Светильников становилось больше, и, наконец, Олег понял, что они пришли. Мальчик очутился на небольшой арене, засыпанной обычной землей. Прямо напротив стоял почти такой же мальчик. Только на взгляд стороннего наблюдателя чуть шире в плечах и старше по возрасту. Ибрагим просто указал на единственный выход из арены и для убедительности поднял один палец. Все было ясно без слов. Злорадная улыбка и жесты были прекрасно поняты обоими детьми. Выйти отсюда будет суждено только одному… Мальчики внимательно посмотрели друг на друга: ни тени сочувствия или сострадания. Ни сигнала, ни гонга им не потребовалось. Противник Олега, явно рассчитывая смять его своим натиском, кинулся вперед, угрожающе размахивая руками. Олег не растерялся. По наитию, он шагнул в сторону в тот самый момент, когда его соперник уже торжествующе наклонил свою голову, намереваясь просто врезаться в него и подмять под себя, пользуясь превосходством своей массы. Но ловкое движение ногой – подножка – заставило забияку пропахать землю этой арены. Теперь, наглотавшись пыли, противник Олега не спешил. Неторопливо, даже с некоторой опаской, он стал приближаться, сжав для верности свои кулаки. И вновь Олег расчетливо дождался первого, пробного удара. Резко ухватив за локоть соперника, он дернул его на себя, добавляя ему скорости. Затем вновь подножка, и взбешенный противник второй раз ощутил противный скрип песка и земли на своих зубах. – Убью! – проорал упавший, бросаясь в новую атаку. «Пора», – подумалось Олегу. Он тоже двумя рывками набрал скорость и с силой врезался в своего врага. Следом, не дав тому опомниться, Олег обрушил град расчетливых ударов. Мальчик бил наотмашь, в живот, в голову, туда, куда мог дотянуться. Нисколько не заботясь, что ему достается не меньше. Эта иступленная драка длилась мгновения. Противник Олега в какой-то миг чуть дрогнул, и судьба поединка, зависшая в своей наивысшей стадии, оказалась предрешена. Удары Олега все набирали мощь, а удары соперника становились все слабее и слабее. Не выдержав боли, тот бросился бежать. Сил, чтобы кинуться вдогонку, у мальчика не осталось. Но этого уже не требовалось. Свершилось главное, поле боя осталось за ним. Украдкой бросив взгляд на самый верх, мальчик заметил едва уловимое движение стоявшего там человека. За этой схваткой наблюдали. Сам Ибрагим невольно подтвердил подозрения Олега. Его стремительный взгляд наверх и едва заметный кивок – немой вопрос и подтверждение полученного приказа. Затем монах без лишних слов взмахнул рукой, призывая мальчику следовать за ним. Вот только теперь каждый шаг давался Олегу с большой болью. Но он только тверже ставил ноги, каменея внутри, пытаясь так обмануть боль. На его счастье, этот переход оказался очень коротким. Коридор, что брал свое начало от арены, оборвался через сотню шагов, упершись в массивные стальные ворота, в которых виднелась калитка. Ибрагим легонько стукнул по калитке, и она легко распахнулась. Впереди был туннель еще шагов на тридцать. Массивные своды буквально нависали над Олегом, а за узкими прорезями бойниц угадывались стоявшие стражники. Яркий свет на выходе ослепил мальчика, заставив его резко зажмуриться и смахнуть капельки слез, проступившие в уголках глаз. А Ибрагим все так же без слов просто толкнул мальчика в спину, и Олег, споткнувшись о порог, полетел на пол, пребольно ударившись выставленными руками о каменную плиту пола. Кто-то засмеялся и что-то тихо сказал на мелодичном и непонятном языке. – Встань. – Мягкий женский голос с легким акцентом заставил Олега подняться и, превозмогая резь в глазах, от яркого солнца, раскрыть их. – Ты знаешь, как тебя зовут? – Родители назвали меня Олегом. – Хорошо, – согласился мягкий женский голос. Резь от света понемногу проходила, и мальчик смог рассмотреть обладательницу голоса. Эта была пышная белокурая женщина в красивом оранжевом наряде. – Мы так и будем тебя звать – Олег. Отныне ты личный слуга императора Ренара Третьего. Тебе, можно сказать, повезло. Твой статус позволяет тебе считаться аристократом среди прочих слуг империи. Олег мало что понял, о чем говорила эта, безусловно, добрая женщина. Нет, слова были ему знакомы. А вот смысл ускользал. Но вида он не подал. Мальчик просто чувствовал, что судьба преподнесла ему неожиданный подарок. И теперь надлежало тщательно разобраться, что же выпало на его долю. – Тебе надлежит стать подметальщиком в имперской фехтовальной школе, щенок. – Другой женский голос, с гораздо большим акцентом, был резким и грубым. – И главное, тебе надлежит выучить наш язык, варвар. – Не надо грубости, Селена. – Новый голос, теперь уже без акцента, несомненно, принадлежал мужчине. – Он чужак здесь, как и я. Вымойте его, накормите и отведите в палатку к нашему биваку. До прибытия в расположение школы мальчик полностью на вас. Олег успел только бросить взгляд на говорившего, а мужчина уже развернулся, и взгляду мальчика достался только его плащ, ярко-синего цвета. Так, без лишних предисловий или каких-либо формальностей, Олег получил работу и новый статус, закрепленный чуть позже серебряным браслетом. Указания мужчины были выполнены молниеносно и без привычных для таких дел проволочек. Первой пострадала полусгнившая одежда Олега. Это старое тряпье было безжалостно сорвано и выброшено за полной ненадобностью. Затем его ждала купальня. Вода была правда едва теплая, но и это показалось Олегу блаженством. После купальни ему были выданы серая тога, грубые деревянные сандалии с кожаными ремешками и накидка, теплая с войлочной подкладкой. Дальше его путь лежал к походной кузне. Хмурый кузнец ловко защелкнул серебряный браслет на руке мальчика и, подложив маленькую стальную полоску, ударом ювелирного молотка расплющил серебряную застежку на замке. Сломать такой ошейник мог любой ребенок, но чеканная надпись «Слуга императора» – кстати, это были первые слова, которые Олег вы-учил на новом для себя языке – «империуме», – давала владельцу несравненно больше, чем просто статус бесправного слуги. Это стало ясно для проницательного взора отрока сразу. Достаточно было обратить внимание на других слуг с медными и даже с деревянными браслетами, бросавших на мальчика откровенные взгляды, полные зависти, а то и злобы. Утром следующего дня огромный лагерь на удивление Олега снялся быстро и выстроился в длинную походную колонну. Море впечатлений так поглотило внимание мальчугана, что он даже не взглянул на высоченные стены монастыря, оставшиеся по-зади. Но вот с них, точнее с обзорной площадки, за убытием имперского каравана внимательно наблюдал инок Ибрагим. Через час он явился к старшему келарю монастыря и с поклоном доложился: – Караван ушел. – Что скажешь? – Преподобный старец Варам кивнул на алюминиевую фляжку, стоявшую на столе. Отставной сержант-интендант штурмбата и по совместительству младший помощник келаря цепко ухватил раритетную бутылку и навскидку определил: – Компания «Итако», знаменитая серия «Черный виски». Двенадцатилетней выдержки. Уже не производится. Не видел лет семьдесят. – Посмотри гравировку на донышке. – Железный друг, – прочитал Ибрагим. – И что это значит? – Просьба о помощи. Около ста тридцати лет назад один очень уважаемый человек выручил меня. Я попал тогда по собственной дурости в скверную историю. Он, походя, решил проблему. И в качестве платы взял обещание, что когда придет время, то я смогу отблагодарить его по условному знаку. Вот такой бутылкой с гравировкой «железный друг». – Однако, – озадаченно произнес Ибрагим и, немного помедлив, предложил: – Может, подключим нашего «богослова»? – Может, и подключим. Только вот тогда тому уважаемому человеку было лет под двести. А как ты знаешь триста лет – это предел современной медицины. – Дела… Глэд обещался присмотреть за мальчишкой. По мне весьма мутная история. – Никакой мути, капрал. Все предельно ясно. Произошел грандиозный побег кинежей. Сбежала не простая нечисть, а ее сливки. Сейчас на планете идет тотальная зачистка. Убирают всех, кто причастен к такому провалу. Родственников, разумеется, не щадят. Видимо, кто-то успел спасти своего отпрыска. Но вот кто это? – Пошукать надо. Мальчику явно блокаду на мозги поставили. Взгляд ошарашенный. Особо и не помнит ничего. А рефлексы прямо на загляденье. – Грамотно мыслишь. Да только, видимо, не одну лишь блокаду. У него два свежих шрама, на плече и ноге. Давай так. Объясни нашему официальному соглядатаю, что никакого мальчишки не было. – Заупрямится. Да еще стуканет наверх. – Значит, несчастный случай будет. Мне наше спокойствие дороже. И передай эту записку книгохранителю нашей монастырской библиотеки, иноку Фотию. – Старец Варам черканул пару строк на пергаменте и протянул листок своему помощнику. – Ох, наломаем мы дров с этим отморозком. – Пустое. Штабс-гауптман диверсионно-десантного батальона «Упырь» в состоянии держать себя в руках. Я хочу сделать так, чтобы ни одна сволочь не смогла нас связать с этим мальчишкой. Поверь, след обязательно приведет ищеек в монастырь. Но тут он и должен оборваться. Фотий справится. Ибрагим чуть вздрогнул. Но больше спорить не стал. Фотий. Еще одна легендарная личность из далекого прошлого. Да вот только весьма неуравновешенная. И как он только с книгами справляется. Книгохранительные палаты встретили Ибрагима тишиной и блеском. Здесь всегда царила неимоверная чистота и тишина. Насчет этого у Фотия был пунктик. Словно он был главбоцманом на линкоре, а не степенным монахом-библиотекарем. Здесь чинно сидели немногочисленные переписчики. Плавно двигались подростки, коим повезло попасть в команду Фотия, а где-то за стенкой так же тихо лязгали примитивные книгопечатные машины. Перед келью Фотия маячили две рослые фигуры его подопечных. Один из бойцов, особо не таясь, таскал на поясе огнестрел, второй, судя по плотно надвинутому капюшону сутаны, имел запрещенную гарнитуру связи. Фотий изволил почивать. Это стало ясно по его помятому и слегка не выспавшемуся лицу. Он молча протянул руку и развернул листок пергамента. Затем резко смял написанное, помедлил, наблюдая, как сгорает лист пергамента в камине, и затем спокойно произнес: – Передай адмиралу, пусть не беспокоится, все будет выполнено точно, согласно приказу. * * * – Госпожа, к исходу суток мы достигнем пункта назначения. Наш звездолет уже миновал передовой аванпост особой космической станции «Звездный поток». Мы обменялись с ними данными. Все спокойно. Я включил режим торможения. Уверенная зона приема дальнобойной связи начнется через час. Как только будет устойчивый прием, я лично запрошу шлюз для стыковки, гравитационную платформу и медицинское сопровождение для госпожи Элис. – Капитан космического корабля «Надежда» с содроганием смотрел на вольготно развалившуюся в его кресле кинежь и проклинал тот день, когда он повелся на огромные деньги и заключил этот злополучный контракт о найме. Кинежь была расчетливой и невероятно ловкой особой. Мастерски сбив со следа погоню серией только на первый взгляд хаотичных проколов пространства, она нырнула на самую границу необъятного астероидного облака. А оттуда, заставив забыть про порталы и прыжковые двигатели, приказала ползти до указанных ею координат на обычных разгонных движках, предназначенных для маневрирования в отдельно взятой системе. Вообще давно было пора продать к дьяволу этот звездолет и осесть где-нибудь в центральных мирах. А теперь с этой кибернетической нежити станется всех просто-напросто перебить. – Это хорошо. Размышляешь, оставлю ли я вас в живых? – Ингрид засмеялась низким грудным голосом, от чего тучный капитан пошел серыми пятнами. – Кстати, милейший Лесконт, если вы и дальше будете так нервничать, то вам гарантирован глубокий обморок или нервный срыв, тахикардия и, как следствие, посещение медкапсулы, а ведь она занята. Кстати, какие новости по ее самочувствию? – Состояние госпожа Элис стабильно хорошее. Она идет на поправку. Еще три дня, и ее вполне можно будет разбудить. – Капитан Лесконт оправился от невинной шутки кинежи и смог взять себя в руки. Его экипаж, целых двенадцать человек, был не в состоянии справиться с одной-единственной кинежью, и оставалось только терпеть ее выходки. Благо, что за грань разумного она не переступала. – Ну, значит, тому и быть. Я планирую сохранить вам жизни, Лесконт. Только если кто из вашего экипажа проговорится, вряд ли это сильно обогатит его. Покойникам деньги ни к чему. Попробуйте довести эту мысль до своих. – Конечно, госпожа Ингрид. О вас знают только трое: я, мой первый помощник и старший инженер. – Пот обильно сочился по лбу и вискам капитана, но он боялся шелохнуться, наблюдая за смертоносной кинежью. – Сообщишь, как появится устойчивая связь. Я буду у себя в каюте. – Ингрид решила еще раз все проанализировать и заодно собраться. Вещей у нее было немного, но вот продумать, какое вооружение ей необходимо, было не лишним. Но дойти до своей каюты Ингрид не успела. Внезапно по кораблю прокатилась едва уловимая дрожь. А потом редкие динамики извергли из себя целых три опаснейших звуковых сигнала: «Ракетная атака!», «Боевая тревога!» и «Разгерметизация звездолета». Ингрид на мгновение замерла, попытавшись связаться по внутренней сети с капитаном Лесконтом. Но сетки не было, как и связи. Лишь автоматически сработали внутренние шлюзовые люки, предотвращая полную разгерметизацию корабля. Элементарная логическая цепочка размышлений наводила на мысль о предательстве. Отставной телохранитель резко сменила вектор своего движения. Вместо того, чтобы идти в свою каюту или вернуться в рубку управления, Ингрид бегом направилась в кормовую часть звездолета, туда, где располагались портальные камни, отвечающие за работу генератора прокола пространства. На бегу, не оставляя попыток достучаться до локальной сети и получить хоть какой-то доступ средствам наблюдения, Ингрид обратилась к своей обширной базе данных. Виртуальная схема звездолета помогла сформировать наиболее оптимальный путь движения. Дальше, по ходу бега, чуткие сенсоры кибернетической бестии уловили впереди силуэт, идентифицируемый как человек. На автомате кинежь активировала свои лазерные клинки, справедливо полагая, что справится со смертным и без биоэлектронной пушки. Но человек был уже мертв. Его тело валялось у закрытой шлюзовой переборки без видимых следов насильственной смерти. И только тут до Ингрид дошло: «Разгерметизация». Кинежи было совершенно не опасно даже полное отсутствие кислорода для дыхания. Значит, предатель и не подозревал, что на борту находится она. «Госпожа Ингрид, это взбунтовалась часть экипажа. Мой второй помощник предал меня. Он смог с кем-то договориться, видимо с местными пиратами. Я заперт в рулевой рубке. Они хотят украсть мои портальные камни. Помешайте им», – внезапно прорезалась связь, буквально на несколько десятков секунд. Но этого хватило кинежи, чтобы послать запрос, получить ответ от датчиков наблюдения и оценить обстановку. Звездные грабители напали на звездолет на маленьком внутрисистемном кораблике типа «Волна». Обзорная камера, установленная на корме, записала момент нападения. Судя по его размерам, пиратов было немного. Их вполне хватило, раз часть команды играет за налетчиков. Видимо, второй помощник капитана сумел как-то отключить датчики слежения и на время заблокировать локальную сеть. Внезапная разгерметизация также внесла свою лепту в удачное нападение. Ну а грабители, разворотив чем-то взрывчатым броню, получили дыру в кормовой надстройке «Надежды». Затем они беспрепятственно проникли во внутренние отсеки и сейчас уже шуровали своими загребущими лапами в генераторе прокола пространства. Чувствуя, как уходит время, отставной телохранитель ускорилась до предела. На ее счастье, предоставленный абсолютный доступ, приравненный к правам капитана звездолета, позволял беспрепятственно передвигаться по заблокированному кораблю, а шлюзовые камеры продолжали исправно функционировать. Первых вооруженных пиратов Ингрид настигла в узком технологическом коридоре двигательного отсека. Четверо бойцов, поставленные здесь именно на такой случай, как шальной прорыв лояльного капитану члена экипажа, оказались не готовы к нападению кинежи. Свои примитивные огнестрелы они держали опущенными дулами в пол. Дрянные скафандры плохо держали проникающие удары лазерных клинков. А уж била высшая кибернетическая нежить в полную силу своих сервоприводов. Расправа была короткой и быстрой. Через двадцать две секунды Ингрид уже неслась дальше в сторону отсека с установкой пространственного прокола. Туда она ворвалась разъяренной фурией к ничего не подозревающим людям, абсолютно не готовым к схватке с высшей кинежью.