– И ваш человек ему не помешал? – Каким, простите, образом? Вырывать руль у водителя в машине, идущей под сотню километров в час? Экстравагантный способ самоубийства! Маркус вздохнул и налил себе виски: – Дальше… – Таксист откуда-то вытащил пистолет и стал стрелять. – В кого? – В машину, из которой вели огонь по Крейну. – Почему? – Трудно сказать… Мы проверили личность таксиста. Уроженец Калабрии… Дино да Серра, двадцать восемь лет, три привода в полицию – драки и сопротивление при задержании… ничего серьёзного. – Связи с преступным миром? – Какие-то, несомненно, имелись… Но ни на чём серьёзном он до сих пор не попадался. – Так… дальше! – Из той машины открыли ответный огонь, несколько пуль разбили ветровое стекло – и такси потеряло управление. Хает очнулся уже в опрокинувшемся автомобиле, еле успел выбраться, как взорвался бензобак. Попытался встать на ноги, они подвернулись, и он упал в яму. Обо что-то ударился головой. Больше ничего не помнит. – У него имелось оружие? – Откуда? Он только что из России прилетел, там крайне придирчивая полиция в аэропорту! Ножницы не пронести на борт, не то что пистолет! Маркус задумался. Некоторое время в комнате стояла тишина. – И что вы собираетесь делать? – Джон ссылается на потерю памяти из-за сотрясения мозга… – И? – Мы же не оставляем своих сотрудников в руках полиции, вы это хорошо знаете. – Вы собираетесь его выкрасть? Ольбрехт усмехнулся: – Мой дорогой друг, а ведь вы не спросили главного! Кто по ним стрелял? – Э-э-э… ну… – Крейн и его водитель были убиты пулями калибра девять миллиметров. Кстати, о его судьбе вы тоже не спрашивали! А вот таксист Хаета получил пулю калибра четыре и семь десятых! В машине нападавших такого оружия вообще не нашли! – Вы хотите сказать, что… – Было два автомобиля. Второй экипаж прикрывал основного стрелка и вмешался, когда с тем что-то пошло не так. То есть это нападение было ни разу не случайным, его хорошо спланировали! А в мои обязанности, как главы местного отделения «Гарварда», входит расследование подобных случаев! И его никто не отменял! Более того! Я же первый получу по заднице, если этого не сделаю. Маркус ничего не ответил. Подполковник вновь усмехнулся: – Я понимаю… Для дела лучше, если оба участника переговоров в Москве никому и ничего не расскажут. А нападение можно списать на кого угодно… да хоть на тех же русских! А вот меня вы бы могли и поставить в известность о своих планах на Крейна и Хаета! – А если и так?! Что тогда? Я действую в общих интересах, вы не забыли? – Ничего… Теперь уже ничего. Но показания Хаета – живого Хаета! – они нам очень нужны! Вы этого не поняли? – Зачем? – Пока всё это выглядит как какие-то недоразумения между мафиозо. Что уж они там не поделили, пусть выясняет следствие. Но если кто-то вдруг уберёт единственного свидетеля, у полиции сразу же возникнет вопрос – зачем? Кому и чем он мешает теперь? Его показания запротоколированы и внесены в дело, он никому более не опасен. Для чего его убирать именно сейчас? Заокеанский ревизор снова ничего не ответил. Ольбрехт кивнул и поднялся: – Я поехал в больницу. А по пути туда заеду в полицию – надо утрясти кое-какие формальности… Глава 41 Подведение итогов Когда на пороге появился подполковник, я подумал лишь одно: «Отчего он не сделал этого раньше?» Но вслух, разумеется, ничего такого не сказал. – Вставай, сынок! Пора ехать! – Рад вас видеть, сэр! Но… – Я киваю в сторону двери, за которой обычно дежурит полицейский. – Все вопросы к тебе сняты, полиция не имеет никаких возражений против того, чтобы ты вернулся к своим повседневным занятиям. От тебя требуется только одно – дать показания на суде, если таковой когда-нибудь вообще состоится. Вот уж в чём-чём, а в этом я совершенно не уверен… Думаю, что и Ольбрехт разделяет моё мнение. Подполковник оказался прав – в коридоре уже никого не было, по нему, кроме медперсонала и больных, никто не прохаживался. А я уже было привык к тому, что тут постоянно мелькает полицейская форма. Спускаемся вниз, я расписываюсь в каких-то бумагах. Мой шеф внимательно их просматривает, удовлетворённо кивает, и мы выходим на улицу. В его машине не было водителя, подполковник сам садится за руль, кивнув мне на пассажирское место справа от себя. Отъезжаем. – Итак, Джон? Что ты можешь мне сказать такого, чего я не прочитал бы в протоколах твоего допроса? – Сэр, я был с ними вполне откровенен. Всё произошло в какие-то мгновения… – Ты не успел рассмотреть нападавших? – Только водителя той машины, откуда велась стрельба. Но я дал полицейским достаточно полное описание, чтобы его можно было бы опознать. – Уже опознали. Его труп даже и дактилоскопировали – обычный мафиозо. Так что, сынок, они и без твоего описания обошлись бы. – Ну, я-то этого не знал. – Не переживай. К тебе претензий нет, в сложившейся ситуации ты ничего и не смог бы сделать. Да и никто бы не смог. – Если бы у меня было оружие… – Ноу тебя же его не было, так ведь? – Так, сэр. Но кто это был? Почему они стали стрелять по нам? – По Крейну. О тебе, полагаю, они вообще не знали. Или не придали особого значения – ты ведь ехал отдельно. Короче, этим делом занимаюсь я сам, и, поверь, скоро кто-то тут заплачет кровавыми слезами! Подполковник прибавляет газу, обгоняя попутный автомобиль. – В общем, отдыхай. Это приказ! Неделю, как минимум. Можешь даже навестить какую-нибудь знакомую девчонку, не возражаю… Только предварительно поставь в известность дежурного по базе. И обязательно оставь ему её адрес! – Он протягивает мне конверт: – На расходы. Отчета в использовании не требуется. Но через неделю ты должен быть в форме! Работы предстоит много! И не забудь написать мне полный и исчерпывающий отчёт о поездке в Москву! Не тороплю. Постарайся ничего не забыть – это очень важно! – Есть, сэр! Возвращение на базу прошло совершенно буднично, словно я покинул её только вчера вечером. Дежурный, вскочивший на ноги при появлении шефа, доброжелательно мне кивнул и протянул ключ от комнаты. – Всё, Джон, отдыхай, – прощается Ольбрехт. – И помни о том, что я сказал!