Разгорающаяся шумиха сильно подсобила Ингрид. Пока опешившие инициаторы силовой акции решали, что делать, блогеры, свидетели и журналисты подняли целую информационную волну, смакуя добытые факты. Это помогло кинежи разобраться в местных политических хитросплетениях и понять, как ей действовать. Всего-то требовалось преодолеть около километра по внешней оболочке станции, а затем незаметно проникнуть в одну из самых охраняемых ее зон. Дело было трудное, но вполне выполнимое, на которое Ингрид отвела себе всего тридцать минут. Если бы кинежь была человеком, то ее наверняка заворожил бы фантастический вид открывшегося звездного неба, когда она шагнула на внешнюю обшивку шлюза. Нависший справа край метеоритного потока в зеленом свечении и две недалекие звезды ярко-голубого спектра со своими выводками-планетами могли впечатлить любого смертного. Но Ингрид лишь позволила себе сделать сотни две панорамных снимков, чтобы потом, если будут свободными ресурсы, вспомнить значение подзабытого слова «красота». Впереди ее ждал увлекательный забег по хаотичному нагромождению из строительных материалов и конструкций, обломков технологического оборудования. При этом Ингрид было необходимо на ходу выявлять наличие датчиков и камер систем безопасности и стараться блокировать их. Впрочем, здесь кинежь была в родной стихии. Это было как раз то, что кибернетические бестии умели лучше всего. * * * Центральный сектор встретил бывшего посла Хэлвига Астронга по-настоящему настороженно. Едва только промелькнуло информационное сообщение в локальной сети военного звездолета о том, что командир корабля поздравляет всех с удачным перемещением в родной сектор, как ожила иконка цифровой паутины на коммуникаторе Хэлвига. Но привычная галасеть оказалась видоизмененной до неузнаваемости. Тут везде теперь стояли ограничители и фильтры. Грозные предупреждения о недопустимости и санкциях выскакивали почти от каждого запроса. Иные ресурсы были заблокированы наглухо и требовали особого допуска. Не успел Хэлвиг толком разобраться в этой мешанине всплывающих сообщений и связаться с домом, порадовав близких об окончании ссылки, как неожиданно поступил категоричный приказ доставить высокопоставленных пассажиров на бывшую военную перевалочную станцию, расположенную на самой границе сектора, для проведения неких проверочных действий. Попытки прояснить ситуацию результатов не дали. Заместитель министра по делам колоний Эгрер Дорс начал заметно нервничать, выдумывая невесть что. Ведь военные, чье поведение до этого было просто подобострастным, теперь отказывались идти на контакт и раскрыть детали приказа. К исходу следующих суток после прокола пространства фрегат неторопливо приблизился к причальным мачтам указанной орбитальной станции и замер, опутавшись швартовочными канатами. Как только позиционирование относительно орбиты космической станции было завершено, тут же заработали гигантские платформы гравитационного захвата и фрегат надежно пристыковался к переходному шлюзу. Встречающих было двое. Они сразу выделялись среди разношерстной массы технического персонала, набившейся в шлюз, как сельди в бочку. – Чтобы через три часа фрегат был полностью готов, – рев ответственного инженера обеспечения, усиленный встроенным громкоговорителем, доносился даже сквозь упругий пластик скафандра. Но встречающие даже не поморщились, четко определив, кто есть кто. – Господин Хэлвиг Астронг? Я помощник обер-секретаря сената Глэн Томпсон, – представился первый худой и нескладный мужчина с резкими чертами лица и черными как смоль волосами. – Это Баха Нинадзе, офицер по особым поручениям из отдела внутренней безопасности сената. Прошу следовать за нами. – Если не секрет, то куда мы идем? – озадаченно спросил бывший посол. – На встречу. Здесь, на самой станции, временно превращённой в своеобразный лагерь для проживания, находится неимоверное количество вынужденных переселенцев, – пояснил с усмешкой помощник обер-секретаря сената, когда к ним по ходу движения присоединился отряд хорошо экипированных полицейских, взявший всех их в защитное кольцо. – Тут в воздухе витает неосязаемое напряжение, – поделился своими наблюдениями Хэлвиг. И действительно, взгляды людей не предвещали ничего хорошего. – Сейчас огромное количество беженцев стекается к нам в центральный сектор Единой Федерации в надежде добиться справедливости и личного благополучия. Разумеется, местные жители отвечают на такой наплыв чужаков глухим ропотом и активным саботажем, от чего уже бесятся приезжие, грозя властям беспорядками. А на носу выборы. – Думаете, такие станции помогут снизить градус напряженности? – Сенатская комиссия сейчас как раз с этим вопросом и инспектирует станцию. А нам… – Глэн Томпсон не договорил. Впереди вспыхнула яростная потасовка с криками и явной поножовщиной. Но полицейские вообще проигнорировали свару. Два выстрела из оглушителей почти в упор, и бывшему послу пришлось просто перешагивать через потерявших сознание людей, многие из которых были окровавлены. – Скоты, потерявшие всякое чувство меры, – сердито пробурчал второй встречающий, представленный как Баха Нинадзе. Хэлвиг благоразумно промолчал, гадая, кто же этот высокопоставленный сенатский чин, организовавший такую встречу. Наконец они достигли точки назначения. В отдельном отсеке под усиленной охраной кучковались степенные и весьма упитанные чинуши. Их породу Хэлвиг изучил прекрасно. Тут вперед выступил Баха Нинадзе и кивнул преградившим вход бодигардам. Это помогло сразу. – Проходите. – Охранники расступились, и, под возмущенный гул ожидающих аудиенцию, Хэлвиг прошел дальше. В следующем отсеке уже царила вполне рабочая обстановка. За офисными столами сидели молоденькие мальчики и девочки. И усиленно работали. На виртуальных голоэкранах вихрем проносились какие-то графики и цифры. Сухо щелкали вызовы входящих сообщений, и раздавались звонки невидимых собеседников. – Вам сюда. – Глэн Томпсон вытянулся в струнку, втянул несуществующий живот и распахнул дверь, ведущую в следующий отсек. Едва переступив порог, Хэлвиг сразу узнал хозяина этих временных апартаментов. Барон Людвиг Август фон Цер. Бывший кадровый дипломат, который во многом теперь определял политику Единой Федерации в отношении колоний и независимых систем. За принципиальный отказ от министерского портфеля или любой другой государственной должности получил прозвище Великий отказник и являлся, по сути, доверенным и влиятельным советником нынешних хозяев мира. Можно сказать, играл роль независимого арбитра. Как помнилось Хэлвигу, барон имел всего лишь скромный статус приглашаемого эксперта сената, что, впрочем, не мешало ему чувствовать себя в нем полновластным хозяином положения. – Глэн, спасибо и подождите в приемной Астронга. Я его долго не задержу. – Здравствуйте, господин советник. – Хэлвиг пожал руку барона, теряясь в догадках, зачем он потребовался всемогущему серому кардиналу, да еще таким способом. Людвиг Август фон Цер взял паузу и пристально рассмотрел своего коллегу по дипломатическому корпусу. Затем, словно все для себя решив, он заговорил: – Я рад вас видеть, Хэлвиг. Надеюсь, полет протекал без приключений. – Барон на секунду отвлекся от разговора. И вскоре по кабинету расползлось белое облако шумоподавления. – Это для нашей безопасности. Тема предстоящего разговора очень деликатна. Да и времени ходить вокруг да около нет совершенно. – Порталы? – осмелился спросить Хэлвиг. – Они самые. Ваша репутация и самое главное гражданская позиция, когда вы яростно призывали сохранить благоразумие и не растаптывать разгромленный орден портальщиков, только сейчас нашли понимание у глав корпораций. Они боятся друг друга и не доверят полномочия по поиску решения проблемы кому-то одному. – Я компромиссная фигура? Боюсь представить, какая это ответственность. – Хэлвиг, вам всего сорок три года. У вас светлая голова и бесценная практика достигать компромиссы. Не спешите. Изучите все наши наработки. Тщательно поработайте с документами. Накидайте хотя бы меморандум по предполагаемым действиям. – Легко сказать, я был оторван от новостей почти четыре года. Да и допуск. Тут галасеть – один большой запрет. – Это ерунда. Через час, самое большое, у вас будет абсолютный доступ к мировой паутине. Мне нужно хотя бы понимание, куда двигаться и за что хвататься. Нужен взгляд незашоренного человека. На кону судьба нашей цивилизации. – Сроки? – Неделя, не больше. Здесь, на станции, сенатская комиссия пробудет ровно неделю. Затем мы возвращаемся. А вам предстоит встреча с премьер-министром правительства, разумеется, частным образом. Он единственный, кто еще сомневается в вашем назначении. – Хорошо, господин барон, но окончательное согласие я смогу дать только после изучения всех материалов. – Тогда до встречи через неделю. Разумеется, я понимаю, что вы немного соскучились по дому. Постараемся создать здесь, на станции, вам комфортные условия для плодотворной работы. У вас будет квалифицированный помощник во всех смыслах. – Барон иронично изогнул брови, намекая, что аудиенция закончена. Едва покинув апартаменты барона, Хэлвиг вновь оказался вверен заботам помощника обер-секретаря сената. А следом появилось неизменное полицейское сопровождение. – Слушай, Глэн, поясни, что тут делает сенатская комиссия? – Это запутанная история. Если вкратце, то помимо обычных граждан федерации на станции есть специальная зона, именуемая по документам «Особый фильтрационный лагерь № 0038». Собственно из-за него мы тут и появились. Там обитает спецконтингент из числа неблагонадежных. – Политические? – вздрогнул от своей догадки Хэлвиг. – Да нет. Скорее просто отстойник для человеческого мусора, так сказать дополнительный фильтр. Там кого только нет. Всякой твари по паре. Дезертиры, военные преступники, коллаборационисты, обычные уголовники, радикалы… Но так вот, кто-то хитрожопый, из числа ответственных в системе исполнения и наказания, решил это обстряпать к своей выгоде. Рядом проходит край богатого рудами астероидного пояса. Ну и на время специальных проверок тутошние начальники решили занять подневольных людей настоящим рабским трудом. Основной вид производимых работ – это работа в астероидном поясе по добыче любой полезной руды. Так здесь появились крошечные шахтерские перерабатывающие комплексы, раскиданные от станции на расстояние до пары тысяч километров. И дело завертелось. – Коррупция, – понимающе протянул Хэлвиг. Корпорациям в принципе наплевать на людей. Но вот незаконное получение прибылей, видимо, их взбесило. – Ага. Незаконное предпринимательство и все такое. Работы велись с размахом. По восемь часов в три смены. Но условия были не очень. Скудная кормежка: просроченные пищевые пайки и слабо отфильтрованная вода из замерзшего льда, а также еще более некачественное медицинское обслуживание. Я тут вчера был с инспекцией в этой спецзоне… Полюбопытствуй. – И Глэн Томпсон скинул Хэлвигу отчет о проверке. По ходу движения бывший посол не поленился и открыл полученный документ. Бегло пробежался между строчек: «К моменту прибытия комиссии в специальной зоне находилось 8563 человека, из них женщин – 357 человек, детей – 10. Правда надо было заметить, что численность спецконтингента постоянно изменялась – то возрастала, то убывала. Территория специальной зоны состоит из двух частей: так называемой жилой зоны и зоны общего назначения. Территория обеих зон из-за отсутствия качественного покрытия крайне загрязнена. Спецконтингент бетонную пыль и грязь с общей территории заносит в жилые отсеки, которые из-за резкого недостатка воды не моются и не убираются. Спецконтингент в течение последних двух месяцев в бане не мылся, стрижка волос также не производилась. Все встреченные мной лично неблагонадежные оказались массово завшивленными… Из-за завшивленности и загрязненности спецконтингент поражен в значительном количестве кожными заболеваниями, что крайне накаляет и без того нездоровую обстановку в лагере. Питание абсолютно не пригодно к употреблению. Во время пробы по прибытию завтрака установлено, что пища была приготовлена отвратно, а именно: каша приготовлена из просроченного, неочищенного пищевого концентрата для автоматической кухни и частично гнилых армейских пайков и поэтому имела кисло-гнилостный запах и была крайне неприятна на вкус…» – Да уж. Видимо, у здешних перцев была такая крыша, что вызвали вас? – Когда корпорации схлестываются в смертельных объятьях, мы – как третейские судьи. Ладно, еще поговорим об этом. Мы почти пришли. Вот здесь мы все обитаем. Типа гостиничного комплекса. Это ваш отсек. Вот ваш номер. Тут надежная круглосуточная охрана. Прислуга, обслуживание прямо в номерах. Посторонних никого нет. Примите душ, отдохните. Есть распоряжение – в течение двенадцати часов вас не беспокоить. – Глэн Томпсон подошел к одной из неприметных дверей отсека и чуть натуженно распахнул ее. Сама комната была вполне обычна, ни чем не отличаясь от миллиона себе подобных. Но вот на кровати Хэлвига поджидал сюрприз. Там обиталась длинноногая полураздетая красотка, которая делала вид, что поглощена чтением какой-то корреспонденции на виртуальном голоэкране. – Это Барбара. Твой персональный помощник. Она введет тебя в курс дел. – Глэн Томпсон поспешил ретироваться, а девушка, дождавшись, когда они останутся вдвоем, отбросила показное равнодушие, перестала заниматься чтением и небрежно откинулась навзничь, как бы намекая, что готова начать вводить в курс дел своего босса прямо сейчас. Хэлвиг с интересом посмотрел на девушку. Черные роскошные волосы, смуглая кожа, изумительная по красоте грудь, которую совершенно не скрывал черный кружевной бюстгальтер, и чуть раскосые глаза, в которых плескался целый океан соблазнов. Через час – утомлённый, но чрезвычайно довольный – Хэлвиг с удовольствием растянулся на синтетических покрывалах. А Барбара продолжала ласкать мужчину, продлевая эффект наслаждения: – Проголодался? Я закажу еду? – И вина. Закажи самое дорогое. – Хэлвигу было сейчас глубоко наплевать, кто будет платить за доставку. Он проголодался и хотел выпить. – Конечно, дорогой. Центр обслуживания? Номер тысяча четыреста один. Пожалуйста, стейк средней прожарки, картофель фри… и какое у вас самое дорогое вино? – Себе шампанского закажи, – прошептал Хэлвиг, буквально нежась от движений одной-единственной руки Барбары. – А шампанское? Тогда и вина, и шампанского. Да и заказ на двух человек. И чипсы… пусть еще будут чипсы. Спасибо, ждем. – Иди ко мне. – Хэлвиг вновь поманил Барбару к себе. Девушка горячила ему кровь одними своими изгибами тела. – Ты ненасытен. – Лукаво и соблазнительно прогнувшись, она поспешила покорно прильнуть к мужчине. Он лег на нее сверху, став на локти, и начал целовать ее шею. Кожа девушки была невероятно нежной, и, чем ниже опускались губы мужчины, тем в больший восторг он приходил только от одной мысли, что ему досталось такое чудо. Когда губы мужчины коснулись первый раз соска, Барбару словно ударило током. Язык Хэлвига описал круг вокруг него, потеребил его в разные стороны, а губы засосали страстно и глубоко. Мужчина чувствовал, как сосок увеличивается и становится твердым прямо у него во рту. В этот момент рука мужчины прошлась между ее ног. Он слышал, как дыхание Барбары становилось все тяжелее, как вздохи были все глубже… Чуть позже и очень вовремя принесли еду. Хэлвиг воздавал должное отменному полусухому красному вину, а Барбара уничтожала шампанское бутылку за бутылкой. Наконец наступил момент, когда Хэлвиг и Барбара насытились практически во всех смыслах. – Расскажи о себе. – Хэлвиг ловким движением уронил девушку рядом с собой и стал нежно мять ее роскошную грудь. – Я смотрю, ты еще силы сохранил. – Барбара рассмеялась, но затем послушно принялась рассказывать. – Я студентка пятого курса юридического факультета Академии управления. – Гасхолмен? – Хэлвиг сразу же представил второй по величине город родной планеты.