное, убежало от опасности, но хватало и невезучих. Это их разлагающиеся тела с вырванными кусками мяса сейчас смердели впереди, прячась среди машин и одним своим видом подбрасывая все съеденное за всю жизнь вверх. Искать лазейку или что-то придумывать не было ни малейшего смысла — слева торговый центр, справа небольшой овраг и рельсы. Пришлось ехать обратно, разворачиваться в техническом проеме разделительной ограды и продолжать свой путь по другой, параллельной дороге. А вот и родная улица Морска, название которой прекрасно понятно даже без перевода. Слева выросли привычные хрущевки. Некоторые из них так и не успели покрасить, и они обшарпанными серыми проплешинами выделялись из общей пестрой массы тех счастливчиков, что уже прошли внешнюю реставрацию. Перед тем, как развернуться на перекрестке, я дважды посигналил Гжегожу, прощаясь с ним. Лучше б этого не делал. Тот посигналил в ответ, приостановился, высунулся в окно и помахал рукой. Мы с Лехой ответили тем же. Все, вот и родной дом, третий поворот направо, и… За спиной грохнул выстрел, через секунду еще один, а потом все потонуло в грохоте коротких, хлестких очередей и в бое стекла. Леха даже не успел рта раскрыть, а я уже резко выкрутил руль влево. Мы прибыли на место как раз в тот момент, когда Томаш и Наталья, вывалившись из мерседеса и низко пригибаясь под градом пуль, перебежали и укрылись за багажником. В голове вспыхнули кадры из виденной когда-то телепередачи, где наглядно показывали, как пули легко прошивают автомобильный металл. Наши поляки находились на грани смерти. Девушка надрывно рыдала, мелко дрожа и прижимаясь к Томашу. Тот был бледен, как смерть. Стиснув зубы, он с каменным лицом вытащил пистолет и взвел его. По глазам было видно, что Томаш уже смирился с приговором и теперь не знал, ждать пули здесь или попробовать высунуться и ответить напоследок. Огонь вели с моста. Шедший первым джип тойота попал под серьезную раздачу. Сквозь уцелевшее заднее стекло я видел, как водительское и пассажирское сиденье покрылись множеством кровавых дыр, оставленных пулями. Внутри что-то тоскливо щелкнуло. Шансов выжить у супругов не было. Леха начал бить еще из окна. Он быстро выпустил короткую очередь, которая хоть и прошла над головами стрелков, но заставила тех на всякий случай укрыться за оградой моста. Это дало нам драгоценное время на то, чтобы выбраться из машины и спрятаться самим. Друг остался за фордом, я же, ведомый неясным наитием, сиганул сперва за огромную каменную урну, а потом, когда Леха еще раз обменялся любезностями с неизвестным агрессором, метнулся за угол дома и нащупал в кармане компактный глок. В моей голове мигом созрел простой и понятный план — двором подобраться сперва под опоры моста, а затем взбежать на дорогу по съезду и оттуда угостить ублюдков. Голова соображала четко и ясно. Не знаю, откуда во мне взялась уверенность, что мой маневр остался незамеченным для противника, но в тот момент я в этом даже не сомневался. Да и все сходилось — Леха спугнул их, а я в этот момент сменил позицию. У убийц просто не было времени увидеть меня, если, конечно, они не были какими-то крутыми профи и не находились здесь в большом количестве. Тогда участь наша незавидна, но делать ноги, бросая тех, кто не бросил тебя — нет, спасибо. Раздалось два сухих выстрела, очередная протяжная очередь в ответ и истошный крик Натальи, чудом прорвавшийся сквозь грохот. — Что ж мы вам сделали, суки, — процедил я себе под нос, добежав, наконец, до нужного мне места. По узкому заезду я быстро пошел, почти побежал вверх, ежесекундно вскидывая голову — а ну как пальнут сверху, сволочи. Тем временем с нашей стороны еще раз протрещал АК, и по мосту разнесся крик ярости и боли. Леха, красавец! Перед тем, как показаться на виду у врагов, я осторожно выглянул за ограду и тотчас на всякий случай отскочил, опасаясь встречной пули. Стрелков оказалось трое, один уже злобно шипел, с отчаянием глядя на сбегающую по голубым джинсам кровь из простреленной ноги. Он катался спиной по железной ограде, сжимая рану и стеная, пока его товарищи щедро осыпали Леху проклятиями и пытались выцелить удачливого снайпера. И как это ему вообще удалось подбить бандита именно в ногу? Вот уж случай — как-то попал между металлическими полосами ограждения, ювелир, блин. Меня никто по-прежнему не замечал, с этого направления опасности не ждали. Со стрелками нас разделяло не больше ста метров, и мне требовалось быстро и скрытно преодолеть эту дистанцию. Очень важно было еще и не угодить ненароком под дружеский огонь от Лехи или беспутого Томаша. К счастью, на пути мне встретилось достаточно много плотно стоящих друг другу машин — наверняка через километр-полтора весь этот поток уперся в какую-нибудь преграду и намертво встал. Впервые автомобильное кладбище стало моим спасением. Пробираясь вперед, я старался не задерживать взгляд на ужасно выглядящих трупах, которых здесь тоже было в достатке. Я быстро проскальзывал по ним глазами, не находил опасности (кроме запаха, конечно) и шел себе дальше. Дышал мелко и часто, изредка припадая носом к рукаву прокуренной толстовки. Уж лучше вдыхать прогорклый табак, чем трупную вонь. В боку покалывало, дыхание сделалось прерывистым, в голове зашумело — а ведь Минздрав предупреждал, идиота. А ведь еще стрелять и, быть может, драться. Леха, устав терпеть, отстрелялся остатками магазина и затих. Он не попал, но не попали ответным ударом и поляки. Подбитый вояка, продолжая подвывать и клясть всех и вся, устал ждать приятелей, спустил, наконец, джинсы и начал неуклюже перевязывать рану носовым платком. Интересно, он хоть пулю вынул? Никогда не думал, что убить человека так сложно. Зомби легко, а вот не зараженного сложно, и тут даже объяснять нечего. Но куда деваться, все бывает в первый раз. Вот он, голубчик, в пяти шагах, прямо за стареньким вторым «транспортером», послужившим мне укрытием. Я взял его на мушку, промазать с такого расстояния не получится. Решимость стрелять появилась, как только спустя два мелких осторожных шага мне открылся вид на изрешеченный джип Гжегожа и Барбары, на их нашпигованные пулями обмякшие тела, открыли огонь без всякой на то причины. Они были похожи на тряпичные куклы, измазанные красной краской и опустившие головы, бессильные без своего кукловода. Какой была цель этих ублюдков, напавших на ни в чем не повинных людей? Не имею понятия, да и желания узнавать не возникало. Я просто понял, что лысый подонок с автоматом, тщетно пытающийся поймать в прицел моего друга, уже покойник. Таким не место на Земле даже после конца света. На момент я высунулся из-за микроавтобуса, задержал дыхание, выстрелил. Пуля вскрыла плешивый затылок, как яичную скорлупу, и я вернулся за спасительный кузов. Меня заметил раненый, глазастая скотина. Он бросил платок для перевязки, которую и так бы не сумел произвести, как надо, и взялся за автомат. Паршивец расстрелял лобовое и боковые стекла, а потом начал бить по ногам. Пули вышибали куски асфальта, изредка задевая его вскользь и раз даже выщербив искры. Они были все ближе ко мне, и я, добежав до заднего колеса и сжавшись за ним, не успевал уйти, когда характерный щелчок известил меня, что магазин врага опустел. Удача сегодня на моей стороне. Не теряя времени и поддаваясь пьянящему древнему инстинкту, я подбежал и атаковал практически вплотную, дважды прострелив грудь раненого. Тот даже не пикнул, мигом испустив дух. А вот его напарник, напоследок выругавшись, пустился наутек. Мне снова повезло. У гада вполне был шанс покончить со мной, но он струхнул. Беглец ловко запетлял между машинами, пригибаясь так, что я никак не смог бы его достать — я его даже рассмотреть не смог. Наугад я выстрелил дважды, но урод летел дальше, как ни в чем ни бывало. Леха что-то кричал. Я подошел к ограде, помахал рукой, показывая, что все в порядке, хоть самого переполняла досада — упустил третьего, как же так! Невозможно было разобрать Лехиных слов, все перекрывали истеричные причитания Натальи. Догадываясь, в чем дело, я похватал автоматы убитых и со всей возможной прытью помчался обратно вниз. Глава 5. Из огня да в полымя Их было только двое — невысокий крепыш и его тощий почти двухметровый подельник. Всего лишь двое. Но оба были хорошо вооружены — Виктор видел такие винтовки только в кино, в руках профессиональных военных. У одной из них имелся внушительный штык-нож, и именно на него напоролся бедняга Оскар, храбро заступившийся за хозяйку. Пес принял острие грудью, но успел крепко цапнуть худого злоумышленника в правое запястье. Тот взвыл, тщетно дергая винтовкой в попытках сбросить пронзенного пса, но мощные челюсти ротвейлера сомкнулись намертво. Наконец, укушенный и опрокинутый на спину мужчина злобно выматерился с омерзительным бельгийским акцентом и выпустил в и без того растерзанную грудь Оскара две пули. Бездыханное животное разжало смертоносную хватку и плашмя шлепнулось на асфальт, тотчас окрашивая его алым. Беатрис, все это время трепыхавшаяся с зажатым ртом в крепких руках второго бандита, вырвалась-таки из захвата и громко завизжала. Разъяренный злодей схватил ее за волосы, с силой дернул голову назад и снова прижал ладонь к губам девушки. С переменных успехом гася подступающие волны гнева, Виктор удивлялся, почему это ублюдки так боятся шуметь. Что, не поняли еще, что зомби сюда не вернутся? Или боятся других таких же, как они? Похоже, кретинам было невдомек, что Беатрис не одна. То, что девушку поймали в торговом зале, было понятно. Схватили, зажали рот и потащили на выход, где их уже поджидал разъяренный Оскар, отпущенный погулять после сидения в машине. Повезло тому гаду, что он успел выставить перед собой винтовку с ножом и отделался малой кровью. Хотя вон как морщится, прижимает к ране разодранный рукав, на глазах пропитывающийся кровью. Ничего, это только начало. Крепыш тащил Беатрис к одной из припаркованных возле тротуара машин — зеленому минивену, а второй понуро плелся за ними, весь занятый своей рукой. Он баюкал ее и то и дело шумно вздыхал и морщился. Виктор в один бросок пересек проезжую часть. Он был готов поклясться, что Беатрис заметила его. На краткий миг затылком ощутил ее полный мольбы взгляд, скрываясь за старым и проржавевшим ситроеном. Вот-вот невесть откуда взявшиеся похитители увезут ее, они уже в паре шагов от машины. Беатрис не противится, но и сама не идет — бандиту приходится обнимать ее сзади за талию и волочить ногами по дороге. Приходится… Да он, сволочь похотливая, только рад! Вон, как жмется к стройному телу. Надо успеть подобраться как можно ближе, чтоб положить обоих с первых же двух выстрелов. Виктор высунулся из укрытия, мгновенно оценил обстановку и, низко опустив голову, побежал вдоль потемневших от времени стен готической ратуши. Его прикрывали пустые машины, плотно припаркованные вдоль бордюра. За одной из них он и остановился. — Хороша девка, — довольно пропыхтел бандит, держащий Беатрис. — Нам тебя здорово не хватало. — За пса своего ответишь, шалава, — буркнул тощий. — Всю руку измочалил. — Только я первый, после тебя, боюсь, мне уже ей не полакомиться. — Хрена с два, шавка меня покусала, не тебя, так что право первого мое. И вообще, захлопни поддувало и работай, позже будешь разговаривать. Бандит открыл здоровой рукой заднюю дверь, отошел в сторонку, пропуская товарища с пленницей, а потом запрокинул голову. Если бы спокойную прозрачную тишину не распорол грохот выстрела, эхом заплясавший по стенам домов и крышам машин, можно было бы подумать, что убитому внезапно захотелось полюбоваться небом. А оно и вправду было красивое, темно-синее и без единого облачка. Второй сукин сын мгновенно все понял. Виктор не успел ничего предпринять для закрепления успеха, а тот уже врезал Беатрис прикладом по челюсти и перекатился, скрывшись за кузовом. Девушка в этот момент уже сидела и после удара мягко сползла дальше по креслу, а ноги ее так и свисали через открытую дверь, слегка касаясь асфальта. Три пули прошли очень близко, почти коснувшись головы. Они выбили из стены ратуши мелкие осколки, один из которых больно порезал щеку Виктора. Дело дрянь, крепкий бандит оказался хорош, да и оружие у него не чета пистолету Виктора, которым последний и пользоваться-то толком не умеет. Хорошо, что он первым прихлопнул тощего — уж если у того в «шестерках» ходит такой смышленый тип, то каким должен быть укушенный? Увы, времени на размышления больше не было — требовалось срочно устранить одного подонка, чтобы не дать им уехать и увезти Беатрис. Сейчас же по голове, наскакивая друг на друга, летали сумасшедшие мысли — что делать? Как выбраться? Как не дать себя убить? Протрещала новая очередь. Виктор упал на асфальт и сразу пополз по-пластунски вокруг машин — решение пришло само. Крепыш оказался сообразительным, хорошо вычислил местоположение Виктора и теперь вслепую накрывал его, не высовывая головы, но самого Виктора он при этом не видел. И не мог увидеть без риска схлопотать между глаз. Выстрелы стихли. Виктор за это время успел отползти с опасного места и теперь сидел, привалившись спиной к заднему бамперу своей машины. Наступила напряженная пауза. Крепыш не слишком-то верил, что ему удалось скосить стрелка, но идти проверять тоже не хотелось. Взвесив все «за»» и «против», бандит решил отсидеться — все равно Виктору, если он уцелел, придется идти за Беатрис, так отчего ж не подождать. Он мог бы взять девку в заложники, но убивать столь миловидную и вожделенную особу казалось расточительством — в последний раз он имел близость лет так семь назад, до тюрьмы. А теперь еще и напарник полег, добыча вся его! После нескольких минут безмолвного ожидания Виктор понял замысел врага. Понял он и то, что по какой-то причине этот кретин не берет Беатрис в заложники. Среди прочих догадок имелась и такая — он не знает, что Виктора с ней что-то связывает, принимает невидимого пока стрелка за третью сторону. Так, все, отдышался, пока действовать. Дрожащими руками Виктор быстро и аккуратно стянул ботинок, от запаха аж в глазах заслезилось. Надо бы в душ, да побыстрее. Вот только с гадом разделаемся, а потом хоть куда. Идея была стара как мир. Оставалось лишь надеяться, что натянутые нервы крепыша не выдержат, и он клюнет на дешевую приманку, дав тем самым секунду-другую для маневра. Виктор медленно полз на четвереньках, держа ботинок зубами — второй остался на ноге. Он бесшумно подобрался к черному минивену, его цель затаилась с другой стороны автомобиля, возле переднего крыла. Тихо простонала Беатрис, и крепыш дернулся от неожиданности, громко брякнув оружием о металл. Поняв, что его маскировка только что окончательно раскрылась, бандит прошипел что-то (нецензурщину по-фламандски, наверное) и зашуршал, приподнимаясь на ноги. Наверное, устал сидеть и решил что-то предпринять — например, скользнуть внутрь, сесть за руль и умчаться вдаль. Виктор бросил ботинок в сторону, всей душой надеясь, что это отвлечет крепыша хоть на долю секунды, а сам вскочил на капот. Голова бандита дернулась, оторвавшись от описавшей в воздухе дугу приманки, и повернулась к Виктору. Он не успевал выстрелить, зато пистолет Виктора уже нацелился прямо в лоб подонку. Палец с удовольствием надавил на спусковой крючок, но ничего не произошло. Курок был спущен, но пуля не вылетела навстречу лобной кости бандита. Осечка, мать ее. Крепыш тоже догадался, что оружие Виктора временно превратилось в кусок бесполезного металла. Он попытался вскинуть свою винтовку, но Виктор оттолкнулся, прокатился по капоту и обрушился на бандита, сократив дистанцию до нуля. Завязалась рукопашная. Тот оказался не таким уж сильным, каким казался, да к тому же атака в лоб его все же немного обескуражила. Крепыш попробовал сдавить горло противника руками, но Виктор провел два хороших боковых удара, и хватка тут же расслабилась. Дело осталось за малым. В этой драке Виктор не ведал жалости — на его стороне была правда, и противник знал об этом, а потому быстро дрогнул. На злоумышленника обрушился настоящий град ударов, на который он не успевал отвечать, панически пытаясь уклоняться и прикрываться, но не успевая даже как следует распрямиться. Его рука еще раз конвульсивно дернулась к винтовке, свисающей с плеча на ремне, но кулак Виктора тут же нашел оставшийся без защиты висок. Логика крепыша была понятна — пристрелить этого психа, пока до смерти не забил. Но не вышло. Мир качнулся, бандит хрипло выдохнул и начал заваливаться на бок, нащупывая левой рукой хоть какую-нибудь точку опоры. Виктор размашисто пнул его по лицу, окончательно выключив противнику свет.