– Нам грозит опасность, – брякнул я, так и не подобрав слов получше. – Мне и вашему брату. Есть люди, которые хотят нашей… – Я с шумом втянул воздух. Внезапно на меня обрушилась вся тяжесть ситуации. Сама королева и ее самый высокопоставленный чиновник – оба не жалели ни сил, ни денег для одной лишь… Я задрожал. – Есть люди, которые хотят нашей смерти. Фиалка тоже натужно вздохнула, и в этот момент шелест раковины стал громче, словно комната эта находилась на краю бескрайней бездны. – Ужасно несправедливо, что я обращаюсь к вам, – сказал я. – Ужасно несправедливо, что я прошу вас, а не кого угодно еще, снова пережить все это… Она выдохнула – как будто зашелестела еще одна морская раковина. – Это ведьмы, – продолжал я. – Вернее… шайка расчетливых гадюк, что зовут себя ведьмами. Нам нужно их найти. Фиалка сделала долгий вдох и перевела взгляд выше, на горизонт. – Лорд Джоэл ведь общался с вами, правда? До того, как сбежал. Она задышала чаще. – Вы помните его, – сказал я, не сумев скрыть восторга в голосе. – Я знаю, что он был вашим соседом в Эдинбургской лечебнице. Мне говорили, что он читал вам. Дыхание ее снова участилось. Я понимал, что слишком тороплю события, но остановиться уже не мог. – Он назвал вам имя верховной ведьмы. Маргариты. – Я натянуто улыбнулся. – Вы написали его в моей записной книжке! Помните? Она все еще у меня. Она отвела взгляд, но тот не был отсутствующим. Это был быстрый и выверенный жест. – Он рассказывал вам что-нибудь еще? Где могут скрываться ведьмы? Где… И тут она ожила. Она вцепилась в край столика, вонзив ногти в полированную древесину, – я испугался. До чего безрассуден я был. Знал ведь, что нужно остановиться. По глазам ее я видел, что она вне себя. Видел, как часто вздымается ее грудь. И все равно не умолк. – Стало быть, лорд Джоэл и вправду что-то рассказал вам! Он сказал, куда направится после того, как убьет верховных ведьм? Сказал, куда они могут сбежать после того, как он… Закончить я не успел. Фиалка набрала воздух и исторгла из глубины своего существа самый пронзительный, самый безумный вопль, какой мне доводилось слышать в жизни. Кажется, задрожали даже стекла в оконной раме. Кто-то забарабанил в дверь, я услышал голоса Клоустона и Дженнингс. Я быстрым шагом пересек комнату. – Прекратите! – прошипел я в щелку двери. – У нас все нормально! В этот момент вопль Фиалки затих. Я обернулся, и от зрелища, увиденного мною, по спине побежали мурашки. Она сползла на ковер, к корзинке с рукоделием, и, копаясь в ней, рычала как дикая кошка. Я шагнул к ней. – Мисс Макгрей… Она выгнула спину, в руке ее сверкнули ножницы. Она тяжело дышала, каждый вздох сопровождался жутким гортанным свистом, и темные глаза ее горели огнем. Я ахнул и, забыв о своем переломе, поднял руки, отчего боль пронзила одну из них до самого плеча. – Мисс… мисс Макгрей, прошу вас, положите это. От моих слов она только сильнее разъярилась. Сиплое дыхание превратилось в возбужденные хрипы, и она поползла в сторону кровати, в очередной раз напомнив мне дикую кошку. Я попытался подступить к ней, но она вскинула ножницы, словно кинжал. Перед глазами у меня сразу возник уродливый обрубок на руке Макгрея – на том месте, где прежде был безымянный палец. Медленно, подобно вьющейся змее, Фиалка заползла на кровать, не сводя с меня немигающих глаз, которые, как и острые ножницы, были нацелены точно мне в грудь. Она съежилась, закрылась от меня, однако расположилась так, чтобы краем глаза все же наблюдать за мною. Она задышала чаще и громче и медленно поднесла к себе ножницы. Рука Фиалки тряслась так, будто ее лихорадило. Мне захотелось отбежать к двери и отпереть ее, но я боялся спустить с девушки глаза. – Мисс Макгрей… – прошептал я, с опаской двинувшись в ее сторону, – умоляю вас… Увидев, что я сошел с места, она ткнула ножницами в воздух, и мне пришлось сделать шаг назад. – Мисс Макгрей, пожалуйста… Она все целилась в меня, свет дрожал в ее ошалелых, набухших от слез глазах. И тут она задвигалась так быстро, что конечности ее, казалось, превратились в размытое пятно. Она повернулась ко мне спиной – ножницы пропали у меня из виду – и принялась резко дергать руками. Она что, втыкала их себе в ноги? Я бросился к ней. – Прекратите! – взвыл я, и она обернулась – бесформенный комок белой материи. Я мельком заметил ее бледные ноги, которыми она с неожиданной точностью пнула меня прямо в место перелома. Я заорал – боль оказалась настолько ошеломительной, что я опрокинулся назад. Клоустон и Дженнинг, отчаянно вопя, замолотили в дверь. Я скрючился, лежа на полу, сжимая сломанную руку, в ушах у меня стояло щелканье ножниц – частое, отрывистое, тошнотворное. Задыхаясь, я пополз вперед. Я слышал звериное рычание Фиалки, крики и возню за дверью, ужасающий звук лезвий, щелкавших с бешеной скоростью. Разум мой заполнили мрачные картины, и я уже схватился за край лоскутного одеяла на кровати… В этот миг дверь с грохотом распахнулась, щеколда с петлями взлетела в воздух. В комнату ворвался Девятипалый и, преодолев расстояние до кровати за два шага, оттолкнул меня в сторону. Я снова упал на спину, а комната заполнилась людьми. То были сестра Дженнингс, Клоустон, санитар и еще одна медсестра. Кэролайн тоже была здесь, смертельно бледная, она стояла, зажав рот ладонью. Она подошла ко мне, опустилась рядом и помогла мне сесть, но все это время не сводила исполненных ужаса глаз с кровати. Я тоже посмотрел туда, но широкая спина Макгрея загораживала мне обзор. Я лишь видел, что он заключил сестру в крепкие объятия. Ее темные локоны каскадом ниспадали с его плеча. – Зачем ты это сделала? – всхлипывая и дрожа, причитал он. Подойти к ним отважилась только сестра Дженнингс, ибо даже доктор Клоустон, похоже, был поражен до глубины души. – Мисс цела, – сказала она, успокаивающе погладив Макгрея по плечу. Голос ее прозвучал неожиданно тепло. – Она просто платье свое разрезала. Поглядите. Клоустон и Кэролайн метнулись к ним, и оба с облегчением выдохнули. Я тоже. – Зачем ты это сделала, глупышка? – снова застонал Макгрей, раскачиваясь взад и вперед. В этот момент он тоже производил впечатление душевно нездорового человека. Кэролайн, немного отдышавшись, тоже коснулась его плеча. – Ей нужно переодеться, – шепнула она. – Пойдемте, пусть миссис Дженнингс ей поможет. Макгрей всхлипнул еще пару раз и еще крепче стиснул Фиалку в объятиях, но отпустил ее гораздо быстрее, чем я ожидал. Миссис Дженнингс и медсестра принялись хлопотать вокруг Фиалки, которая снова впала в привычное состояние. Руки и ноги ее безвольно повисли, и, когда женщины повели ее за ширму, ножницы соскользнули на пол, а вместе с ними и кусочек ткани. Все еще сидевший на кровати Девятипалый накрыл глаза рукой и согнулся с совершенно несчастным видом, будто кто-то только что водрузил ему на плечи невообразимую тяжесть. Я был рад, что Кэролайн здесь, ибо ее ладонь на его плече, похоже, была единственным, что не давало ему окончательно расклеиться. Служило ли ее присутствие для него утешением, или он просто стыдился проявлять при ней свои чувства, я понять не мог. Довольно долго мы хранили тишину – никто из нас не знал, что теперь делать. Я ждал, что кто-нибудь накинется на меня с обвинениями в случившемся. К счастью, этого не произошло. За окном сплошной массой плыли облака, пока сквозь них внезапно не просочился лучик солнечного света. В его сиянии вспыхнули два предмета: кусок материи и ножницы, лежавшие на полу. Клоустон подскочил и поднял обрывок ткани. – Миссис Дженнингс любит приходить сюда и рукодельничать здесь рядом с Эми, – объяснил он с заметно пристыженным видом. – Здесь светлее всего и… ну, девушке полезно находиться в чьей-то компании. – Нельзя оставлять здесь такие вещи, – вырвалось у меня. – Тот факт, что прежде мисс Макгрей их не брала, вовсе не означает, что… И тут я умолк – кое-что на полу привлекло мое внимание. – Я так и передам ей, – сказал Клоустон. – Я убежден, что она не будет… кхм… Инспектор, что вы делаете? Присев на корточки, я разглядывал лоскуты белой ткани, валявшиеся на ковре. Длинный обрывок юбки Фиалки и совсем маленький кусочек ткани – размером чуть больше шиллинга. – Что это? – спросила Кэролайн, а Макгрей отнял руку от лица. Я поднес этот кусочек ткани к свету, чтобы лучше его рассмотреть. Это было нечто круглое, с пятью неровными лепестками. Примитивной формы, разлохматившийся на углах, этот лоскуток все же выглядел как то, что вырезали с явным умыслом. Кэролайн нахмурилась. – Это что… лист клевера? Макгрей встал и подошел поближе, глаза его все еще были красными. Он посмотрел на кусочек ткани, лежавший у меня в ладони, и сглотнул.