Это было против правил, но никто и не подумал возражать Ольбрехту – предъявленные им полномочия были достаточно обширны. Он ещё и не такое тут мог вытворять! Подняв трубку, подполковник нажал несколько кнопок. – Слушаю вас! – отозвался голос в трубке. – Вирджиния, шесть-один-пять. Код три. – Соединяю… – Да? – отозвался абонент на том конце. – Это Финеганн. Мы получили недостающие показания. – Вы абсолютно в этом уверены? – Да, – машинально кивнул Ольбрехт. – Он в прошлом подрывник и мог рассчитать установку зарядов. Больше этого там попросту некому было бы это сделать. – Почему он на это пошёл? – Проверяем все его связи. Уже кое-что нашлось… но нам надо больше времени! – Он погиб и сам… Почему? – «Клейморы» были замаскированы под прожектора. И что-то там испортилось – прожектор не загорался. Хает, который ничего об этом не знал, не полез разбирать прожектор, но за провода подергал. Вероятно, он таким образом сбил настройку, и осколки накрыли безопасную ранее зону. – Он жив? – Потерял много крови, но жив. – Проследите за ним – человек такой удачливости нам нужен! – Да, сэр! Разумеется, сэр! Я лежу один в пустой палате. За дверью слышны мерные шаги часовых. Ко мне никто не заходит, только иногда заглядывает дежурный врач. Ноет и болит всё тело, ведь столько раз пришлось падать с разбегу на камни! Крутит порезанную ладонь – похоже, тут я всё же хватил через край… Но всё это мелочи по сравнению с тем, что несёт с собою неизвестность. Вот откроется дверь… и войдёт подполковник… И что он тогда скажет? А главное, что я ему отвечу? Глава 42 Интересное знакомство Романов, так же как и Прилепин, пытался осмыслить ситуацию, в которую влез, и пока не знал, чего он хочет и что делать дальше. Разница между ними была лишь в том, что Прилепин имел конечную цель. Генерал Романов, человек советских убеждений, не оказал сильного влияния на формирование психологии своих сыновей, чем был очень огорчен. Но дух времени оказался сильнее родительской опеки. Иван давно уже был отрезанным ломтем, с которым они виделись один-два раза в год. На Василия больше влияния оказал Ружинский, который, в отличие от генерала Романова, вышедшего в отставку в 1993 году, после расстрела российского парламента, прослужил в российском ГРУ до 2012 года. Моральный климат в его организации, как и во всех российских государственных структурах, претерпел сильные изменения. Новая жизнь приучила полковника Ружинского к постоянной вероятности потери друзей и сослуживцев. Причем к самой неприятной потере. Они просто переставали быть его друзьями. В конце концов у него остался только один друг. Генерал Романов. Полковник принимал этот процесс как неприятное, но неизбежное следствие перемен, происходящих в национальном характере его народа. Ружинский раньше всех понял, в какую игру втянулся младший Романов и втянул его. Анализ добытой информации и обостренная интуиция говорили ему, что так он еще не рисковал ни разу. Романов, лежа на диване в своей холостяцкой квартире, вспоминал разговор с Ружинским, который состоялся сразу по возвращении в Москву. «Запомни, Василий, – сказал он, – в такой ситуации ни мне, ни твоему отцу работать не приходилось. Мы работали на государство. Сейчас классическое понятие государства размыто. Это конгломерат различных структур и кланов, в котором каждая единица имеет свой интерес. И работать ты можешь только на один из кланов. Но не на государство. Причем гарантий, что клан, на который ты работаешь, будет тебя защищать, нет никаких. И здесь ты не имеешь права на сентиментальность и порядочность, потому что в этом случае заведомо обрекаешь себя на поражение. Я вопросы не задаю, хотя не могу понять, зачем тебе все это». Когда Ружинский произносил свою речь, в мозгу Василия как молния промелькнуло давнее, полустертое воспоминание о принятии присяги, первой клятве будущего офицера под сенью трехцветного знамени, развевавшегося на ветру. Пикнул смартфон. Романов вышел в почту. Письмо от Паолы. «Синьор Анелли желает получить более детальную информацию о Фабио. Он не возражает против продолжения расследования. На прежних условиях. Оплату за обслуживание Indespectus я буду производить каждый месяц до отдельного распоряжения». Романов почувствовал некоторое облегчение. Он полагал, что дедушка удовлетворится названными ему лицами и закроет заказ, а вместе с ним и финансирование и он, Романов, будет иметь все основания прекратить свою деятельность в этом направлении. Однако после встречи с Прилепиным он отправил ответ, в котором уведомил синьора Аньелли, что готов продолжить расследование. Предупредил, что может появиться новое лицо. Причем покойный Королев, скорее всего, выполнял поручение этого лица, которое находится в Москве. Целью Романова было заставить старика включить свои рычаги в Москве для уничтожения Луцкого. Не физического уничтожения, разумеется. На этом Прилепин не настаивал и был вполне готов удовлетвориться длительным тюремным сроком для российского парламентария. Романова подстегивало еще и то, что в устранении Луцкого был кровно заинтересован Есин, надеявшийся занять его место и перебраться в Москву. Должность члена Совета Федерации от Санкт-Петербурга его привлекала значительно сильнее, чем должность вице-мэра этого же города. Между ними сложились вполне приятельские отношения. И этим фруктом Василий Ильич очень дорожил. Так как это был единственный мостик, соединяющий его с загадочной американской структурой. Причину интереса к которой он пока не мог себе объяснить. Донесения, сыпавшиеся от Есина, приводили в Ружинского, который лично курировал это направление, в состояние крайнего возбуждения. «Знаешь, Васька, – сказал он как-то Романову, – за такого агента я в СССР во времена Петра Ивановича получил бы „Красную Звезду“. А за эту американскую контору – Золотую звезду Героя. Не меньше». Вечером, как обычно, Василий Ильич проверил почту. Пришло письмо от Есина. «В Москву прибыли американцы – представители конторы. Один чиновник. Джаспер Крейн. Один охранник. Джон Хает». Романов, не шифруя, моментально отправил вопрос. «Цель визита?» Ответ поступил незамедлительно. «Не знаю. Не тот статусу меня в этой конторе. Полагаю, будут организовывать региональную резидентуру. Но то, что при Крейне охранник, говорит о его высоком статусе». Ружинский, прочитав донесение Есина, долго размышлял, а затем испытующе посмотрел на Романова: – Ты уверен, что нам следует лезть в эту контору? – Заказ Аньелли не закрыт. Он отправил в Indespectus запрос на Джаспера Крейна и Джона Хаета. Ответ пришел через пятнадцать минут. «Джаспер Крейн родился в Аризоне в 1965 году. Окончил Йельский университет, после чего сразу поступил на госслужбу. Работал в Министерстве внутренней безопасности США в Службе гражданства и иммиграции. С 2000 года по настоящее время работает в Госдепартаменте США в Бюро по южноазиатским делам. В 2012 году награжден Президентской медалью Свободы. В период обучения в университете вступил в общество „Череп и Кости“. Женат на Розалии Клиффорд, члене масонской ложи „Орден Восточной Звезды". Имеет трех сыновей. Компромата на Джаспера Крейна нет». Информация о Хаете поражала краткостью. «Джон Хает родился в Кентукки в 1980 году. Окончил Академию Вест Пойнт. Был направлен в Корпус морской пехоты. Служил в основном в охране посольств США. Владеет русским и итальянским языками. В 2019 году был передан в распоряжение ФБР». Негусто. Ружинский долго размышлял над полученной информацией, затем спросил: – Люди Прилепина прибыли? – Да. Трое мужиков и девица. Смазливая. – Крейна обрабатывать бессмысленно. А вот с Хастом можно попробовать. Как и всякий заслуживающий уважение морпех, да еще окончивший Вест Пойнт, он не должен блистать умом. Как охранник должен быть очень дотошным, внимательным, подозрительным и с узконаправленным мышлением. – И что это нам дает? – Это нам дает возможность выйти с ним на контакт. Причем по его инициативе. – Каким образом? – Засветиться. Попасть в зону его внимания. Скажем, сделать так, чтобы он заметил слежку. – Он может обратиться в полицию. Доложить начальнику службы безопасности посольства. – Так сделал бы обычный охранник. А Хает не может не принадлежать к интересующей тебя конторе. Поэтому привлекать внимание российской полиции или службы безопасности своего посольства к своему подопечному он явно не станет. Судя по всему, эта контора маскируется от своих госорганов тщательнее, чем от зарубежных. Он начнет разбираться сам. И самое удобное в данной ситуации нахально выйти на контакт с теми, кто его отслеживает. Ставлю бутылку самого дорогого коньяку против самой дешевой пачки сигарет, что он сделает именно так. Разыграй спектакль. Подсунь ему эту девку. Так, чтобы он понял, кто она. Скорее всего, он начнет ее прессовать с целью выйти на тебя. – А если он доложит о слежке своим шефам в конторе?