— Ты меня извини, я долго жил один, лет десять уже как почти ни с кем не общаюсь. Так что я вполне могу показаться тебе чудаком. — Да нет, все в порядке, — заверил я. — Продолжай, пожалуйста. — Конечно, с удовольствием, — Ллоуль набрал в грудь воздуха. — Как же я люблю рассказывать! У нас дети очень любят меня послушать, я — некто вроде менестреля, расхаживаю по миру и песнями и историями. — У вас там что, Средневековье? — на сей раз пришла пора мне посмеяться, устало и вяло, но все же. — Я тебе потом расскажу, что у нас и как, если пожелаешь, — пообещал Ллоуль, тоже улыбнувшись. — В позднем Советском Союзе я уже числился в мастерах, но люди начинали открыто меня сторониться. Мало того, что я не пил и не курил, так еще и вопреки всем правилам выглядел все лучше. А я лишь придерживался того режима питания и вообще образа жизни, какой был мне привычен. Тело опустившегося пропойцы, конечно, протестовало, но я плавно приучил его к здоровью и чистоте. На это потребовалось почти пять лет. Физкультура, голодание, свежий воздух — все просто и под боком, главное, не лениться. Но с развалом СССР для меня наступил рай, как и для всех тех, кто предприимчив или кто не от мира сего. А особенно для тех, кто подходит под обе категории. Мигом появилась своя фирма, деньги, связи и все необходимые материалы. Я едва укладывался в сроки, буквально еле-еле. Опоздание было равносильно смерти всех вас, а следом и нас. То есть, мы бы остановили Пожирателя, но ценой своего существования как цивилизации. Улететь всем на другую планету? Можно, конечно, но там нас никто не ждал. Обитаемые миры были заселены другими существами, и имеем ли мы право на то, чтобы вытеснять их? Ответ очевиден. Да, у тебя это вызывает циничную усмешку — в вашем случае, господа земляне, слово «гуманизм» того и гляди станет историзмом. Чего только стоят эти ядерные удары по уже мертвым землям. Или ты думаешь, только американцы такие плохие, а кто-то другой хороший? Все одинаковые. Все прибегают к насилию, как только чувствуют силу. Вы не там свернули, когда-то давно. И пришли не туда. Я долго и тщательно планировал все, спокойной, обстоятельно, без лишней суеты, но и не прохлаждаясь. Потом я купил этот отельчик, восстановил его, продал компанию — ты знаешь ее название, точно знаешь — и переехал сюда, чтобы продолжить работу над составом. Она была окончена восемнадцатого апреля. За сутки до часа «икс» я приехал в Ижевск — он, кстати, здорово изменился за десять лет — и передал состав одному охочему до денег пареньку. Я заплатил ему щедрый аванс и честно предупредил, чем все кончится. Не поверишь, но он и бровью не повел. Хладнокровно установил бомбу в нужное место и отчалил. Кстати, судя по моим данным, он успел снять все деньги с карточки в первые часы катастрофы. Мы условились, что я переведу основную сумму сразу после экстренного выпуска новостей. Я так и сделал, а молодой человек, нажавший на спусковой крючок, в момент трагедии уже пребывал в Перми, в аэропорту. Дальнейшая его судьба печальна, самолет разбился. Там была какая-то неполадка, с моими проделками не связанная. Но посудина упала, когда заражение уже началось, и всем было плевать. Ижевск — достаточно большой город, но защиты от терактов не имеет ровно никакой. Это не Москва, не Нью-Йорк, где полиция постоянно насторожена, внимательна и готова ко всему. Но в то же время твой город имеет и аэропорт с десятком рейсов каждый день, и весьма загруженный вокзал. Все это идеально подходило мне, лучшего варианта сложно было найти — власти среагировали инертно, недооценили вирус, и не только власти в России, но во всем мире. Ну, а дальше ты все знаешь. Побывал, так сказать, в гуще событий. — В кровавой гуще, — я протяжно зевнул — не потому, что мне было скучно, но от того, что усталость исподволь брала свое. — А у меня еще вопросик имеется — в чем был смысл этих снов? С какой целью ты кого-то приглашал, зазывал? Просто поболтать? — В общем-то да, — сделав задумчивое выражение лица, Ллоуль развел руками. — Скучно мне было, постоянно. Решил напоследок провести небольшой опыт. Суть его была в том, что мои сигналы смогут пробиться только к тем людям, чье сознание еще не полностью захламлено паразитами всех мастей, паразитами ума и тела. Таких людей были десятки тысяч по всему миру, и ты был далеко не первым из тех, до кого я достучался. Но, чтобы не было обидно, ты оказался в первой половине. В основном это были молодые люди, относительно здоровые в силу возраста, но попадались и уникумы вроде Хельмута. Хельмут любому юнцу дал бы фору, я восхищен им. Скажу даже, что такой человек идеально вписался бы в мое общество, только там ему на вид дали бы все девяносто или даже сто. А еще я хотел сказать одну вещь. Ты, наверное, заметил, что судьба благоволит тебе? — Имеешь в виду сейчас? — озадачился я. — То, что я жив-здоров, невредим, считай, а мои друзья нет? — И это тоже, как часть тенденции. Ты постоянно выходишь сухим из воды, когда более сильные или умные проигрывают, оступаются, по тем или иным причинам не могут добраться до цели. А ты идешь себе мягко и немного робко, но доходишь, причем сохраняя марку — по головам ступать не приходится, юлить и обманывать тоже, все выглядит честно и порядочно. Этакая хорошо продуманная тактика с примесью удачи, хотя на самом деле все с точностью до наоборот. — Ну, спасибо, — проворчал я, внутренне признавая правоту Ллоуля. — Выходит, я совершенный бездарь, но мне фартит, а тем, кто лучше — нет, и они, видите ли, поэтому умирают. — Да какой же ты бездарь? Твой талант — везение, — жизнерадостно подмигнул Ллоуль. — Я просто хочу, чтобы ты знал об этом и использовал это оружие в будущем. Оно сможет привести тебя к любым вершинам, каким пожелаешь, если ты на него положишься и доверишься ему. Не зная, что ответить, я решил промолчать и переварить эти слова, уже, впрочем, прекрасно понимая, что никогда их не забуду. Не сотвори себе кумира, да? Да как же их, кумиров этих, не творить, они ведь нужны каждому из нас. И слова, сказанные кумиром, остаются выгравированными глубоко внутри навсегда. Я немного зарделся, как первоклашка после прилюдной похвалы от учителя, и потупил взгляд, но быстро взял себя в руки. Повинуясь первому пришедшему порыву, посмотрел вверх и застыл, любуясь. В бездонной выси кружились длинные и широкие серебристые ленты, почти прозрачные, выдающие свой гибкий и постоянно извивающийся контур лишь легкими переливами цветов да игрой заходящего солнца, придававшего всему вокруг теплоты. Причем не только теплоты красок, но и, собственно, воздуха — здесь мне не была нужна ни ветровка, ни кофта. Красота! — Эти существа издалека, — проронил Ллоуль, тоже мечтательно запрокинув голову кверху. На миг в его блаженном взгляде тускло полыхнул странный огонек, и это от меня не ускользнуло. Я понял, что ему и в самом деле далеко не сорок и не пятьдесят, что он куда старше, и что этого не скроешь отсутствием дряблости, седины и морщин. Глаза рано или поздно проболтаются. — Что с ними будет? — задал я очередной вопрос, уже вжившись в роль почемучки. Только вместо раздраженных родителей на мои вопросы отвечали с удовольствием, внятно и развернуто. — Здесь будет их новый дом. Они имеют право на покой, все они, — Ллоуль широко обвел рукой справа налево. — Если, конечно, этот мир уцелеет. Мы рассчитывали, что уцелеет, но, если честно, расчеты не всегда оправдываются на все сто. Здесь имеется столько факторов, сколько мы учесть не в состоянии. Но можешь быть уверен, что все от нас зависящее мы сделали. — Да я не сомневаюсь, — я пожал плечами. — А люди? Здесь же еще есть люди, грабящие и убивающие остатки своих сородичей или, наоборот, сидящие тише воды, ниже травы. А еще, наверное, хватает и новых мессий, уже начавших постройку нового, более справедливого мира, в укромных уголках земного шара. С ними что? — А что с ними будет? Ничего. Будут жить дальше. Зомби после выполнения своей задачи умрут, фактически испарятся, и, скажу честно, на Земле станет весело. Тысячи новых видов из разных эпох, миров, реальностей… Им предстоит ужиться здесь, создать новый общий дом, обрести гармонию. Это будет тяжелый и кровавый путь, но в конце концов все образуется. Не сомневайся. Или что, ты хочешь остаться? Может, мечтаешь о том, чтобы начать с нуля? Тебя ведь больше никто и ничто не связывает с прошлым. — Нет, нет, — я решительно помотал головой. — Если ты не против, я бы хотел отправиться туда, где все по-старому, все по-прежнему. — Что ж, будь по-твоему, — легко согласился Ллоуль. — Ты перенес достаточно, чтобы выбирать. Имеешь право. — Это хорошо, — я слабо улыбнулся. — Но ведь все эти создания — ты говоришь, многие из них издалека, но как же они выживут здесь? Состав атмосферы, гравитация, вода, пища… Я не ученый, конечно, но осмелюсь спросить — смогут ли они адаптироваться? — Многие уже не смогли. Многие погибли еще в предыдущих мирах, куда их вынесло вместе с Пожирателем, помотав в безвременье. Остались лишь те, кто хорошо чувствовал себя на предыдущих «копиях» наших с тобой миров. Кто-то в долгосрочной перспективе вымрет, конечно… — А кто-то уже неплохо освоился, — перебил я, вспомнив о крылатых верзилах-мясоедах. — И то верно. Мы еще немного посидели, посмотрели на закат и поговорили о том, о сем, не касаясь уже ничего важного и глобального. Голова и так пухла от информации, похлеще, чем после нескольких часов просмотра дебильных картинок и клипов в соцсетях. Вот она, настоящая информационная интоксикация. Но все равно на душе почему-то было хорошо и благостно. То ли так действовали снадобья Ллоуля, то ли сказывалась вселенская усталость, а то ли действительно все вставало на свои места. Солнце дошло до конечной точки маршрута и начало на глазах скатываться за безбрежный горизонт, напоследок размазывая алые росчерки по воде. — Что ж, пора готовиться, — Ллоуль ненавязчиво подвел черту под собственной исповедью и легко поднялся на ноги. — Пойдем. И мы зашагали назад в гостиницу. Где-то синхронно и очень музыкально затрубила очередная живность, судя по громкости и плотности звука — весьма крупная. Кто знает, быть может, эти животные прибыли с той Земли, где не вымерли динозавры? Я представил себе толпящихся возле зарослей зауроподов или гадрозавров, жующих листья и таращащихся своими глуповатыми глазами на новую реальность, готовящуюся стать их постоянным домом, и не сдержал дебильной счастливой улыбки. Глава 24. Пожиратель Мягкие вечерние сумерки быстро сменились необычайно лунной ночью. Спутник Земли белел идеальной окружностью, окруженный созвездиями, и давал достаточно света для того, чтобы даже не думать о фонариках. Ллоуль деловито расставлял какую-то аппаратуру возле небольшого запущенного бассейна. Воды там было по щиколотку, и от нее плохо пахло, как от болота. Я немного удивился этому, поскольку внутри отеля царила практически хирургическая чистота — ни пылинки, ни соринки, и так на всех этажах и даже в подвале, куда я спускался за компанию с Ллоулем. Из подвала мы вынесли два увесистых мотка кабеля и здоровенный рюкзак, который Ллоуль решительно понес сам, сославшись на хрупкость и важность груза. Сейчас он как раз занимался монтажом. Установил четыре тонких штырька, вонзив их в землю и образовав квадрат, и теперь проводил между ними кабель, продевая его в специальные проушины — их было несколько вдоль всей длины каждого штырька. — Прибор одноразовый, — сетовал Ллоуль. — Так что ставить нужно на совесть. Входить будем практически одновременно, вместе, но ты идешь впереди. Действуй строго по моей команде. Говорю — иди, ты идешь, молчу — стоишь. Уговор? — По рукам, — мне начало передаваться его волнение. — Но куда ты вернешься? Опять в чужое тело? — Нет, в мое. Оно ждет меня и может ждать еще хоть тысячу лет. Сам возврат — не проблема. Главное сейчас все качественно настроить. Не отвлекай, пожалуйста. Пойди, прогуляйся, что ли… В голосе Ллоуля засквозило раздражение, и я решил не искушать судьбу — пусть человек работает. У меня же в пачке бултыхаются еще четыре раковые палочки, так что самое время предаться подлунной прогулке и подымить. Я слыхал, что это очень романтично. Обойдя отель широким кругом, я романтики не ощутил. Зато постоянно испытывал липкий страх того, что за мной наблюдают из травы, из кустов и из-за деревьев. В голову лезли всякие дурацкие мысли — а что, если защита от чудищ уже иссякла, выдохлась? Что, если Ллоуль позабыл о ней с этими своими техническими делами? Пистолет оставался при мне, конечно. Карабин Хельмута я трогать не посмел, да и удобнее мне с компактным и легким оружием, но, если вспомнить многих из встреченных тварей и представить еще не встреченных, становится ясно — попытка отстреляться их только раздухарит. Ничего страшного не приключилось, если не учитывать отдаленный вой и совсем близкий стрекот чего-то крупного. Самое главное, что никто на меня не кинулся, и спустя десять минут я вернулся к Ллоулю. Тот при лунном свете казался особенно бледным. На лбу мерцали капли пота, губы были плотно сжаты до тонкой, почти неразличимой нити, в воздухе вокруг повисло душное напряжение. Наконец, Ллоуль закончил с кабелем — обвесил все четыре прута. Следом он извлек из рюкзака небольшие прямоугольные предметы — кажется, черного или темно-синего цвета — и начал крепить их на заостренные верхушки штырей. Я молча наблюдал, боясь помешать, и изо всех сил старался делать это не слишком навязчиво. Получалось неплохо, пришелец из параллельной реальности моего присутствия словно и не замечал, только деловито сновал от рюкзака к конструкции, все усложняя ее и добавляя новые элементы. К сожалению, подробно я всего этого не помню — на завершающей стадии приготовлений откуда-то из недр земли ударил глухой тяжелый молот. Клянусь, я подпрыгнул, причем достаточно высоко, а потом больно упал, плохонько сгруппировавшись. Ллоуль отчаянно зарычал — его отбросило в бассейн, куда он с чавканьем плюхнулся прямо на пятую точку. Он выскочил оттуда, как ошпаренный, и метнулся к своему порталу. — Уф-ф, целый! — с неподдельной радостью воскликнул он. — Готовься, начинается. Еще не зная, как именно готовиться, я все же попытался — пригнулся и занял низкий старт в двух шагах от сооружения из металла и проводов. Ллоуль стоял с прямой спиной и широко расставленными ногами, прикрыв глаза. Догадка только-только зародилась в моей голове, а зомби, старые знакомцы, уже включились. В небо ударил мощный свет — кажется, даже мощнее, чем раньше — и вокруг посветлело. Расстояние между ослепительными колоннами, уходящими прямо к ледяным звездам, было примерно одинаковым. Лишь над заколыхавшимся морем чернела ночь — луна как раз укрылась за единственным куцым облачком, как кокетка прячет томный взгляд за черным веером. Ллоуль открыл глаза, посмотрел по сторонам, и его окаменелое лицо смягчилось, расплылось в довольной усталой улыбке. В этот момент земля снова содрогнулась, уже сильнее. Из ее глубин донесся странный протяжный звук, такой низкий, что я еле уловил его. Неужели образуется трещина или разлом? — Дима, слушай меня! — жестко заговорил Ллоуль и перешел на полукрик — вдруг разыгрался холодный и громкий ветер, с воем понесшийся на нас с моря. — По моей команде шагай внутрь. Там ты столкнешься с искажениями, возможны видения, тревожные грезы, иллюзии. Все это неважно. Помни одно — нужно идти. В любом направлении. Просто шевели ногами и топай себе, ясно? Можешь даже по кругу ходить! — Так точно! — отрапортовал я, чувствуя, как к истощенному бессонницей и навязанным Ллоулем голоданием телу начали приливать силы. Адреналин для финального броска начал делать свое дело. — Идти может понадобиться много и долго. Имей это в виду. Здесь как в одной хорошей легенде: обернешься — умрешь. Только еще хуже, потому что остановка тоже равна смерти. — Я понял, понял! — прокричал я. Ветер усиливался. Конструкцию Ллоуля спасало лишь то, что он предусмотрительно поместил ее за широким стволом какого-то дерева — в темноте уже и не разобрать, что за вид — как будто знал, откуда повеет. А может, и правда знал? Они же все рассчитали… — Сейчас станет жарко! — крик стоящего в двух шагах Ллоуля еле пробился ко мне сквозь порывы ветра, с ледяным свистом уносившиеся на север. — Но ты терпи! Пригнись и терпи! Главное, не падай, не теряй равновесия! Ответить я не успел. Новый толчок из глубины выбил из меня воздух, а бьющая в лицо стихия не давала вдохнуть — я сумел сделать это, только с трудом отвернув лицо в сторону.