Виктория запрокинула голову, словно кто-то придавил ее к спинке кресла. Рот ее едва шевелился, когда она заговорила, лицо почти застыло в гримасе неверия. – Вы шантажируете королеву… – И не одну, – добавил Макгрей, а потом процитировал меня: – Опорочена будет половина монархических династий Европы. От Габсбургов до Романовых… – Это государственная измена, – задыхаясь и заламывая руки, перебила его Виктория. Макгрей прищурился. – А точно ли это измена, если трон не принадлежит вам по праву? – Измена! – повторила она, набрала в грудь воздух и завопила пуще прежнего: – Измена! Измена! И смела со стола добрую половину бумаг, плеснув чернилами на алый полог шатра. – Скандал будет такой, что в сравнении с ним шумиха из-за Джона Брауна покажется прогулкой в Блуд-шире. Королева хватала ртом воздух, словно рыба. Я подошел к Макгрею и шепнул ему: – Уймись уже, ради всего святого! Я видел, что у него на языке вертится еще парочка едких ремарок и он не собирается сдерживаться, но шанса съязвить ему больше не представилось. В тот самый момент мы услышали далекий свист парового гудка. Звучал он совсем не так, как на судне, которое нас сюда привезло. Этот был ниже – однако показался мне знакомым. Снаружи кто-то бойко отдавал приказы, послышался лихорадочный топот. Солсбери отдернул портьеру с такой силой, что затрещали стежки. – Какого дьявола? – прикрикнул он на бледного стражника, который подбежал к шатру. – Корабль, сэр, – выдохнул тот. – Готовится к швартовке. Он показал на отмель и пирс. За ними над синими водами высилось темное судно. Палубу усеивали огни факелов. Они горели синим пламенем, словно вторя оттенкам сумерек. Я заморгал, не веря своим глазам. Я узнал длинную медную трубу и свежевыкрашенный в темно-зеленый корпус судна. – Корабль капитана Джонса, – пробормотал я, но никто не обратил на это внимания. По отмели взад и вперед носились люди, расчехляя оружие, а пароходик тем временем причаливал к узкому пирсу. – Приведите людей! – закричал Солсбери. – Пристрелите этих проклятых шлюх! Не позволяйте им… – Не сметь, вы, тупицы! – Голос Виктории перекрыл шум сутолоки, и все как один повернулись к ней – даже те, кто уже был на отмели. Глаза ее налились кровью, лицо походило на красный воздушный шар, что вот-вот лопнет. – Огни у них синие! Вы еще и ослепли, что ли? Синие! Они прибыли на переговоры! Я скривился – королева Британской империи слишком хорошо разбиралась в ведьмовских сигналах. – Помогите мне! – завопила она, с достойным жалости усилием отталкиваясь пухлыми руками от подлокотников. Она походила на несуразный куль черных тряпок, который дергался, ерзал и кряхтел. – Помогите мне, проклятое дурачье! К ней подбежал лакей с тростью эбенового дерева, а за ним – двое мальчишек и одна из служанок, которых мы видели ранее. Сообща они помогли Виктории подняться – ее собственная возня не принесла результата, – и когда она наконец высвободилась из кресла, вошел Мунши с утепленным плащом, который он накинул на королевские плечи. Виктория с великим трудом обошла стол. Встав, она оказалась ненамного выше – перья на ее головном уборе едва достигали груди Макгрея. Однако все мы склонились, когда она шла мимо нас, лорд Солсбери – ниже прочих. Королева заняла позицию в нескольких ярдах от шатра – она запыхалась, сделав не более дюжины шагов, – и, как и все мы, дожидалась, пока пришвартуется корабль. Сумерки быстро отступали перед натиском ночи, и в сгущающейся темноте мы различали лишь движение синих факелов. Они выстроились в ряд и медленно поплыли над пирсом. Небольшая группа людей с факелами осталась в конце пирса – возможно, чтобы успеть сбежать, если все пойдет наперекосяк? Я снова заморгал, ибо один из силуэтов в центре того скопления показался мне знакомым. Я узнал изящную фигуру с тонкой талией – то была Кэролайн, ее лицо хорошо освещали синие огни вокруг. Однако сама она факела не держала. В руках у нее трепыхалась сорока – затянутые в перчатки ладони были сомкнуты вокруг тельца крылатой вестницы. Остальные женщины шагали вперед с опаской – стражники королевы держали их на мушке. Я заметил, что у некоторых из них дрожали руки, у одного с кончика носа капал пот. Ведьмы, как обычно в плащах, с виду были безоружны – ни кинжалов, ни пузырьков с кислотой. Они были не настолько безрассудны, чтобы напасть на саму королеву, – по крайней мере, я на это надеялся. Не хотелось бы мне оказаться в сердце такого побоища. Словно прочитав мои мысли, Макгрей незаметно подшагнул ко мне, вероятно готовясь подхватить меня и умчаться прочь, если того потребуют обстоятельства. Наконец ведьмы подошли достаточно близко, чтобы мы смогли разглядеть их лица. Трех, что стояли впереди, я видел у костра в Йорке. Одной из них была миссис Лессок, державшая факел в поднятой руке. В середине, крепко сцепив руки в перчатках, с кислым лицом стояла Джейн Дубик. Я заметил, что старуха Белена отсутствовала – ее познания были слишком ценны, чтобы рисковать ими. Дубик подошла к краю камышового настила, и в этот момент, поблескивая в свете синего пламени факелов, с неба полетели снежинки. Едва ступив на циновку, молодая ведьма припала на одно колено, полы плаща разлетелись в стороны, и она низко склонила голову. Вид у Виктории, стоявшей меньше чем в ярде от нее, был довольный. Дубик явно была знакома с королевским протоколом, ибо хранила молчание, дожидаясь, когда к ней обратится монарх. – Встань, женщина, – приказала Виктория, но Дубик так и не встала, только подняла взгляд. – Ваше величество, – произнесла она. Значит, вот как это происходило на протяжении последних двух десятилетий, подумал я. Ведьмы прибывали с большого острова, встречались с королевой на этом уединенном побережье и проводили спиритические сеансы, скрываясь в шатре наподобие того, что стоял позади. Однако той ночью королева не отличалась доброжелательностью. – Все вы еретички, – бросила она, сморщившись от отвращения. – Понимаете? Вы – омерзительные создания, что таятся по углам, как паразиты. Дубик молчала. Но не сводила с королевы глаз. Виктория презрительно усмехнулась. – Насколько мне известно, эти мужчины сообщили вам, – она замолчала и обвела всех присутствующих взглядом, – сообщили вам местонахождение неких писем. Дубик кивнула: – Сообщили, ваше величество. Мы немедленно отправили за ними своего человека. – Она бросила на нас взгляд. – Попасть туда было несложно с учетом того, сколько людей привлекли для починки потолка библиотеки. – Она снова посмотрела на королеву и обнадеживающим тоном произнесла: – Теперь документы в надежном месте, ваше величество. Мы все смотрели на Викторию, дожидаясь ее реакции. Она прикрыла глаза, с облегчением вздохнула, и напряжение ушло из ее плеч. Но когда она снова открыла глаза, смотрели они еще суровее, чем прежде. – Верните бумаги. Немедленно. Дубик снова почтительно поклонилась: – Не вернем, ваше величество. Она даже не повысила тона, но именно ее спокойствие привлекло всеобщее внимание. Виктория пришла в полное замешательство. – Что вы только что сказали? – заикаясь, спросила она. Ветер взметнул ее меха и перья, и она напомнила мне ощетинившегося ежа. Дубик не изменила ни тона, ни выражения лица. Даже не моргнула. – Они в надежном месте, ваше величество. Там мы их и сохраним. И никому не вернем. – Не верне… – начала было Виктория, но снова задохнулась. Ее затрясло от беспримесной ярости, и Мунши был вынужден поддержать ее. Грудь Виктории вздулась, когда та набрала в нее воздух, и возглас ее прозвучал как оружейный выстрел: – Вы вернете их мне! И не смейте возражать! Неужто вы не видите, что окружены моими людьми? С этими словами она дернула тростью, подавая сигнал своим стражам. Шеф низко, зловеще усмехнулся и поднял револьвер, будто в подтверждение слов королевы. – Ни в чьих руках они не будут в большей безопасности, чем в наших, – настаивала Дубик, сохраняя все то же поразительное спокойствие. – Видите ту сороку, ваше величество? Она показала на пирс, где стояла Кэролайн. Та по-прежнему крепко держала птицу, хотя на лице ее был написан ужас. Рядом с ней стояли две ведьмы с большими кинжалами наголо – в стальных лезвиях отражался синий огонь факелов. Их острия чуть касались оперения на груди птицы. – Мы должны послать эту птицу нашей старейшине, – сказала Дубик. – Увидев ее, она поймет, что мы живы. Что она может доверять вам. – Доверять мне? – взвизгнула Виктория. – Именно. Если наша старейшина не получит птицу, она обнародует все те письма и документы. Виктория, задыхаясь, плавно выскользнула из рук Мунши. Лакей бросился к ней со стулом и едва успел подставить его под королевские ягодицы. – И это не только письмо от покойного герцога Кентского, – невозмутимо продолжала Дубик. – У нас также есть портреты, журналы посещений, дневник сэра Августа, показания волынщиков, собиравших сведения в королевских дворцах, – и их имена полностью совпадут с теми, которые ваше величество упоминает в собственных мемуарах.