…Теперь у одной из подозреваемых, — Бьянку я смело занесла в этот список одной из первых персон, — помимо нездорового ребенка, появился еще и батюшка-проходимец. (Золотые зубы и сказки о «домах в Москве» проходят только у нянюшек-кухарок.) Ребенок требовал расходов и ухода, батя тоже мог на иждивение претендовать… Что если у мадам Кутеповой есть тайны и финансовые трудности?… — О чем пригорюнилась, девонька? — ласковый голос Нюси вывел меня из задумчивости. — Да вот… все о жизни. Был человек, и нет его. А правду говорят, что пистолет, из которого этого Яшу убили, из вашего дома пропал? — Возвращение к основной теме далось нелегко, но округлившиеся глаза и текст на едином выдохе, произвели на Нюсю благотворное впечатление. — Правда, — понизив голос до шепота, сказала она. — Петрович совсем весь извелся. Нелегко своих-то подозревать. — А почему своих? — совершенно «удивилась» я. — У них прислуги полный дом. — Прислуга, — фыркнула няня. — Это Поликарпыч что ли? Да он окромя своих поварешек и не видит ничего. А Таська дальше швабры. — А Света? — А Светка простодырая. За дитем хорошо смотрит и только-то. Она и из дома-то только с коляской выходит — туда и обратно. Она ж из деревни в город приехала, десять месяцев на маляра поучилась и сразу на крышу в ремонтники попала. Там Бьянка ее и разглядела. Поговорили они про деток, — Светка с десяток братишек и сестренок вынянчила, — Бьянка ее и разыскала после родов. — Ой, ну и дела, — покачивая головой, протянула я. — Как страшно жить… Это что же — пистолет мои родственники стащили?! — Ну, насчет т в о и х родственников сказать ничего не могу, а вот м о и, — я сразу поняла, что речь идет о двух няниных воспитанниках — Георгии Павловиче и сыне его Мите, — этого сделать не могли. Митя в тот день вообще наверх не поднимался. Петрович его по телефону попросил Яшу в аэропорту встретить и в гостиницу определить. — А Георгий Павлович? Нюся словно уксуса глотнула: — Ходил. К Мише в кабинет, о чем-то они там разговаривали. Спрашивать о том, находился ли Георгий Павлович один в кабинете хотя бы какое-то время, я не стала. Нюся врядли об этом знает, это, во-первых, а во-вторых, не стоит надеяться на крепкую дружбу, если я начну лезть с расспросами об ее любимцах. Пока мы только мило перетираем кости ближним и плюшками балуемся. — Няня, а дядя Миша сильно испугался, когда труп Коваленко в гостинице нашел? Я бы наверное в обморок упала… — Куда там, в обморок ему, — отмахнулась Нюся. — Бесился. Дом вверх дном перевернул — сам, никакой милиции не угнаться, — Ренатку наказал. Посадил под замок, она до сих пор гулять никуда не ходит. А ты разве не заметила? — няня удивленно посмотрела на меня. Как ни поразительно, но нет — Я думала, что Рената у вас домосед… — Думала она, — растягивая гласные, с укором буркнула Нюся. — Да Ренатка дня дома просидеть не может! Прибежит из института, покрутиться, к отцу поластиться и фью-ю-ю-ють, только ее и видели. То на дискотеки, то на дни рождения… — А за что Михаил Петрович ее наказал? Может быть, просто зло срывал? — А кто его поймет. Я Ренатку тогда два дня не видела, она ко мне даже за пирогами не спускалась. Может натворила чего, может, просто так орал. Ренатака тогда первую недельку тихо как мышка просидела, а потом давай бесноваться — отпусти ее на гулянку, да отпусти. Но Петрович тут выдержку проявил — сидеть, я сказал и точка! — И что Рената? — Смирилась. Несколько дней голодную забастовку делала, потом смирилась. Странная ситуация. Почему Кутепов запер дочь дома?! Девятнадцатилетняя девушка, живая как ртуть, яркая, общительная — и под замком. Финансовых рычагов у Кутепова нет, дочь гораздо богаче отца, допрыгается Михаил Петрович до открытого бунта… — Может быть, они из-за Якова Семеновича поссорились? Мне сказали, что Рената его терпеть не могла. — А кто его терпел-то? Петровичу все домашние, как один, сказали — видеть Яшку не желаем. — И Бьянка? — И Бьянка, — твердо произнесла Нюся. — Зачем он ей? О танцульках напоминать? Бьянка нарочно с соседями на дачу укатила, что б с Семенычем, значит, не встречаться. — Соседи это Хорские? — Ага, они прилипалы. Крутятся возле Бьянки словно она медом намазана… Чету Хорских — Валерию и Алексея — я видела только один раз и то мельком. Меткое словечко няни Нюси «прилипалы» как нельзя лучше характеризовало эту парочку. — А давно они здесь квартиру снимают, няня Нюся? — Да почитай полгода уже. Как только Петрович Бьянку из Швейцарии привез, так и они нарисовались. — Мне показалось, дядя Миша их не очень жалует… — Не жалует, — согласилась няня. — Но куда ж денешься? Бьянка после клиники шибко расстроенная ходила, а э т и все же развлечение, старые друзья, стало быть… — Благородно, — кивнула я и добавила: — Досталось Бьянке от жизни. Детей больше не будет, со сценой рассталась… — Сцена, — махнула ладошкой Нюся. — Да разве ж это сцена! Вот наша Ташка, — артистка! — когда из театра ушла чуть умом не тронулась. — Да что вы говорите? Ни за что бы не подумала. Наталья Александровна такая уравновешенная женщина. — Много ты понимаешь в уравновешенных. Артистка она была настоящая. Когда ей колено прострелили она ни сколько ногу, сколько голову лечила. Полгода к мозгоправу ходила, во как переживала! Судя по последнему тексту, мелкая кулинарная война «верхов с низами» доходила до абсурда. Психические проблемы своей Таши Нюся возводила в ранг добродетели — почти гордилась, — Бьянке в тех же переживаниях было категорически отказано. «Не актриса и все!» (Посоветовать что ли «дядя Мише» привлечь няню Нюсю для работы на кухне пентхауза? Нюсины пироги могут стать гвоздем любого банкета, поди не разучились еще россейские негоцианты расстегаи кушать…) Поговорив еще немного на всяческие отвлеченные темы — погода, здоровье, производственные успехи Георгия Павловича и Дмитрия Георгиевича, лишний вес как таковой и зачем нужны диеты(!?) — мы нежно выразили обоюдную приязнь и Нюся отправилась провожать гостью до порога. Открыв мне дверь квартиры, няня потянула носом и тут же зажала его двумя пальцами: — Крыса, что ли в мусоропроводе сдохла? Чуешь, как воняет? Я чуяла. На площадке перед двумя квартирами и мусоропроводом стоял дикий, тошнотворный запах. — Надо домоуправу звонить, — произнесла нянюшка с явным французским прононсом. — Задушат совсем. Я согласилась, что до удушения осталось совсем не долго, пожелала Нюсе доброго здоровья и шустрым Карлсоном взлетела на крышу. Пробежав до своей комнаты, — полученная информация жгла пятки и окрыляла — я тут же набрала на сотовом номер Андрея: — Вы знали, что Наталья Александровна два года после ранения посещала психоаналитика? — Нет, — быстро ответил детектив. — Жаль. Не плохо было бы выяснить, как глубока ее ненависть к Коваленко. Не считает ли она его виновным в крахе сценической карьеры? — В смысле, из-за того, что во время налета он в подвале отсиделся, и пытали ее, а не директора фирмы? — Да. Хорошо бы переговорить с этим психологом. — Это врачебная тайна, — напомнил Андрей. — Когда речь идет об убийстве, не до профессиональной этики, — буркнула я. — Ну-у-у, не знаю, — пропел Андрей. — Если я устрою тебе командировку на Дальний, ты согласишься слетать? Андрей ответил, почти не задумываясь: — Согласен. — Тогда договорились. Жди звонка. Туполев отозвался моментально: — Слушаю тебя. — Надо отправить одного человека на Дальний, — сразу вступила я. — Зачем? Что-то проясняется? — Не знаю. Для того и надо. — И все же… — Назар, — перебила я, — если ты против, так и скажи. Я сама в состоянии командировку оплатить. — Ладно. Присылай человечка ко мне, Антон все сделает. — Не человечка, — буркнула я, — а очень хорошего, ответственного товарища. Кстати, советую — обрати на него внимание. Парень с мозгами. Зовут Андрей. И денег дай в дорогу побольше, не исключено придется взятку давать. — Дам. Что еще?