Однажды. Как он ненавидел это слово. Однажды Кили забудет его… если уже не забыла. Однажды она начнет жить дальше. Найдет другого мужчину. Другого любовника. «Ненавижу его! Кем бы тот не был, он не заслужил ее». Торин убьет его. «Нет, я не могу убить его». Он просто… черт возьми, скучал по ней. По всему в ней. По ее улыбке. По блеску в глазах в зависимости от эмоций. По изменению цвета ее волос. По сочетанию очарования старины с современной яркостью. По ее свирепости. По силе, которую постоянно демонстрирует, даже когда уязвима. По ее сладости. По глупостям, которые говорит. По блестящим идеям, что выдает. По угрозам, которыми сыплет. По тому, как она ответила ему. Как она впервые поставила его выше всего остального. Какой путь она прошла, чтобы защитить его. По царству, которое хотела построить. По ее нраву. По его способности укротить этот нрав. Она великолепна. Торин мог быть самим собой с ней, не беспокоясь о том, чтобы быть хорошим, причиняющим боль, вызывающим слезы. Она была радостью. Спокойствием. У кого-нибудь еще может быть такое чистое сердце? Чистое… и разбитое. Из-за него. Он вспоминал ее бледные, мягкие черты, когда спокойно заявил, что намерен бросить ее. Торин повредил что-то внутри нее. Что-то, что никогда не восстановится. Кили не знала, что он срезал все серные шрамы в тот же день, когда покинул ее… не могла знать. Ему противно было смотреть на самого себя с ними. Но слишком поздно. «Я причинил ей боль снова, но просто хотел сделать ее счастливой. Как я мог? Меня следует подвесить за ключицы, побить палкой и кастрировать». Сегодня он пришел в бар для бессмертных, надеясь утопить чувства в виски. Но все, чего добился, так это сильного помешательства. Кили заставила поверить ничтожному шансу. Заставила его хотеть будущего с ней, несмотря ни на что. Как жестоко с ее стороны. Особенно учитывая, что ей лучше знать! Безумие превратилось в ярость. Она старше его и мудрее. Если кому и следовало сохранять ясность ума в их отношениях, так это ей. Но нееет. Ей нужно было прийти и запутать все, заставив его думать, что у него могло быть больше, чем он привык. И теперь он должен жить без нее? Без нее? К черту ее! Гадес волочился за ней? Пальцы Торина сжали стакан так сильно, что тот разбился. От острых осколков потекла кровь. Но он едва заметил раны. Женщина прошла мимо него и попыталась погладить пальцами его щеку. Рыча, Торин схватил ее запястье рукой в перчатке, но не потому что испугался распространения болезни. Мир мог отсосать у него. Но быть с кем-то кроме Кили? Нет. Никогда! Никто другой не сравнится с ней, никого другого и не будет. Придется забыть ее. Кто-то сел на стул рядом с ним. — Уйди. Или пострадаешь, — отрезал он. — У меня есть ощущение, что я в любом случае буду страдать. Голос оказался знаком, и Торин поднял голову. Конечно, этого не могло быть… но было. Это Гален. Он заслужил это. На самом деле. — Милая футболка, — сказал Гален. Торин посмотрел вниз. Надпись на футболке гласила: «Собственность Уильяма». Он пожал плечами. Его не сильно заботило, что надевать сегодня… или это было вчера? Чувак. Ему скорее всего нужно в душ. Пальцы щелкнули перед его лицом, и ему пришлось вновь сосредоточиться на Галене. У его бывшего друга были те же светлые волосы, те же грубые черты лица. Белые крылья вновь выгибались за широкими плечами. Но казались меньше, чем Торин помнил, они только начали отрастать. Ненависть должна появится в его груди, но нет. Чувство вины и страдания занимали слишком много места. Гален погладил перья одного крыла. — Кронос отрезал их прежде чем заточить меня. — Бедный. Что ты здесь делаешь? — Торин выпил еще виски, радуясь жжению. — Пришел убить меня? Отлично. Сделай это. Что угодно лучше чем такая жизнь. «Будто я действительно живу». — Я здесь не для драки. Думал отправиться обратно в крепость, когда услышал, что ты бродишь по трущобам. Решил лично удостовериться. Торин пожал плечами. Это неважно. Когда-то этот мужчина стоял рядом с ним всегда. В каждой войне, в каждой битве, рядом каждый миг во время их перерыва. Они были неразделимы. И Торин мог бы простить предательство, связанное с Ларцом, но не века попыток убить его. — Теперь ты можешь идти. Сосредоточенный взгляд Галена остановился на нем, изучая. — Никогда не видел тебя таким. Таким тоскливым. Когда у тебя появилось влагалище? Собрался пойти этим путем. Хорошо. — Не знал, что ты женоненавистная свинья. И ты не знаешь меня. Больше нет. Не притворяйся в обратном. Он взял еще один бокал их тех, что выстроены в линию на столе. Гален выбил стакан из его руки. Торин поджал губы. — Нет, — сказал Гален. — Я не знаю тебя. Но и ты не понимаешь меня. — Не хочу и пытаться. — Ну, а тебе придется. Все это время ты и другие думали, что я сделал это из ревности или злобы, возможно, так и было, частично, но ты никогда не рассматривал факт, что я может быть заботился о Пандоре или думал, что мы совершаем огромную ошибку. — Пожалуйста. Если это правда, ты мог поговорить с нами. — Я так и сделал! — Гален ударил кулаком по столу. — Несколько раз. Но никто не послушал. Он… да, он вспомнил опасения Галена. «Пандора ведь одна из нас, и мы собираемся причинить ей вред? А что мы знаем о Ларце? Что внутри него? До меня дошли слухи… что-то темное, извращенное…» — Хорошо. Ты невиновен. В этом. Но позже ты снес голову Бадену. — Все совершают ошибки, — пробормотал Гален. «Однажды, ты поймешь, что совершил ошибку». Голос Кили снова раздался в его голове. Вновь это «однажды». Не получается справиться с этим. Переосмыслить. — Я спрошу тебя еще раз, и если не ответишь, то просто начну резать тебя. Что ты на самом деле здесь делаешь? Гален долго молчал. Еще одна женщина подошла к их столу и остановилась, чтобы запустить пальцы в волосы воина. — Разве ты не милый, — сказала она. Когда он нахмурился и оттолкнул ее, она перевела свой хищный взгляд на Торина. Мрачное выражение его лица заставило ее ретироваться. — Я хочу видеть Легион. Желаю, — поправил Гален. — Не могу сосредоточиться без нее. Не могу думать ни о чем кроме нее. Не могу есть и спать. Ничто не имеет значение кроме как заполучить ее, говорить с ней, держать в объятиях, облегчать боль. На небесах он был главным бабником. Никогда не спал с одной и той же женщиной дважды. Менял их словно носки. Сейчас отчаяние мужчины взывало к безысходности Торина. Рыбак рыбака видит издалека. — Ты любишь ее, — сделал вывод он. — Не знаю. — Ей не очень хорошо после нападения на крепость Неназванных, поэтому Аэрон и Оливия забрали ее куда-то, но я не знаю куда. Гален провел рукой по лицу. — Спасибо, что сказал мне. — Побереги свои благодарности. — Торин подал знак об еще одной порции напитков. — Это не значит, что мы друзья. — Не льсти себе. Ты — мой враг сегодня, и останешься им завтра. — Хорошо. — Хорошо. Принесли напитки. Но Гален не собирался вставать и уходить. Торин подтолкнул один из стаканов в его направлении. Воин взял его.