Он кивнул. — Все, что вам понадобится, уже здесь. На первом этаже, где у нее вино, есть буфетная с еще одним холодильником и морозильной камерой. Фейт кивнула в ответ. Интересно. Она прочитает записку, переоденется и быстренько все проверит. Джастис остановился у двери. — Сад вон там, сзади. Есть клубника, латук, горошек, мангольд. Сказал и ушел. Фейт взяла записку и села на кровать. Не слишком мягкая и не слишком жесткая. То, что надо. Конверт не был запечатан. Почерк тот же, что и на табличке на двери. Дорогая миссис Фэйрчайлд! Добро пожаловать на Бишоп-Айленд. Надеюсь, поездка доставила вам удовольствие, а Брент показал, где что найти. Вообще-то, в отношении Брента я уверена в обратном, но в комнату он вас по крайней мере проводит. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Все ваши заказы исполнены, и я еще добавила кое-что от себя, как вы сами увидите. Гости прибудут к семи часам, и если я вдруг задержусь по причине сошествия вдохновения, пожалуйста, возьмите на себя обязанности хозяйки и предложите коктейли и закуски. Обед в восемь. Очень рада, что вы согласились принять мое приглашение, и с нетерпением жду встречи. Нас всех ждет чудесная неделя. Искренне ваша… Фейт нахмурилась. Подпись под каллиграфически выведенными строчками представляла собой нечто совершенно неразборчивое. Фейт знала, такое нередко случается у писателей, которым приходится подписывать тысячи своих книг. В результате у некоторых, как, очевидно, и у мисс Бишоп, подпись деградирует до каракулей. Фейт вспомнился рассказ одного книготорговца о пожилом джентльмене, который, получив подписанную знаменитым сочинителем триллеров книгу, вернул ее с такими словами: «А теперь, молодой человек, подпишите ее так, чтобы я смог прочитать подпись. Так, как учили вас учителя в школе!» Писатель, не славящийся особенной любезностью, мгновенно подчинился. Она переоделась в рабочую одежду, даже не потрудившись распаковать вещи. Мисс Бишоп попросила приготовить легкий обед «а-ля фуршет». Сначала Фейт подумала, что это делается с расчетом на тех, кто, возможно, опоздает, но потом решила — нет, наверно, дело в желании создать для первого общего вечера максимально неформальную атмосферу. Добираться до острова в темноте на катере — дело непростое, даже несмотря на наличие системы Джи-Пи-Эс и прочих штучек. Скорее всего, гости прибудут с заходом солнца и вряд ли позже. Коктейли она подаст на веранде, которая — весьма кстати — выходит на запад. Потом, после заката, все вернутся в дом. Столиков в гостиной вполне достаточно, даже не считая сокровища Накашимы, так что проблем с сервировкой не будет. Фейт не знала, часто ли встречаются эти выпускницы, но если они хоть немного похожи на подруг Хоуп, то это не имеет большого значения. Подвижный обед, при котором каждый может есть там, где ему удобнее, всегда способствует общению. Как жаль, что нельзя позвонить Тому или соседке и ближайшей подруге, Пикс Миллер. И, конечно, Хоуп! Ее сотовый несомненно вне зоны обслуживания. Фейт включила телефон, и полное отсутствие раздражающих столбиков подтвердило ее опасение. Но как же тогда сама писательница поддерживает связь с внешним миром? Должно быть, с помощью спутниковой связи. Уже выходя из комнаты, Фейт заметила на столе у окна маленькую белую коробочку, перевязанную серебристой ленточкой. Открыв ее, она обнаружила шикарное ожерелье. Здесь же лежала карточка с ее именем. «Это работа моего любимого дизайнера, Шэрон Адамс, которая живет неподалеку от Бостона. Возможно, вам знакомо ее имя. Скромный знак благодарности за неделю кулинарных восторгов». Фейт, конечно, слышала о Шэрон Адамс, но назвать ожерелье скромным знаком благодарности у нее бы не повернулся язык — подарок был очень щедрым. Она давно мечтала приобрести авторскую работу Адамс, и вот теперь получила настоящее сокровище. На сопроводительном вкладыше указывались материалы: халцедон с альмандином. Конусообразные кусочки полупрозрачного халцедона напоминали срезы лунного камня, а крошечные вставки альмандина мерцали гранатово-красными слезинками Марса. Фейт отложила ожерелье в сторону, решив надеть его вечером. Вернувшись в кухню, она приступила к тому, что неизменно доставляло ей огромное удовольствие: исследованию чужих владений. Редкая женщина, как, впрочем, и мужчина, устоит перед соблазном открыть шкафчик, залезть в буфет или хотя бы заглянуть за дверь в незнакомом доме. Свекровь Фейт, Мэриан, муж и дочь которой занимались недвижимостью, воспринимала чужой дом как своего рода демонстрационный зал, открытый для свободного посещения. «Я всегда могу дать совет, — сказала она однажды. — Предложить, как сделать помещение более привлекательным». Отчасти Фейт с ней соглашалась. Мэриан отличалась хорошим вкусом и верным глазом, но ее главным мотивом было ненасытное любопытство к тому, как живут другие. Фейт умела распознать родственную душу, потому что и сама грешила тем же. Ночная прогулка, когда можно заглянуть в чью-то освещенную комнату, доставляла почти такое же удовольствие, как посещение бродвейского шоу. Под выходящим в сад окном — две раковины, причем, одна глубокая, чтобы мыть овощи. Слева — дверь на улицу. Сияющие на фоне жирной, темной земли бледно-зеленые листочки манили Фейт, но она устояла перед искушением, решив, что выйдет только после того, как закончит с готовкой. Брент — прочитав записку Бишоп, Фейт про себя называла его именно так — упомянул о клубнике. Если позволит время, можно будет собрать немного, чтобы украсить ягодами пирожные, которые она собиралась подать в качестве десерта. А заодно проверить, останется ли что-то на завтрак. Пока же нужно отыскать винный погреб и проверить содержимое кладовой. Чувствуя себя немного Алисой, она открывала дверь за дверью, находя чулан, буфетную, столовую, пока не наткнулась на ведущие вниз ступеньки. Как выяснилось, ничто в этом доме не соответствовало традиционному представлению. В данном случае ее ожидания не оправдал «подвал». Вправо от лестницы уходил короткий коридорчик. Прямо перед ней находился бассейн. Несколько стеклянных дверей выходили на мощеный внутренний двор, за которым виднелась лужайка. Сам бассейн был выложен голубыми плитками, украшенными выполненными в синих тонах названиями книг самой Бишоп и изображениями сказочных морских существ: русалок, тритонов, «Уотер бэбиз». Вода имела цвет морской волны, стены и потолок отливали небесно-голубым. Пахло не хлоркой, а розами. Фейт прошла вдоль бассейна. Под окнами — большое джакузи с водой цвета аквамарина. Она ощущала себя попавшим в сказку ребенком. Одна в величественном дворце, наполненном лишь приглушенным эхом. Кто-то плескался, кто-то смеялся, в высоких стаканах звенели кубики льда, кто-то нашептывал кому-то на ухо… Все ждали принца, который придет и разрушит чары. Спа-кабинет находился за двумя двойными дверьми в самом конце и был оборудован примерно так же, как и его собрат в салоне красоты, посещением которого время от времени баловала себя Фейт — массаж лица, маникюр и педикюр. Она закрыла за собой дверь и отправилась на поиски кладовой, которую и отыскала в том самом коридорчике у подножия лестницы. Холодильник был до отказа заполнен деликатесами: белужьей икрой, фуа-гра, несколькими видами копченой рыбы, местными мидиями и по меньшей мере пятью разновидностями грибов — от портобелло размером с блюдце до крохотных шитаки. В двух ящиках лежал самодельный сыр. В винный погреб вели стеклянные двери. Открывать их Фейт не стала. Любой сомелье, обладающий достойными этого звания вкусом и обонянием, свалился бы без чувств на пол. Она поднялась по ступенькам наверх, в кухню, чтобы приступить наконец к исполнению обязанностей. Теперь ей стало ясно, почему связь с материком не имела для хозяйки большого значения. На острове у Барбары Бейли Бишоп было все, что только можно пожелать. Здесь можно было жить, не испытывая ни желания, ни потребности уезжать куда-либо. Неделя вдруг показалась Фейт не таким уж и долгим сроком… Фейт готовила последний салат, несложный, из свежих овощей. Для желающих получить что-нибудь теплое у нее был поднос с crottins de Chavignol. Среди гостей несомненно найдется кто-то, соблюдающий диету — обычную, низкокалорийную, или Аткинса, или южнобережную. Главное блюдо было одно — адаптированная версия лапши с крабами, подаваемой в знаменитом сан-францисском ресторане «Косая дверь», в данном случае восточнобережный ее вариант (см. рецепт № 1). В корзиночках уже лежало несколько видов хлеба, в том числе фоккачиа. Как есть блюстители диеты, так обязательно найдутся и потребители калорий. Потом, после сегодняшней встречи с гостями и знакомства с их вкусами и предпочтениями, планировать будет уже легче. Пора выйти в сад. Нужные инструменты, включая разнообразные ножницы и секаторы, нашлись у двери, причем, каждый был помечен биркой: Цветы, Трава, Овощи. Во всем чувствовалась чья-то высокая организованность. Фейт едва успела осмотреть грядки, когда услышала приближающийся звук мотора. Жаль, что так рано. Она уже начала вживаться в роль одинокого гостя, чудом заброшенного на пустынный остров с прекрасным дворцом, наполненным ее любимыми напитками и продуктами. В то же время ничто на свете не доставляло ей большего удовольствия, чем возможность порадовать кулинарными изысками восприимчивую аудиторию, а уж по крайней мере сама Бишоп несомненно могла оценить ее искусство по достоинству. В конце концов она до сих пор помнила ее суп, который отведала тринадцать лет назад. Брент спустился к пристани. Он был один, если не считать большую двухколесную садовую тележку, предназначенную, по всей видимости, для багажа. Высадка пассажиров заняла, как и в случае с ней, совсем немного времени. Следует ли ей встретить прибывших? В записке говорилось, что она должна взять на себя роль хозяйки за обедом, но насчет встречи никаких распоряжений не было. Подумав, Фейт решила, что с этой функцией прекрасно справится и Брент, обязанности которого, похоже, не ограничивались ролью садовника. К тому же у нее самой дел хватало — надо еще испечь кексы для завтрака, что-нибудь основательное и что-нибудь легкое. Она собрала немного трав, добавила настурцию для салата и направилась к грядке с клубникой. С первого взгляда стало ясно, что ей понадобится посуда большей вместимости — ягод было много, и не только крохотных рубиново-красных fraise des bois, но и более крупных и сочных сорта «ранний блеск», выдержавших нелегкое испытание временем. Фейт положила одну ягодку в рот — теплая и вкусная. Как и запах высящихся в отдалении сосен, вкус земляники можно упаковать в бутылку, но ни то, ни другое невозможно воссоздать. Она съела несколько ягодок поменьше — вкус совсем другой, тоже сладкий, но с примесью диких, настоящих лесных ягод. Может быть, использовать их для фруктового соуса к панна котта или какому-то иному десерту? А клубника? Фруктовый суп? Или джем? На острове несомненно есть оранжерея — без нее получить такие фрукты до июля не под силу даже эльфам. Возвращаясь в кухню, Фейт услышала голоса и увидела группу гостей, идущих к дому по той же, что и она несколькими часами ранее, дорожке. Впереди шагал Брент, за ним следовали три женщины, причем, одна несла гитару в футляре. Фейт улыбнулась, а воображение моментально предложило картину: давние подруги, собравшись у камина, слушают свою Джони Митчелл или Джоан Баэз. Она даже почти услышала подпевающие голоса: «Я жизнь увидела со всех сторон». Здорово. Гости были еще слишком далеко, чтобы рассмотреть лица, но силуэты не расплывались, а багаж, судя по горке чемоданов на тележке, включал в себя не только самое необходимое. Фейт нырнула в тень, за куст цветущей спиреи, и повернула к двери. Одна из женщин повысила голос, и ее слова, произнесенные четко и громко, прорезали воздух, как нож луковицу: «Но что мы здесь делаем?» Два часа спустя Фейт услышала голоса из гостиной. Брент вел вторую группу гостей к лестнице, начинавшейся от столовой. Лишь теперь она поняла, что ее он провел другим маршрутом, чтобы показать кухню. Она заметила тогда вторую лестницу, но не обратила внимания, где та начинается. Заканчивались обе на одной и той же площадке. Было начало седьмого. Фейт надеялась, что эта группа последняя — мысль о том, что лодочнику придется совершить еще одну поездку, вызвала тревогу за него. С другой стороны, ему, наверно, не привыкать — доставляют же сюда каким-то образом газеты. Если, конечно, их не сбрасывают с вертолета! Трое в первой группе, четверо во второй, хозяйка, Фейт и Брент — она загнула все пальцы. Как и сказал Оуэн, десять человек. Десять негритят. Она покачала головой, заменив старую считалку новой, ту, что так нравилась ее детям: «Десять обезьянок прыгнули на кровать…» Потом мама вызывает доктора, тот приводит всех в чувство, но… — «И никто уже не скачет по кровати!» Она улыбнулась, представив, как Эми и Бен повторяют последнюю строчку. Без четверти семь Фейт стояла посредине веранды. Погода, как по заказу, выдалась чудесная, и воздух как будто напитался ароматами лета. Ветер стих, и окружающий пейзаж обрел вдруг небывалую четкость. В ведерках со льдом, которые она отыскала в буфетной, охлаждались несколько бутылок шампанского — все разных лет, разного стиля. Еще была икра, тоже на льду, с большой перламутровой ложкой, тосты, лимон, сваренные вкрутую яйца и рубленый лук-шалот, копченые мидии и креветки и паштет, рыбный и многослойный овощной. В нескольких местах Фейт расставила разноцветные блюда с оливками и вазы с фруктами. На стеклянном столике, рядом с икрой, поместился поднос с овощами — выглядели они чудесно, но Фейт по собственному опыту знала, что большой популярностью они обычно не пользуются. В столовой, возле лестницы, висел медный гонг. Она ударит в него ровно в семь. Как человек внимательный к деталям, Бишоп наверняка позаботилась, чтобы каждый из гостей знал программу вечера, но хозяйка все еще отсутствовала, и Фейт решила созвать присутствующих к назначенному времени. Тем более, что они должно быть проголодались, проведя в пути целый день. Она уж точно. Фейт была не из тех кухарок, которые едят, пока готовят. Щепотку здесь, щепотку там для пробы — большего она себе не позволяла и теперь с нетерпением посматривала на «Дом Периньон» и высокие хрустальные бокалы. Оставалось надеяться, что дамы не заставят себя ждать и не пожелают сложных коктейлей. Разумеется, она смогла бы смешать все, что угодно, но шампанское само по себе напиток праздничный и идеальный для вечернего меню с такими великолепными закусками и десертами. Что они пили в шестидесятые? Фейт рассмеялась про себя — возможно, в шестидесятые «пелэмские сестрички», как они себя называли, не пили, а курили. Она ударила в гонг — звук получился приятный, достаточно протяжный, чтобы его услышали наверху, и одновременно не слишком громкий, чтобы показаться назойливым. Взгляд ее остановился на пропущенной ранее детали — выстроившихся на каминной полке стеклянных цилиндрах, в каждом из которых стояла одна-единственная гибридная роза. Одну Фейт узнала — «Мир». Неужели это все французские «Мейлланд»? Всего вазочек было десять. Десять роз. Дорожки на лестнице в столовую не было, и она быстро обернулась, услышав шаги. — Здравствуйте. Я — Фейт Фэйрчайлд. Буду готовить для вас на этой неделе. Женщина выглядела лет на сорок или около этого, но никак не на пятьдесят. Изящная, подтянутая, в простеньком, кораллового цвета, облегающем фигуру платье. В темных волосах ни намека на седину — благодаря то ли расположению фортуны, то ли стараниям визажиста. Выражение ее лица тоже осталось для Фейт загадкой, но радости от встречи с подругами она на нем определенно не заметила. Скорее, настороженность. Замерев на нижней ступеньке, женщина окинула гостиную растерянно-ищущим взглядом, словно никак не могла решить, стоит ли спускаться. И сделала последний шаг. — Я должно быть первая, — неуверенно пробормотала она и, будто лишь теперь заметив Фейт, добавила: — О, извините. Рэчел Гоулд. В записке сказано, что обед будет подан на веранде. Барбара Бишоп там? — Мисс Бишоп заканчивает работу и попросила меня до ее прихода позаботиться о гостях. Думаю, она скоро будет. Рэчел кивнула — как показалось, с облегчением. — Хорошо. Я бы хотела уточнить программу. Ее секретарь объяснял, но как-то не очень четко. Вы не знаете, другие музыканты уже приехали? На катере была массажистка; наверное, здесь есть спа. Насчет другой леди я не уверена. Она говорила что-то о финансах, и никакого инструмента я не заметила, но, может быть, его отправили заранее? Имен их я тоже не расслышала. — Музыканты? — повторила Фейт и вдруг поняла, кто перед ней — Рэчел Гоулд, знаменитая гитаристка. Том, поднявшийся от «Если бы у меня был молот» до Вилла-Лобос, был бы в восторге от такого знакомства. Она протянула руку. — Мы с мужем ваши большие поклонники. Для меня честь познакомиться с вами. Рэчел покраснела. — Спасибо. Если вы любите музыку, то эта неделя станет для вас настоящим праздником. Я и не знала, что мисс Бишоп тоже интересуется музыкой. Думала, здесь организуется что-то вроде маленького Тэнглвуда или Мальборо, что мы будем играть весь день в окружении этих великолепных декораций… Музыкальная группа. Должно быть, их собрала сюда общая любовь к музыке. — Насколько я знаю, в Пелэме прекрасное отделение музыки. Собраться вместе после стольких лет… Для вас это должно быть нечто особенное. Моя сестра тоже закончила Пелэм, только позже вас. — Пелэм? — Рэчел как будто собиралась добавить что-то еще, но ее внимание, как и Фейт, привлекла группа из четырех женщин, спускающихся молча по лестнице. Не такого вечера я ожидала, сказала себе Фейт, приветствуя гостей и отправляя их на веранду. К уже спустившимся почти сразу же присоединились еще двое. Семь, сосчитала Фейт. Все на месте, кроме хозяйки и, конечно, Брента. Впрочем, ему тут определенно делать было нечего. Зная, что в Новой Англии для ужина поздно никогда не бывает, она оставила для него кое-что на кухне. — Пожалуйста, прошу. — Фейт вытащила пробку из бутылки и разлила шампанское. — Мисс Бишоп скоро приедет, а пока я побуду на подхвате. — Общее беспокойство оказалось заразительным — прежде такими выражениями она не пользовалась и, говоря откровенно, даже не была уверена, что именно значит «быть на подхвате». — Меня зовут Фейт Фэйрчайлд. Я буду готовить для вас на этой неделе. — Переключившись в режим стюардессы, она едва не добавила: «Пристегните, пожалуйста, ремни. Нас немного потрясет». Высокая женщина в ярком платье от Лилли Пулитцер взяла бокал и тут же осушила его одним глотком. Фейт торопливо подлила. Незнакомка вышла на середину веранды и повернулась к остальным. — Ладно, давайте знакомиться. Я — Гвен, а ты… — она указала на хрупкую женщину с длинными, неряшливо собранными в тугой пучок волосами, выглядящую то ли уставшей, то ли больной, — ты — Крис Баркер, немного поседевшая, но в целом все та же. И ты, Люси, почти не изменилась, только стрижка короче. — Ты и сама, Гвен, какой была, такой осталась. Только что в блондинку перекрасилась, — отозвалась Люси, с ног до головы одетая в «Тэлботс». — Тебя, Рэчел, мы тоже знаем — по фотографиям в «Таймс». — Но здесь должны были быть музыканты. — Рэчел сняла бокал с подноса проходившей мимо Фейт — никто не двигался с места, и ей пришлось разносить шампанское. — Меня для этого и пригласили — чтобы играть. — А меня — провести семинар по финансовому менеджменту, — сказала Гвен. — Мисс Бишоп, кем бы она ни была, ловко все устроила. — В голосе ее, как заметила Фейт, за первое место боролись злость и восхищение. — Это нас всех касается, не так ли? — усмехнулась женщина, безнадежно проигрывавшая битву с годами. Ей бы не помешало сбросить фунтов двадцать и избавиться от давно вышедшей из моды прически в стиле Джейн Фонды. Проглотив две крохотные помидорки-«черри», она потянулась за булочкой с кунжутом. — Уверена, все узнали Мэгги… или тебя нужно называть мадам ректор? Твои фотографии в каждом ежегоднике. Кстати, прими мои поздравления. Я — Феб. Теперь Феб Джеймс. Живу в Нью-Джерси с обожаемым мужем, милыми шестнадцатилетними дочурками-близняшками, чудесным тринадцатилетним сынишкой и двумя прелестными ирландскими терьерами. — Интересно, подумала Фейт, сколько бокалов шампанского она уже выпила? Ирония была очевидна — Феб и не пыталась ее скрыть, — но к ней примешивалась горечь. — Я думала, что еду на читательскую конференцию, — неожиданно закончила она и села, почти шлепнулась в кресло. — И кто у нас еще остается? — спросила Гвен. — Я. Бобби Долан. Знаю, меня трудно узнать. После колледжа двинула прямиком в Калифорнию. Несколько лет любви, потом два неудачных замужества. Изучила массаж, скитаясь по побережью. В Эл-Эй обзавелась линзами, работой и прической. Клиенты не любят, когда ты выглядишь лучше, чем они, но им нравится, когда ты выглядишь хорошо. — Так какого черта мы все здесь делаем? Фейт узнала голос и вопрос, прозвучавший несколькими часами раньше, когда первая группа шла к дому от пристани. Гвен явно была дамой властной и решительной. Узнать бы ее фамилию. Семинар по финансовому менеджменту? Уж не Гвен ли Мэнсфилд, та самая, на которую молится ее сестра Хоуп? Мэнсфилд тоже закончила Пелэм — Хоуп не раз об этом говорила. И по возрасту подходит. Но зачем такой богатой женщине, как Гвен Мэнсфилд, соглашаться на какой-то семинар? Деньги ее заинтересовать не могли, сколько бы ни предложила Бишоп. Должно быть присутствие Мэнсфилд объясняется какой-то другой причиной. — Пожалуйста, — сказала Фейт, решив, что ей пора взять ситуацию под контроль. — Давайте немного подождем. Посмотрите, какой чудный закат. Обед будет подан в восемь в соседней комнате. Не сомневаюсь, что мисс Бишоп вернется к тому времени. Смелое заявление, подумала Фейт. Она не больше других понимала, что здесь происходит. — Мне сказали, что Бишоп собирается финансировать переустройство нашей библиотеки, — печально заметила Мэгги. — Не волнуйся, — заверила ее Гвен. — Ты свои деньги получишь. А не получишь, сможешь обратиться в суд. Не исключаю, что нам всем придется это сделать. — Хочешь сказать, что нам могут не заплатить? — обеспокоено спросила Бобби. — Вообще-то меня пригласили сюда поработать. Я массажистка и очень даже неплохая. — Я и не сомневаюсь, дорогуша, — откликнулась Гвен. — Начать можешь с меня. До утра мы отсюда не уедем, так что времени предостаточно. — Уедем? — растерянно повторила Крис. — Так быстро? — А что тебе сказали? — поинтересовалась Феб. — Попросили прочитать пару лекций для любителей-садоводов. — Ну конечно! — воскликнула Феб. — Я видела твою статью. И это ведь ты ведешь колонку в том журнале. Как это я сразу не сообразила. Мне и в голову не приходило, что Кристин Баркер и есть наша Крис. — Ты тоже садовничаешь? — обрадовалась Крис. — Только в чужих садах. То есть… В общем, я лишь читаю об этом. Моему мужу нравятся лужайки и живые изгороди, но только не цветы. Когда я предложила выращивать томаты в патио, он ответил, что пусть Джерси и называют Штатом садов, лично он не потерпит присутствия грузовика на своем заднем дворе.