Казалось, что звук этот исходит из самих стен, и когда я понял это, сердце у меня заколотилось как бешеное. – Они что, по чертовым трубам ползут? – пробормотал Макгрей. – Я… я не понимаю, как это возможно, – сказал я. – Им пришлось бы взбираться по идущему вверх трубопроводу, а он… – Я найду эту проклятую книгу, – перебил меня Макгрей и бросил взгляд на мое запястье. – Ты иди за выходом присмотри. Он зашагал в другой конец зала, подсвечивая по пути карточки с шифрами. Я пошел в обратную сторону и встал под аркой, ведущей в крыло. Света из окон, походивших на церковные, и от моей свечи вполне хватало для сносного обзора лестницы. В полу чернели желоба, по которым проходили трубы отопления. Я не сводил с них глаз, чувствуя, как револьвер оттягивает мне нагрудный карман – впрочем, толку от него было бы немного, покуда единственная моя годная рука держит тоненькую свечку. Я попытался достать оружие, не выронив при этом свечу. Когда мне это почти удалось, дважды звякнул металл – сначала раз, потом другой. Первый донесся из-под пола, где пролегали трубы. Второй, к моему изумлению, раздался с той стороны, куда ушел Макгрей. – Ох, дерьмо! – воскликнул он. Я вперил взгляд в темноту, но увидел лишь контуры стеллажей, на которые падал свет его свечи. – Что такое? – спросил я и оглянулся на решетку над желобом. – Она прикована! – Чего? – Эта сраная книга прикована! Меня бросило в холодный пот. Оставлять свою позицию я не хотел, опасаясь, что кто-то может пробраться сюда по лестнице или из-под пола, но тут громкий лязг цепи в том конце, где был Макгрей, стал просто оглушительным. Я выругался и помчался к нему. Он уже успел достать книгу с полки – толстый древний фолиант лежал на читательском столе. Я увидел красный кожаный переплет, благодаря которому книга получила название, и крепкую черную цепь, каковую Макгрей пытался содрать с книги. – О да, – прошептал я. – Я совсем об этом забыл. Это защита от кражи. Девятипалый ощерился и почти сорвался на визг: – Ох, правда? Какой уголок твоего сраного оксфордского умишки считает, что я этого все еще не понял? Он накрыл лицо ладонями и осел на ближайший стул, со скрежетом выдвинув его из-за стола. Когда этот звук стих, установилась абсолютная тишина – в обоих концах зала. Я изо всех сил напрягал слух, упершись взглядом в арочный проход. Никого. Пока что. Я нагнулся осмотреть книгу. В заднюю часть переплета был продет толстый железный карабин – он соединял книгу с цепью. К другому концу цепи было приделано громоздкое железное кольцо – сквозь него шел железный стержень, тянувшийся вдоль всего стеллажа. Я провел пальцем по холодному металлу – к нему были прикованы все книги на полке, а сам стержень крепился к шкафу четырьмя тяжелыми амбарными замками. Я фыркнул: – Нам следовало бы отомкнуть все четыре замка, открепить стержень от шкафа, спустить с него все ненужные цепи – а потом вернуть все на место. Я посмотрел на Макгрея – он поглядывал в сторону лестницы, тоже опасаясь, что кто-то вот-вот за нами явится. – Как думаешь, стоит попробовать проползти по тому желобу обратно и притащить сюда кусачки? Я сглотнул. – Вернуться к тому люку? Сильно сомневаюсь. Мы понятия не имеем, кто – или что успело там затаиться. Застрять в желобе и наткнуться там на ведьму, вооруженную склянкой с кислотой, – так себе идея. Почти готовый поддаться панике, Макгрей нервно потер лицо, но вдруг задумчиво прищурился. – У библиотекаря должны быть ключи от этой штуки, – сказал он. Я усмехнулся: – Верно, но я сомневаюсь, что он оставляет их здесь на ночь. – Давай все равно посмотрим. Сходи поищи на столе у старого хрыча. – Голос его прозвучал непривычно высоко. – Пока ты там копаешься, я попробую тут как-нибудь выкрутиться. Я был уверен, что ничего не найду, но все-таки зашагал обратно в Отдел искусств. Воздух там, казалось, остыл и даже загустел. Я шел к столу, вглядываясь в темноту и старательно прислушиваясь. На столе обнаружилась оловянная карандашница, куда я и воткнул свечу, отодвинув подальше от нее легковоспламеняющийся журнал учета выданных книг, а затем принялся открывать ящики стола. В каждом было отверстие для ключа, но большинство из них были не заперты – и понятно почему: внутри валялся лишь всякий мусор – погнутые перья, пустые чернильницы, квитанции десятилетней давности… Я даже укололся о ржавые иглы из дешевого набора для штопки. Два верхних ящика стола оказались заперты. У меня забрезжила надежда. – Макгрей, – шепотом позвал я, – сможешь взломать маленький замок? Тишина. – Макгрей? – Я окликнул его чуть громче. Схватив свечу, я посветил в ту сторону коридора, но не увидел ни его, ни отблеска его свечи. Следующие несколько секунд тянулись немыслимо долго. Я нерешительно шагнул вперед – и вдруг раздался глухой удар, а затем, кажется, опрокинулся стул. Я в тот же миг схватил импровизированный подсвечник и бросился к Макгрею, роняя капли расплавленного воска прямо на пол. Я посветил на стол и сначала увидел Макгрееву свечу – от затушенного фитиля все еще поднимался дымок, – а затем опрокинутый стул. Перед ним стоял сам Макгрей, а в руках у него был красный кожаный прямоугольник. Я задохнулся. – Да что же ты на… Я лишился дара речи. Макгрей просто выдрал всю книгу из переплета, и стопка желтоватых листов пергамента теперь лежала на читательском столе, как обнаженный труп, а нити торчали из нее, словно обрывки сухожилий. Он посмотрел на меня виноватым взглядом маленького сорванца, который только что съел целый яблочный пирог. – Я решил уберечь тебя от зрелища изуверств. Макгрей выхватил у меня свечу и, пока я, разинув рот, смотрел на это непотребство, успел сходить к столу библиотекаря и принести поддельную книгу, которую выдали нам ведьмы. Он поставил карандашницу со свечой на читательский стол и принялся выдирать из обложки и эту книгу. – Так даже лучше будет, – заявил он, не прекращая свою разрушительную деятельность. – Вложим страницы этой в старый переплет. Чванливые оксфордские говнюки еще нескоро заметят, что… – Да как ты мог так поступить? Эта книга – реликвия! Она была предметом старины еще в те дни, когда Генрих VIII возлег со своей первой потаскухой! – Либо книга, либо наши жизни, – отрезал он. – Все сразу не спасти. Он раскрыл старый переплет – цепь все еще была на своем месте – и вставил в него подложные страницы. Размеры сошлись идеально. – Надо их как-то скрепить, – сказал он. – Серьезно? – воскликнул я, но Девятипалый даже не заметил сарказма. – Ага. Гуммиарабиком, иголкой с ниткой – чем угодно. Я сделал глубокий вдох, пытаясь убедить себя, что пути назад уже нет. – В столе библиотекаря есть швейный набор, – сообщил я. – В нижнем левом ящике. На сей раз он все-таки зажег свою свечу, а мне оставил мою. – Хорошо. Прикинь пока, как шить одной рукой. – Этим будешь заниматься ты, – огрызнулся я, но его уже рядом не было. Я неловко поднял старинный переплет, который оказался куда тяжелее, чем я ожидал. Я принялся рассматривать место, где передняя обложка соединялась с корешком. Толстую дубовую дощечку прикрывала кожа – теперь с оборванным краем. Древесина лет пятьсот не видела солнечного света – до той роковой ночи, когда пустоголовый шотландец проник в… Что-то отразило свет. Нечто почти белое в сравнении с темной древесиной и кожей. Между ними был всунут лист бумаги. Я поднес свечу поближе и присмотрелся к разодранному шву. Этим стежкам, пусть и не новым с виду, явно было меньше пятисот лет. Я приподнял обложку, оттянув дощечку от кожи, как раскрыл бы конверт. Не чувствуя боли в сломанной руке, я вытащил оттуда несколько аккуратно сложенных листов хлопковой бумаги. Прежде чем развернуть их, прежде чем сосредоточить внимание на чернильных письменах, я подумал о Кэролайн Ардгласс. Я вспомнил, как бедняжка призналась йоркской шайке, что вынула из старой немецкой книги миниатюру с мальчиком, спрятанную под обложкой. Похоже, древние книги были у ведьм излюбленным тайником. Макгрей уже возвращался – моток ниток в его руке выглядел до нелепого крошечным. – Так, ладненько, я в жизни и носка не заштопал, но посмотрим, что тут… А это еще что, черт подери, такое? – Думаю… это и есть причина, по которой Белене понадобилась эта книга, – сказал я и поднял бумаги. На вид они были довольно старыми, но все же не до такой степени, как книга, в которой они были спрятаны. Макгрей отложил моток, пододвинул стул и потянулся к бумагам. – Р-руки! – рявкнул я. – Видел я, на что они способны. С величайшей осторожностью я разгладил листы на столе, и мы склонились над ними. Первая страница была заполнена аккуратным, мелким почерком – затейливыми, выведенными на старомодный манер буквами. Ничто, абсолютно ничто не могло подготовить меня к тому, что мне предстояло прочесть. Лондон, 9 июля, 1818