Обдумать ситуацию или как-то вмешаться я ему не дал: песок с арены полетел парню в лицо. Подло? Да! Но эффективно. А затем я рванул вперёд на противника. Боль ушла, но тяжесть избитого тела никуда не делась, потому двигался я, словно мешок с картошкой — неуклюже и медленно. — Души, заклинаю вас личной вещью врага, что мой союзник, взял как трофей в битве за мою честь, — продолжал я заклинать (правильный подбор слов в этом деле очень важен), и наконец активировался перстень. Монструозный артефактный кадавр проявился на моей руке. Основой всему служил наруч, что был подарен самим Безруковым после дуэли Елене. Молодой граф не стал рисковать и решил отступить на пару шагов, матерясь сквозь зубы и протирая глаза. А сияние символов тем временем становилось лишь ярче. Холодный ветер начал просачиваться в клетку. Загудели светильники… Некоторые даже заморгали, что лишь добавляло красок разворачивающейся картине. — Души, заклинаю вас плотью моего предка, отданной добровольно! Кровавыми рунами вспыхнуло несколько костяных пластинок, примотанных к наручу обычными нитками. На всех них была руна «Единение». Я, не мудрствуя лукаво, зарядил противнику кулаком по морде… Морально было приятно. Физически — словно по стене дома вмазал. И чуть за это не поплатился: взмах глефой вслепую разминулся с моей шеей в считаных сантиметрах, но всё же разминулся. — Души, заклинаю вас предметом любви родителей, что прошёл сквозь годы и сохранил их союз! Руны «Единение» вспыхнули на обломке латной перчатки, от которой остались буквально три пальца, искорёженных и пробитых зелёной лозой, так что мои пальцы в этой броне не могли даже согнуться. А сам кусок перчатки был соединён с наручем несколькими витками проволоки. Не самый лучший вариант, но по крайней мере, рабочий. Мне вновь пришлось отступить, ибо противник наконец увидел цель и с яростью набросился на меня. Но я не зря последние дни заключал контракты: уровень моей силы был на уровне В-ранга! Да, меньше чем В+ противника, но достаточно, чтобы противостоять ему — я сумел поймать древко глефы голыми руками. Более того, несколько долгих секунд его удерживал. Безруков ненавидел меня… Всей душой и сердцем. И это было так приятно… Это была такая сильная связь, что я буквально чувствовал душу своего противника! И я чувствовал, как ярость врага придаёт мне сил. Причём не фигурально, а вполне буквально. — Берегись! Возглас Некифорова я использовал, как возможность для контратаки. Ослабить хватку и дать противнику скользнуть мимо, пока я ухожу в сторону. А заодно Безруков чуть не попал под град стекла от падающего светильника — того, о чем и предупреждал Некифоров. Многие светильники начали взрываться. Более того, зал словно бы чуть дрожал… Отвлечение минимально, но мне важнее, чтобы у Безрукова появилась установка: Некифоров за меня. Неправда? Плевать! Это идеальный момент накалить отношения. И чтобы закрепить ассоциацию, я благодарственно кивнул Некифорову, так чтобы его «друг», разумеется, всё видел. — Души, заклинаю вас невинностью преданного союзника, спасённого из этих стен, — по краю наруча на клей были приклеены белые пёрышки воронёнка. — Заклинаю вас даром того, кого я предал и того, кто остался мне верен, — в основании наруча едва заметно сияет зародыш защитного артефакта. — И что это за дрянь ты на себя нацепил… Совсем обезумел? — переводя дух, усмехнулся противник. Маленький секрет ритуалиста: чем крепче связь заклинателя с вещами — тем сильнее отдача. В моей же коллекции, каждая вещь имела свою историю… Глубоко личную. И от того создававшую необходимую синергию между элементами. И они начали плавиться прямо у меня на руке… Кровь вскипела. А металл кромсал плоть, но я улыбался. Эта плата была достойной момента творения. Несмотря на свои эмоции, Леонид оставался умным противником. Он знал, что сильнее меня. Он это доказал, пиная меня по арене. Вот только я словно не осознавал этого. Я продолжал сопротивляться, что жутко раздражало парня и он это даже не пытался скрывать. А ещё моё бормотание. Эти странное свечение. Этот холод… — Отвечай, что ты делаешь или Елена погибнет, — мановение руки и к шее моей слуги приставили нож. Некифоров от подобного аж отшатнулся. Владовских возмущённо вскинула голову. Трио уже совершило немало преступлений… Они не боялись последствий — они аристократы! Но есть некоторые линии, которые переступать нельзя. И Безруков сейчас за них шагнул. А я… Что я? Я просто уже не мог остановить ритуал. Если я прервусь, то разъярённые духи возьмут плату моей плотью и душой. И да… Я в данный момент слабее Безрукова. Но сейчас я не один. — Души, я заклинаю общей болью и кровью: дайте мне силу… Я же дам вам месть! Это место падёт! Никто не посмеет более использовать Арену для издевательства над жизнью! Я позаимствовал чужую силу. Вся моя сила взята взаймы… Ещё в особняке у меня имелся набор первоклассных заготовок под артефакт. Оставался лишь один недостаток — я сам. Несмотря на все заключённые контракты, я до сих пор ранга В! И хотя я готов был потратить ингредиенты, но я хотел делать это с большим умом. Не дождавшись моего ответа, Безруков бросился в новую атаку. И в этот раз я не стал уклоняться. Я принял удар на артефакт, что покрыл мою руку. Полноценная перчатка-наруч, с зеленоватыми шипами на костяшках. Перчатку украшала искусная резьба множества животных, что рвались вперёд, и не понять было, что в основе: кость, металл или дерево. Но одно было очевидно: глаза этих тварей были живыми и сияли потусторонним светом. А ещё по внешней кромке щита имелось несколько металлических перьев, что, ложась внахлёст, создавали острую кромку, которую можно было использовать в роли небольшого щита. Этот артефакт окутывало голубое сияние, свойственное защитным артефактам. — Какого… Договорить Леониду я не дал. Шаг вперёд, удар перчаткой и острая кромка щита из перьев буквально стесала древко глефы. А моя рука ухватила Безрукова за глотку. Кровь из порезов молодого графа потекла по перчатке, зашипела и тут же стала впитываться в артефакт. Глаза тварей на артефакте налились кровью. Артефакт всё ещё менялся. И пока сквозь него будет проходить мощь бунтующих душ, я буду сильнее Безрукова. Но у меня считаные минуты. Молодой граф попытался что-то прохрипеть. Я его не понял… Но вот один из охранников Елены сообразил, что он пытался сделать, и дёрнулся выполнять команду. Вот только вскрыть глотку моей помощницы он не успел, ибо вырванное из наруча металлическое перо свистнуло между прутьями арены и вонзилось в глотку охраннику. Булькая кровью, тот рухнул на пол, пытаясь зажать страшную рану. — Я тут решаю, кто будет жить, а кто умрёт, — я не узнал собственного голоса, столько в нём клокотало звериной ярости. Всё из-за какого-то малолетнего подонка, который покусился на моё. И пусть отчасти в этом был мой просчёт, но молодой граф меня сильно разозлил. — И если вы сейчас же не отпустите мою слугу, то вашему господину не жить! Запомните раз и навсегда: «Actions speak louder than words!» Если в начале боя я работал на жалость, плюс решимость и готовность пойти на всё, то теперь я находился в позиции силы, значит, мне требовалось изменить линию поведения, чтобы закрепить создаваемый образ. Развить успех. Для этого толкнуть речь. Безрукова, разумеется, я не убью — слишком много последствий, которые потом придётся разгребать очень долго. Но это не значит, что он просто так отделается. — Я пришёл к вам, как друг. Я говорил с вами честно. Я надеялся на вашу искренность. А чем вы мне на это ответили? Вы покусились на мою семью… Я не даю никому нападать на свою семью! Охранники рода Безруковых тем временем направили на меня оружие. Игольники. Несколько энергетических стволов… Вот только прицелиться толком они не могли: помещение начало трясти всё сильнее. Трещины пролегали по потолку и стенам. Куски обшивки падали на пол. Духи разрывали своё узилище, ведь я дал им возможность это сделать. — Вы могли просто поговорить со мной! Обсудить за общим столом… Но вы решили, что умнее меня. Выше меня. Выше закона. И выше чести… — я нёс Леонида на вытянутой руке, всё так же удерживая за шею, и на последних словах швырнул его, выбив им дверь из клетки, где меня ранее избивали. — Я вас презираю! Стоило Безрукову оказаться от меня в стороне, как несколько бойцов открыли по мне огонь… Вот только ни пули, ни магия не могли пробиться сквозь голубоватую дымку защитного артефакта, что жадно впитывал энергию со всего этого места. Повторюсь — я не боец… Но это не значит, что я беззащитен. У меня были хорошие наставники, которые помогли превратить мои недостатки в силу. — Забирайте это ничтожество и проваливайте! — обвёл холодным взглядом я присутствующих и демонстративно сплюнул кровью из разбитых губ. — И расскажите, как Безруков опозорил честь своей семьи! Несколько бойцов подхватили хрипящего и пытающегося что-то возражать молодого господина и поспешили прочь из здания, которое начало всё сильнее рушиться. Я же отметил, что Владовски нет на балкончике уже минуту, если не больше. Остался лишь Некифоров… И парень не подвёл моих ожиданий. Оттолкнув плечом последнего охранника Елены, он схватил у трупа с пером в глотке ключи от антимагических наручников моей слуги и быстро их отпёр. А затем, подхватив девушку на руки, спрыгнул с балкончика и поспешил ко мне. — Господин Тёмный, простите меня… Это было просто ужасно! Я не предполагал, что до такого дойдёт! Я… — под утробный гул рядом рухнуло перекрытие, обдав нас волной пыли. — Нам нужно уходит! Скорее… В ранней юности, когда мне ещё читали сказки, я всегда задавался вопросом: почему главный злодей всегда толкает пафосные речи в конце, он же из-за этого проигрывает? И вот теперь я этот «злодей»… Только я не проиграл. И речь — это моё оружие! То, благодаря чему можно поднять дух своим людям. Или как в данном случае — переманить колеблющихся. Не стоит забывать, что я всё ещё выполняю контракт: мне нужно рассорить Некифорова и Безрукова. И кажется, я только что его завершил. Жаль, что не так, как запланировано, правда, всё равно важен результат. Но осталось кое-что ещё… — Уходим! — согласился я. Уже у выхода, я поднял латную перчатку над головой. В тот же миг я выпустил душу старшего Трощена из татуировки в руке… И мгновенно развоплотил её. Выброс силы не только навсегда стабилизировал свойства артефактной перчатки на руке, но словно ударная волна пронёсся по помещению, окончательно разрушая то, что ещё уцелело… Здание разваливалось всё быстрее. Очень надеюсь, что животных не было внизу. А люди в торговом центре… Если выбрались — молодцы. Нет — не жалко. Как бы то ни было, но я выполнил своё обещание перед загубленными в этом месте душами. Я выполнил обещание перед собой. А потому, стоило мне переступить порог арены, как я смог позволить себе потерять сознание — нагрузка всё же была довольно серьёзной. И последнее, что я услышал в рёве сирен, было: — Господин… — от сорвавшей кляп и оказавшейся на ногах Елены. Глава 7 Дым… Дым застилает всё. А ещё жар. Что-то потрескивает. В отдалении слышны взрывы. А ещё отчаянные крики и стоны. Очень много криков и стонов… Они, словно фоновая музыка в этом дыму. И я иду вперёд. — Ты доволен? — едва различимый вкрадчивый шёпот едва-едва касается сознания. Из-за этого создаётся впечатление, что это я говорю сам с собой. Порыв ветра сносит пелену дыма в сторону и я, благодаря этому, вижу зарево. Горизонт чёрно-алый от дыма и пожара, что пожирают город. Если это ещё можно назвать городом, ибо всё разрушено. Дома лежат в руинах. Улицы завалены обломками и телами. Флаеры искорёженными кусками металла и пластика разбросаны повсюду. И люди… Люди бредут в дыму и в огне. Большая часть сильно изранены. Они не понимают, что происходит. Они плачут… Они кричат… Они молят трупы на улицах подняться… А я иду вперёд. Просто мимо. — Ты доволен? — вновь вопрошает всё тот же шёпот. — Ты достиг чего хотел! Ты отомстил!