– Кто будет главной ударной силой, по вашему мнению? Сенат? Верховный суд? – Разумеется, наша демократическая пресса. У меня имеется интересная парочка из «Вашингтон Пост». Карл Бернштейн и Боб Вудворд. Это гении журналистских расследований. Мы подбросим им кое-какой материал, и они вдвоем начнут шумиху, к которой охотно присоединятся другие газеты. Здесь на восьмом этаже есть приличный ресторан. Не хотите поужинать? – Нет. Мне завтра рано вставать. Мой самолет улетает в семь утра. Тот, кого звали Генри, встал, церемонно пожал руку своему собеседнику и направился к лифту, намереваясь подняться в свой номер. Эдвард еще посидел несколько минут, затем подозвал официанта и попросил счет. Глава 26 Тень на ярком солнце Ранение оказалось очень серьёзным. Пуля, отрикошетировав от стойки кузова, вошла с правое плечо сверху, между пластинами бронежилета. Как глубоко – бог весть… Стоило мне перетащить напарника на пассажирское место, он почти тотчас же потерял сознание. Может быть, даже и к лучшему – сомневаюсь, чтобы он безболезненно перенёс бы толчки и повороты, когда я вёл машину по разбитой дороге. Улучив момент, я остановился, наскоро перевязал рану и вколол Норману обезболивающее – максимум возможного в настоящий момент. После чего погнал дальше. По инструкции я мог выйти на связь только тогда, когда доберусь до места назначения, а оно было ещё не слишком близко. Но всё когда-нибудь подходит к концу – закончилась и дорога, выведя меня к каким-то баракам. Народа поблизости видно не было, судя по всему, тут вообще не часто кто-то появлялся. Во всяком случае, следов от шин на дороге не имелось – мы тут были первыми. Загнав машину внутрь одного из бараков, чьи ворота кто-то предусмотрительно не запер, я вытащил из кабины напарника. Для него нашлось место в бараке – там стояло несколько лежанок, на одной из которых валялся старый спальный мешок. Вот и отлично, всё же помягче будет. Уложив его, возвращаюсь к машине. Надо её осмотреть и уже после этого выходить на связь. Меня обязательно спросят о её состоянии, так что надо знать, что отвечать. Мда… Возвращаться на ней в город – безумие. До первого полицейского! Выбитые стекла, изрешеченные пулями борта и задняя дверь… пристальное любопытство нам гарантировано во всех случаях. Что ж, этот фургон отъездился… как сюда-то добрались! Пулями, помимо всего, ещё и в подвеске что-то там покорёжило – последние километры фургон шел как-то боком. Рассматриваю заднюю дверь – почти полтора десятка пулевых пробоин! Как при этом ещё и меня не задело – вообще загадка. Разве что груз… он мог принять на себя большинство попаданий… Меня аж холодный пот прошиб! Если груз повреждён… Рывком распахиваю дверь. А кстати… что я вообще знаю о характере груза? Только то, что он тут есть! И он действительно был. У самого заднего борта, прямо впритык к двери, уложено… три свёрнутых в трубку, ковра! Мать вашу… мы из-за ковров рисковали жизнью?! Да ну к чертям… быть того не может! Сверху на них лежит кусок брезента, отбрасываю его в сторону… Я не мальчик и уже давно вышел из того возраста, в котором можно чему-то наивно удивляться. За годы службы в Корпусе много чего пришлось увидеть и переосмыслить заново. Понятное дело, что никаких розовых очков давно уже не существует – мы все видим окружающий мир таким, каким он на самом деле и является. Но даже и нам, морпехам, прирождённым циникам и смотрящим на всех свысока, иногда бывает трудно понять и принять то, что мы видим перед собой… За коврами, в несколько рядов, лежали темно-серые пластиковые пакеты. Верхние из них были разорваны пулями, и в прорехах виднелся белый порошок. Не надо было обладать сверхчутьём химика-аналитика и прозорливостью орла, чтобы понять, какого рода содержимое я сейчас вижу перед собой. Протянув руку, беру щепотку порошка и пробую на вкус. Точно такой же мы в своё время отбивали у каких-то там бородачей. И те сражались отчаянно, не жалея своих и чужих жизней, лишь бы сохранить своё добро. Кстати, тогда его было примерно впятеро меньше! За перехват того каравана нам тогда не поскупились на награды и поощрения. А за такое количество… интересно, что дали бы за это? По самым скромным прикидкам, тут лежит не менее тонны этой дряни! Отряхиваю руки и подскакиваю к Норману. – Дин! – трясу его за руку. – Очнись! Он приоткрывает помутневшие глаза: – Что? Вытаскиваю из кармана ещё один шприц-тюбик со стимулятором и вкалываю его прямо через одежду. Не думаю, что сейчас это именно то, что ему нужно, но… Лекарство (а точнее, наркотик…) подействовало ожидаемым образом. Глаза у моего напарника приоткрылись, и мутный взгляд понемногу сфокусировался на мне. – Телефон… Ты позвонил? – Нет ещё. Дин, что это за дрянь у нас в кузове?! Он усмехается: – А ты-то сам как думаешь? – Это героин? – Чистейший… Наивысшего качества. – Так мы… что мы делаем?! Мы перевозим наркотики?! – Лопух… – беззлобно усмехается старший. – Время! Сколько сейчас времени?! Быстрый взгляд на часы. – Четырнадцать сорок… А что? – Ещё час – и нас начнут искать! Немедленно позвони! Всё прочее потом! Ладно, несколько минут можно потратить и на это, Норман пробудет в сознании не менее получаса, успею ещё его расспросить… Пищат кнопки тонального набора. Спешу и допускаю ошибки. Так. Стоп, передохни, отложи аппарат… Выдох-вдох… И ещё раз. А вот теперь звони! – Слушаю вас. – Голос абонента был сух и деловит. – Точка номер два. На месте. – Обстановка? – Сильно подвернул ногу, идти дальше не могу, имею тяжелораненого, к самостоятельному передвижению он не способен. – Понятно. Транспорт? – Вышел из строя. Ехать не может. – Груз? – На месте. – Понял вас. Ожидайте… Отбрасываю телефон и бегу к напарнику: – Сказали – ожидать. – Всё правильно… Значит, сюда скоро приедут. – Дин, что происходит?! Старший группы еле заметно улыбается: – А ты и не понял до сих пор? Это операция «Гарварда»… – Перевозка наркотиков? – Во имя государственных интересов можно делать и не такие вещи… – Что?!