— Нет, спасибо. Давай лучше сразу к делу. Меня жена дома на обед ждет. — Хорошо. Сегодня утром я был у Оливии. Фото отдал. — Обрадовалась? — Очень. Плохо ей без сына. — Страшно представить, что она ощущает. Я сам отец, и за день, пока нахожусь на работе, очень скучаю по малышам. — Сколько у тебя их? — В ожидании третьего. — Да уж, сестра беременна, а Оливия в Сизо, грустно изрек я, и продолжил: — В общем так, я когда выходил из больницы, мне мой товарищ позвонил. Он сейчас в Сицилии занимается нашим делом. Я просил его обо всем меня информировать. — И что, он что-то нарыл? — Нарыл. Я повернул ноутбук экраном к Булату и включил начало видео. С первых минут картина, где приходит Оливия к мужу, и кладет на стол обручальное кольцо. Они разговаривают, видно, что оба недовольны. Девушка часто хмурится. А потом к ней начинает приставать Даниэль, применяя силу. Смотрю это уже третий раз, и каждый раз как впервые. До зуда в теле хочется оживить ублюдка и самому ему навалять. Зла не хватало, когда видел, как бьют девушку, но сейчас моя боль была сильнее. Он трогал Оливию. Не знаю, почему мне так сильно хотелось ее защищать, но будь возможность, поломал бы ему каждый палец на руке. Радости не испытывал и Булат, которой сразу же отвел взгляд от монитора, когда Даниэля распахнул на Оливии блузку. Дальше кадр, где она бьет статуэткой этого козла по голове, запахивает блузку и буквально выбегает из кабинета. Я видел, как она была напугана, но также заметил силу ее удара, и область, куда пришелся удар статуэткой по голову. Жаль, что какая-то тварь замела следы и не дала возможности провести экспертизу. Те заключения что были мне предоставлены явно сфальсифицированы, а сам Моретти давно похоронен. И судя по бумажкам и то, что я вижу на записи — два разных заключения. — Пи*дец! Так в бумагах написано, что она ударила его в темечко, и ушиб именно там. А на видео… Я нажал паузу. — Да. Кому-то было выгодно все подчистить, Булат. Иии… это еще не все. — Что еще? — он вскинул голову, смотря на меня суровым взглядом. Я включил запись, и немного перемотал. Ровно до того места, пока в объективе не появилась девушка. Она вышла из скрытого помещения, оборудованного под стеллаж с книгами. — Кто это? — поинтересовался я, надеясь, что Булат узнает блондинку. Но он молчал, просто внимательно рассматривая видео. Девушка, которая явно знала, что в кабинете стоит камера, боком прошла к лежавшему на полу Даниэлю, а благодаря ее густым волосам, абсолютно не было видно лица. Зато хорошо открывались ее руки, в этот момент достающие из кармана шприц. Она что-то вколола в вену Даниэлю, и опустила его рукав, чтобы никто не обратил внимание на след от иглы. — Это что бл*дь, Николетта? — Уверен? — Ну очень похожа. Что ему вкололи? — А я не знаю, ибо в медэкспертизе об этом речи не шло. — Я хренею! Сука! — возмутился Булат, кулаками ударяя по столу. — Я думаю, что это был яд. Которым и добили Даниэля. — Если это действительно Николетта, тогда я вообще нихрена не понимаю в этой жизни! Как сестра могла убить брата? Я устало вздохнул, и закрыл крышку ноутбука, потому что больше там не было ничего интересного. — Мы будем связываться с Интерполом. Думаю, дальше нет смысла ждать. — Это поможет как-то Оливии? Я несколько долгих секунд смотрел Булату в глаза, а потом произнес то, что было правдой. — Я передам, конечно, запись в высшие инстанции. Но судя, по тому, что ее не отпускают даже под залог, нам придется ждать пока не поймают сестру Моретти. — Но поимки преступника могут длиться годами! — Я знаю Булат, но за вас кто-то серьезно взялся! А я не могу докопаться кто это. Но думаю, именно вот эта дама, знает гораздо больше, — я постучал пальцем по ноутбуку, говоря о девушке с видео. — И еще, мне нужна любая информация о Шираеве и его возможных родственниках. — Я сегодня же тебе ее скину. — Хорошо. И да, Булат… — я видел, как расстроен Богословский, и боялся представить, что ощущает Лия, мать Оливии. — Я постараюсь сделать так, чтобы моя подзащитная была дома уже к новому году, в случае если… — Я надеюсь, что эту тварь поймают быстрее. Оливка не заслужила находиться на скамье подсудимых. Огорченно ответил Булат, и поднявшись, молча вышел за дверь. Глава 14 Выйдя за высокие ворота следственного изолятора, я сразу же попала в крепкие объятия родителей. Родной запах жгучей болью осел на моих легких, и тяжело сглотнув вязкую слюну, я тихонько заплакала от радости. Я полгода мечтала об этих объятиях. Мечтала наконец-то быть со своей семьей. И вот, моя мечтал-таки сбылась. Прямо перед новогодними праздниками. Могу ли я это назвать чудом? Возможно, ведь лучшего подарка я и желать не смела. — Не плачь, милая, не плачь. Все хорошо, мы рядом, мы любим тебя. Теперь никуда тебя не отпустим, доченька наша. Ты всегда наша любимая и самая лучшая. Голос мамы умиротворял, но я ощущала как крепко сжимаются папины руки. Я знала, что ему больнее всех. Он всегда очень сильно ощущал наши переживания и боль. Даже тогда, когда я возвращалась в Сицилию. И оказалось, что не зря. Он чувствовал всех нас на подсознательном уровне и желал, чтобы мы его слушали. Ведь все, по сути, знали, что его чутье никогда не подводит. — Спасибо вам, — прошептала я, все ближе и ближе прижимаясь к родителям. — Мы рядом, дочь. Мы рядом, — отчеканил папа, поцеловав меня в висок. — Там Игнат приехал, подойдешь? — поинтересовалась мама, стирая с моей щеки слезы. — Конечно. Я даже не заметила появления своего адвоката. Настолько соскучилась по родным и свободе, что абсолютно не смотрела по сторонам. Поцеловав маму и папу, бросила взгляд на Градецкого, стоявшего через дорогу около своей машины. А я ведь только сейчас обратила внимание, как красиво вокруг от выпавшего снега. Скоро Новый Год. Спрятав носик в ворот своей куртки, я медленно прошла к Игнату, и застыла в полуметре от него. — Привет, Игнат. — Привет. Я тебя поздравляю. — С чем? — хмыкнула я, облизнув губы. — Не облизывай губы на морозе. От его слов я застыла, и заметила заинтересованный взгляд, направленный на мои губы. — Я рад, что Новый Год ты встретишь в кругу семьи. Я обещал это твоим родителям. — Но… Николетта, она все еще в бегах. — Ее поймают. Она себе только хуже делает. Однажды она себя выдаст. — Спасибо тебе, Игнат. Ты очень много для меня сделал. — Мы обязательно найдем виновных, и они все будут наказаны, — пообещал он, и протянув руку, убрал от губы тонкую прядку волос. Его касание обожгло кожу. Наверное, из-за того, что на улице было холодно. — Я… я тебе верю, — кивнула, и теперь прикусила губу. — Накажу, — прошептал он, а у меня по телу побежали мурашки. — Не делай так. Иди, тебя дома ждет сын. — Спасибо. Я медленно развернулась и пошла к родителям, ожидавшим меня у авто. — Готова? Можем ехать? — Да, мамочка. — Игнат, может к нам на Новый Год? — внезапно предложил папа, а у меня от такой перспективы едва не подкосились ноги.