Правда освободит тебя. В чем она его винила? Не стоило. Мари нашла бы способ прикоснуться к Торину, даже если бы он запретил — даже если бы принял меры, чтобы ее остановить. Мари, при всей своей доброте, была упрямой и неуступчивой. Кили наконец-то приняла вину своей подруги в том, что произошло. Девушка согласилась на условия Кроноса. Все давнишние обиды, которые Кили питала к Торину бесследно исчезли, а стертая книга стала белой как снег. Проблема была лишь в том, что она потеряла свою единственную защиту против его привлекательности. Создание связи уже не остановить. Он выйдет из себя — возненавидит ее. Не могу этого допустить. Кили склонила голову на бок и начала обдумывать свой следующий шаг. — Я не понимаю тебя, — призналась она. Взгляд Торина опустился на ее губы, вспыхнул и зажегся. — Это хорошо, потому что я тоже не понимаю тебя. — Он подтолкнул тарелку супа, поближе к ней. — Ешь. Пожалуйста. Это «пожалуйста» почти убедило ее. Наслаждаюсь моментом. Живу одним днем. Беру что могу и когда могу. — Хочешь знать, что нужно дабы убедить меня помочь тебе с поиском твоих друзей? — спросила Кили. — Прекрасно. За каждого, найденного мной, ты ко мне прикоснешься. Удовлетворишь меня. Когда я скажу, и как я скажу. — Он ей не должен — но будет. Торин целеустремленно пытался устоять перед ней, и это, в конце концов она понимала… но не станет терпеть. Торину нужен толчок, и Кили собиралась предоставить его ему. *** Заполучить Кили в свои руки? Да, пожалуйста. Удовлетворить ее? Тысячу раз «да». Торин с удовольствием заплатил бы за такую привилегию, и все же сейчас она готова была платить ему. Неужели жизнь стала лучше? Или хуже? Действуй осторожно — или как-то так. — Ты хочешь меня? Она медленно кивнула. — Почему меня? — спросил Торин. Он должен узнать. — Почему нет? Действительно, почему нет. Он сжал челюсти. — Хочешь десять основных причин — большинство из которых мы уже проходили — или одной — двух будет достаточно? Кили откинулась назад, постукивая пальцами по ручкам своего кресла. Он почти слышал как крутятся колесики в ее голове, пока девушка размышляла над надлежащим ответом. — Ты раздражительный и даже неполноценный? — сказала Кили. — Да. Но ты еще и горячий. И да, я просто немного легкомысленна. И еще я доведена до отчаяния. Слово «неполноценный» стало отравой для его ума, заражая все к чему прикасалось. — Ты доведена до отчаяния? — Это я уже знаю. Так почему так расстраиваюсь из-за этого? — Ух ты. Я польщен. С видом маленького ребенка, который только что довершил свой творческий проект и не знает создала она халтуру или шедевр, Кили произнесла: — Мне не стоило в этом признаваться, что ли? — Нет! Парню нравится думать, что он особенный. — Торин провел рукой по лицу. Неужели эти слова и правда только что вырвались из его рта? — Ты меня не так понял. Ты особенный, — серьезно заметила Кили. — Разве я не упоминала как мне нравиться на тебя смотреть? Он усмехнулся. — Неужели ты думаешь только о внешности? — Разве я не упоминала, что являюсь легкомысленной? — парировала Кили. Дразнящие нотки, появившиеся в ее голосе, немного охладили его гнев. — Но, я пытаюсь сказать тебе, — продолжила Кили, осторожно взвешивая каждое слово будто не хотела открывать слишком многого, — так это то, что хоть ты и олицетворяешь все вышеперечисленное, но ты также силен и яростен, даже кровожадный. И хоть ты жесткий как гвозди, ты еще и милый. Ты ходячее противоречие и это завораживает меня. Иногда я уверена, что тебя влечет ко мне, в другое время я не так в этом уверена, но из-за твоего демона, даже если и так, я уверена, что ты никогда ничего не сделаешь по этому поводу. Что передает всю ответственность в мои руки. Я хочу удовольствия. Ты здесь. И можешь мне его дать. Первая часть ее речи разогрела Торина. Вторая — охладила его пыл. Он был удобством и ничего более. — Скажи мне, — прорычал он сквозь сжатые зубы. — Почему я должен хотеть доставить удовольствие женщине которая не только раздражает но еще и неполноценна? Кили резко вдохнула и заговорила: — Я полноценна. — Принцесса, из-за своих истерик ты столь же бракованная как презерватив с дыркой. — Он не смог устоять и добавил: — Но ты веселая и умная, хрупкая и все же на удивление смелая. Ты опасна для каждого установленного мной для себя же правила. И ты также чертовски горяча. И еще мне тоже нравиться на тебя смотреть. У Кили отвисла челюсть. — Что? Если ты скажешь, что никто и никогда не ударялся в лирику по поводу твоей красоты, я лично выслежу каждого встреченного тобой человека и назову их идиотами. — Чертовски горяча? — Рука девушки взлетела к шее, где бешено стучал пульс. — Правда? Нужно вернуть этот съехавший с рельс поезд обратно на прямую. — Но я вынужден отказаться от твоего ох как щедрого предложения. Процедуры с поцелуями, не важно сколь умеренными, поставят под угрозу твою жизнь. — Как будто он мог быть с ней умеренным. — И мне не нужно напоминать тебе, что ты едва оправилась от первой болезни. — Но… — Никаких «но». Ненавижу смотреть как ты извиваешься от боли. Ненавижу слышать твои мольбы о пощаде, которой не будет. Теперь тебе лучше, но кто знает оправишься ли ты во второй раз. Кили поерзала в своем кресле, не отрывая от Торина холодного взгляда. — Ты пытаешься вежливо сказать мне, что тебе не понравилось ко мне прикасаться? Демон забился об его череп, выкрикивая ругательства и настаивая на том, чтобы покинуть ее. — Нет. Я не пытаюсь вежливо ничего тебе говорить. Я не вежлив. Разве ты не заметила? — Ситуация была бы намного проще если бы Торин мог избавиться от своей совести и солгать ей, но нееет. Кому-то другому, без проблем. Но не ей. Сквозь окно пробился луч солнечного света. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы прикоснуться ко мне? — нерешительно спросила Кили. Да. Все. Чертово. Время. — Принцесса, я горю для тебя. — Пусть между ними не останется никаких недоразумений по этому поводу. Кили сползла со своего кресла, пока не задела Торина коленями, и ему пришлось подавить почти звериный рык. Пришлось вцепиться в столешницу лишь бы не потянуться к ней… но край стола тоже отломился. Из Кили вырвался очередной вздох… то ли удивленный то ли даже возбужденный. — Но прежде чем мы встанем на эту дорожку, ты должна подумать о последствиях. — Блин! От однозначного «нет» до этого? — Всякое может случиться, даже если на мне останутся мои перчатки и мы оба будем полностью одеты. Также, твои ожидания могут быть слишком высокими. Она нахмурилась. — Что ты имеешь в виду? Слишком высоки? Торин не собирался объяснять, слишком уж был гордым, и просто махнул рукой в воздухе. — Да или нет. Готова рискнуть? Да что же я делаю, мать вашу? Кили не стала ни секунды колебаться.