— Успокаивайся, Оливка, иначе и впрямь сейчас мы с папой будем пить успокоительное. Да и тебе накапаем, — тихонько произнесла мама, поглаживая меня по голове. — Как мне с вами хороши, любимые мои, — честно призналась я. Несмотря на свое состояние, мне было хорошо дома. — Потому я всегда был за то, чтобы ты жила здесь. Это я Лапу могу со спокойной душой отпустить куда угодно. У нее тыл вон какой! А твой так, на ветру колышется, дождя боится. — Папуль, я его люблю. А раньше все по-другому было. Да и не плохо у нас сейчас, просто… им в напряг Дамирушка, — я тут же перевела взгляд на сыночка, который внимательно слушал братика, что-то усердно рассказывающего им с сестренкой. Мой маленький мило улыбался, и мне так захотелось в эту минуту сжать его в объятиях. Но я не стала отвлекать их от игр. — Да они просто охренели там в Сицилии. Может, пора на землю спустить? Что значит в напряг мой внук? Да уж явно, не в их род пойдет! Мы воспитаем достойного мужчину. — Думаю, если бы они знали правду… — Какую правду? Ты хочешь, чтобы у тебя отняли ребенка? — Пап, да о чем ты? Почему они должны отнять у меня Дамира? — Потому что я тебе говорил, мне Даниэль никогда не нравился! Ниточки какие-то тянутся к нему, и они ох как не чисты! — Дамир, а есть какая-то конкретная информация? — поинтересовался Булат, и я тут же обратила внимание на них с сестренкой. Обнимаются. А старшенькая на меня смотрит. — Я не могу кричать о том, в чем нет подтверждения. Но думаю, моя не симпатия к нему уже не просто так, раз взявшись усыновлять ребенка, теперь носом воротит! Тогда ведь согласился, пылинки с Оливии сдувал. Да поговаривает о нем пара человек. А доказательств нет. Предъявить ничего не могу. Но дочка же: «папа, я люблю его». И чего мне делать? — Я думаю, это Аллегра его настраивает против сына и… против меня тоже, — пояснила я, на миг прикрыв глаза. — Ты про его рабочие ночи? — уточнил отец, а я тут же открыла глаза и перевела строгий взгляд на Ангелику. — Милая, не смотри так на сестру, она мне ничего не говорила, хотя стоило бы. — Папочка, а как ты узнал? — ошарашенно переспросила Лика, бросая взгляд то на меня, то на папу. — Не поняла, это что, одна я не в курсе? Что произошло? — мама была удивлена, а мне стало чуточку стыдно. — Да просто Даниэль ночью ездил на работу. Ничего в этом нет плохого, мамуль. Мы все давно выяснили, и больше он не работает по ночам. — Чтобы меня ночью оторвали от жены! К херам бы все разнес. — Дамир! Тут все-таки дети! — Прости, малышка. Оливка, Лапа, уши закрыли, папа ругаться будет, — от его слов мы все расхохотались, и мне вдруг совсем стало легко рядом с моими родными. Вот моя сила. Перепалка родителей — это не боль и страдания, это потрясающее настроение и тонна нежности. Они даже при легкой ссоре, а других у них и не бывает, выглядят как два влюбленных школьника. Строгость в их глазах бывает, но когда случается что-то серьезное, в остальном же… Ну нет у них такого, чтобы они друг на другу кричали. Разве только в шутку? — Ладно-ладно, Байеры, поругались и будет с вас, — хмыкнул Булат, который так же, как и родители, ругался с Лапой. Без злобы и последующих обид. — Молчи, жених, дочку на свидание не отпущу! — А я и спрашивать не буду, — хмыкнул Богословский, на что получил шуточный подзатыльник от тестя. — Пригрел под крылом наглеца. Ладно, так, а что ты там говоришь с Аллегрой? — снова вопрос ко мне. — Ох… личную жизнь ей надо устраивать. Мы на днях с Даниэлем ездили на встречу с его коллегами. Нам надо было оставить Дамирушку с бабушкой, потому что брать с собой ребенка на такие деловые встречи не очень корректно. Ну тогда Аллегра и выразила свое нежелание. Ей личную жизнь надо устраивать, а мы чуть ли на нее сына своего не повесили. Сказала искать няню. — Вот сука! — Дамир! — рыкнула мама, на что я вновь громко рассмеялась. А что, папа был прав. — Ну, а что, любимая? Представь дети к нам обращаются с просьбой посидеть с внуками. А мы им такие: «что вы, няню наймите». Да кем бы я был после этого? Я думаю, если бы они знали правду, то… они бы иначе относились к Дамиру, — предположила я, до сих пор виня себя в том, что согласилась на эту авантюру. — Однажды, дочка, ты скажешь мне спасибо, что я все это выдумал. Ты меня знаешь, чуйка у меня острая. И я тебе советую бежать от Даниэля. — Ты что-то знаешь, пап… — Нет. Но никогда нормальный мужик не позволит себе так обращаться с женой и ребенком. — Он просто… — А значит, я принял правильное решение сказать ему, что ваш ребенок умер при рождении. Я тяжело вздохнула и, устало сжав переносицу, с болью посмотрела на папу: — А знаешь, что самое страшное в этом, пап? В ответ он кивнул, но я все равно произнесла: — Что ты никогда не ошибаешься. Глава 4 Последующие дни мы не поднимали больше тему о моем муже и его матери. Я просто наслаждалась тем, что находилась дома, в кругу семьи, где нас с Дамирушкой обожали и ни в чем не упрекали. Сыночек здесь не оставался без внимания и практически все время не слазил с рук дедушки. Да, так было всегда. Папа души не чаял во внуках, к слову, как и в нас, своих детях. Я только улыбалась, наблюдая, как малыш что-то усердно рассказывает дедушке и дергает того за бороду. Мирошка с Юляшкой резвились на заднем дворе, играя в догонялки, визжа от счастья и постоянно плескаясь в небольшом детском бассейне. За компанию с ними играл Булат, а Лапочка с мамой накрывали на стол на террасе. А вот меня отчего-то воротило от запахов. Кажется, я что-то не то вчера съела, потому что, проснувшись утром, почувствовала тошноту. Дело в том, что вчера мы праздновали День рождения папы, и было ооочень много вкусностей, которые хотелось все попробовать. Видимо, перебрала. — Оливка, давай к столу, — позвала мама, забирая Юляшку из бассейна и укутывая ее в полотенце. Богословский побежал вдогонку за сыном под его задорный смех. — Мамуль, а можно мне только стакан воды с лимоном? Я вчера, видимо, перебрала, и мне до сих пор дурно. После сказанных слов тут же получила пронзительный взгляд от отца, который, поднявшись вместе с Дамирушкой, подошел ко мне. — Милая, а ты часом не беременна? — Беременна? — удивленно переспросила я и сглотнула, чувствуя, как тошнота подкатила с новой силой. — Нет, ну все возможно. Но я не знаю, даже не думала. — А стоило бы, — серьезно произнес отец. Все родные собрались за столом. Мирошка сидел сам на стуле, а вот Юляшку взяла на колени ее мама, а Дамирушку — бабушка. Я же поняла, что просто не смогу спокойно есть, и решила, что лучшим вариантом будет пойти полежать. — Простите, я пойду в дом, прилягу, — сообщила я, привлекая к себе внимание взрослых. — Приятного вам аппетита. Я ушла в дом. Ужасно хотелось прилечь и заснуть, потому что состояние, мягко говоря, не самое лучшее. Еще и папины слова застряли в голове, а настроения это мне не прибавляло. Нет, я была не против второго малыша, но учитывая нынешнее положение вещей, просто не представляла, что делать. Если я действительно окажусь беременной, папа ведь снова может попросить не сообщать об этом Даниэлю. А мне так хочется, чтобы благодарю этому ребенку наши отношения наладились. Но вдруг, стоит ему узнать о том, что у нас будет еще один ребенок, муж все внимание переключит на животик, а потом и на самого малыша. И совсем забудет за Дамирушку. Черт, ну почему из-за глупостей взрослых страдает мой сыночек? — Оливка, я тебе принес воды с лимоном, как ты и просила, — услышала голос папы и, открыв глаза, заметила его у входа в комнату. Я уже успела прилечь на диван в гостиной и, прикрыв глаза, погрузиться в свои мысли. И сейчас была рада, что папа решил меня навестить. Хотелось поговорить с ним наедине. — Папочка, спасибо большое, — улыбнулась ему и, приподнявшись, дождалась, когда подойдет ко мне, и я смогу отпить немного воды. — Что-то ты совсем хандришь. Не нравится мне твое состояние. — Мне самой оно не нравится, — хмыкнула я и, взяв стакан с водой, полностью его осушила. Обалдеть! — Ты меня, дочь, очень пугаешь, — присев рядом, произнес папа, забирая из рук пустой стакан и отставляя его на столик. — Даже связываешь мне руки. — Ты о чем? — Если беременна… — Папочка, для меня это очень сложный вопрос. Узнает Даниэль, тогда он может полностью отвернуться от Дамирушки. Мне очень больно за сына. В то же время, и муж имеет право знать о собственном ребенке, но… зная тебя, ты не станешь так просто просить о таком… А Дамир страдает от того, что его не любит собственный папа. Какой-то замкнутый круг. — Ты действительно любишь этого придурка? — Я люблю того Даниэля, за которого выходила замуж. А сейчас… мне… я не знаю, что вообще думать. Да, мы помирились, все хорошо. Но там, не здесь. И раньше я в Италии чувствовала себя по-другому. Как дома. — Оливия, просто ты должна на все смотреть широко открытыми глазами. Муж имеет право быть ночью не дома, если у него ночной график работы, или поездка, или праздник, в конце концов, у кого-то. Но вот так срываться и мчаться на работу…