Йорлан, искренне удивляясь, пожал плечами и, развернувшись на пятке, двинулся в сторону монастыря. Человечек с ухом в руке хотел последовать за ним, но часовые, охранявшие вход в монастырский двор, преградили ему путь. Мы со Считалой кинулись догонять алхимика. – Что там с этим ухом? – спросил интендант. – Ты действительно хочешь знать? – ехидно ответил Йорлан. – Ну, рассказывай. Зачем ты заставил его ходить с ухом в руке? – Если честно… – он замешкался, – …я не помню. Я недоуменно покачал головой, а Считала расхохотался, после чего мы все вместе двинулись в сторону монастыря, к главной часовне, где должно было состояться собрание офицерского корпуса Седьмого полка. С самого утра среди бойцов нарастало нервное напряжение, мы то и дело слышали тревожный шепот, когда пересекали двор. По полку прошел слух, что собрание связано с решением Толстого Альфа наконец резко отреагировать на рост мятежных настроений в городе. «А какая еще причина, – говорили все вокруг вполголоса, – могла заставить нашего командира, полковника Герарда Сожене, покинуть свой кабинет на вершине южной башни?» В последние недели мы почти не видели полковника, а во всех повседневных рутинных вопросах, связанных с управлением подразделением, его заменяла Ника. Сам же Герард покидал башню только ради визита в штаб графа де Верде в Цитадели. Однако для нас это было не самое лучшее время, и полк очень нуждался в своем легендарном командире, чей вид всегда воодушевлял и ободрял. Застой и вечное напряжение в Д’уирсэтхе явно шли Герарду не на пользу. Этот потухший, оторванный от бойцов человек теперь мало напоминал прежнего полковника, полного неутомимой, яростной энергии, который не так давно въехал в город во главе колонны гордо маршировавшего войска. Поэтому он все больше становился похожим на Нику, которая, когда хотела, умела управлять жесткой рукой, но у нее просто не было на это времени, так как почти все уходило на обширную разведывательную сеть и охоту на бунтовщиков. Поэтому дисциплина в полку становилась все более рыхлой. – Я бы отдал месячное жалованье, лишь бы принять участие в этом совещании, – сказал Зеленый, который прицепился к нам, когда мы проходили через двор. – Люди преувеличивают, конечно, не будет никаких сенсаций, – бросил я ему быстро, потому что на лице Считалы уже читалось, как он высчитывает жалованье сержанта. – Дело не в совещании. Я просто… я никогда не видел полковника. – Как это возможно? – Ведь ты служишь с нами уже более двух лет. – Конечно, я видел его издалека, во время тренировок и маршей или когда он выходил с охраной на какое-нибудь штабное собрание в Цитадели. Но я никогда не встречался с ним лично, лицом к лицу. Я присоединился к полку, вдохновленный историями о его легендарных подвигах, которые ходили по всему Королевству. Будучи студентом в Ворейне, постоянно слышал или читал о блефе при Алленберге, о захвате порта Наксиос и переходе через горы Баргаэль. Но сейчас, попав в Седьмой полк, я не чувствую, что стал к полковнику ближе, чем в те времена, когда сидел в университетской библиотеке Ворейна. – Блеф при Алленберге? – удивился Считала. – В первый раз слышу. – Последний год манийской кампании, – напомнил я. – Во время великой засухи, когда вся наша конница была на грани голодной смерти. Неудивительно, что ты не помнишь. Ты был тогда в нескольких десятках километров от полка, опустошал с отрядами фуражиров деревни и отбирал последние крохи у отчаявшихся крестьян. – Тогда всё сходится, – кивнул он. – Так что же, собственно, произошло под Алленбергом? – Полковник подошел к городу с небольшим, всего в несколько сотен человек, отрядом изможденных и голодных солдат, – тут же подхватил Зеленый. – У них не было ни осадного снаряжения, ни даже провианта, чтобы продержаться дольше нескольких дней. Между тем у Алленберга были мощные укрепления, за которыми скрывался трехтысячный гарнизон. – Защитники сожгли все земли вокруг города, – добавил я. – У нас не было шансов захватить крепость, и если бы мы отошли от стен, нам пришлось бы пройти много дней, чтобы добраться до земель, способных нас прокормить. А силы и запасы были уже на исходе. Многие уже не стояли на ногах, и все мы были мертвенно бледны и измождены. Походили на армию призраков. – История гласит, что Герард выбрал нескольких относительно неплохо выглядевших солдат, посадил их на коней, специально прикрытых длинными чепраками, чтобы не было видно торчащих ребер, и, подъехав к городским воротам, потребовал сдачи Алленберга. – Мы подошли к городу посреди ночи, поэтому защитники не могли видеть со стен, насколько велика на самом деле наша армия. Мы должны были действовать быстро, чтобы заставить их сдаться до рассвета. Герард приказал развести костры, их было гораздо больше, чем людей, чтобы ввести гарнизон в заблуждение. – Кажется, когда Герард вел переговоры с начальником гарнизона, он сказал, что вы привезли с собой огромные запасы провианта, которые вам отдали предатели из соседнего Ваальбурга, его правитель имел давние претензии к Алленбергу. В доказательство полковник достал большую буханку хлеба, откусил кусок и тут же с отвращением швырнул в кусты, заявив, что любит только полбяной хлеб, а интендант по ошибке упаковал ему какую-то «кукурузную гадость». Я рассмеялся: – Не знаю, правда ли это. Но анекдот разошелся по нашему лагерю уже к моменту возвращения Герарда с переговоров. И слух этот был таким убедительным, что голодный Винон покинул свой пост, хотел найти хлеб в кустарнике под стенами. Но к тому времени это уже не имело значения, гарнизон открыл перед нами ворота. – Что меня всегда удивляло, – пробормотал Зеленый, – так это почему в тот момент, когда вы вошли в город, а защитники поняли, насколько мал ваш отряд, они не накинулись на вас? Они бы с вами справились при таком численном превосходстве. – Но тогда им пришлось бы признать, что мы напугали их до чертиков. Им оставалось только согласиться с тем, что они повели себя глупо и трусливо. Уничтожение нашего скромного отряда не смыло бы с них позора. Поэтому они продолжали маскарад, притворяясь перед нами и самими собой, будто с честью сдались более сильному противнику. Еще долго после этого бойцы гарнизона клялись, что капитулировали перед многотысячной армией. Мы погрузились в молчание. – Вот почему я должен встретиться с Герардом лицом к лицу, – неожиданно воскликнул Зеленый. – Я бросил все, чтобы сражаться за командира, который взял Алленберг, не обнажив меча. Я должен убедиться, что это один и тот же человек. Мы обменялись со Считалой скептическими взглядами. – Всё из-за этой дерьмовой страны, – заявил наконец интендант. – Отвратительной погоды, вечной влаги, грязи и маразма, парящего в воздухе. Он лишает всех нас энергии. Я кивнул. Йорлан был непривычно молчалив. Мы втроем пришли на совещание последними, когда все остальные уже были на месте. Скамьи часовни были расставлены полукругом, а во главе сидели Герард и Ника. Кроме них присутствовали все командиры рот, два врача полка в звании лейтенанта и Считала вместе с Йорланом, которые формально также принадлежали к офицерскому составу. – Ну, наконец-то, дождались, – рявкнул на нас Герард, пока мы торопливо занимали свои места. – Уважаемое собрание найдет для меня сегодня немного времени? Догадавшись, что вопрос риторический, никто не отозвался. Полковник, худощавый брюнет с тонкими задиристыми усиками и отвратительным шрамом на лице, оглядел зал. – Если вы думаете, что я созвал совещание, потому что у меня для вас новости из Цитадели, то поздравляю вас – вы угадали, – разорвал наступившую тишину его голос. – Граф де Верде сообщил мне сегодня, что в город прибывает Первый некромант. Собравшиеся в часовне удивленно заворчали и подняли брови вверх. – Ну вот, я уже думала, что больше испортить свой образ в глазах местного населения невозможно. И вот эрейцы вытаскивают своего заклинателя трупов, – насмешливо вставила Ника. – Это настоящий подарок небес для пропаганды бунтовщиков. – И как только Толстый Альф на это согласился? – спросил М’Донго, поручик роты Д. – А ему-то что соглашаться? – фыркнул Вэй Лей из роты А. – Если бы кто-то в столице считался с Толстым Альфом, то он бы сейчас торчал при королевском дворе, а не гнил с нами в этой дыре. – Граф де Верде, – сказал Герард, акцентируя это имя, – полностью одобряет приезд Первого некроманта и считает его неотъемлемой частью своей новой стратегии. По часовне вновь пробежал ропот. Полковник продолжал, не обращая внимания на нашу реакцию: – По мнению графа, настало время изменить наш подход к проблеме Каэлларха. После последних событий де Верде решил, что прежняя политика, когда пряник преобладал над кнутом, совершенно неэффективна. Провинция получила свой пряник в виде мягкой оккупации и перспектив получить в будущем ограниченную автономию. Однако местные жители не проявили никакой благодарности и продолжают всячески усложнять нам жизнь. Приказы из Цитадели ясны: пришло время кнута. – Значит, мы резко переходим от обещанного самоуправления к живым трупам, патрулирующим улицы? – спросила Ника. – Именно так, – в голосе Герарда прозвучала предостерегающая нотка. Его прерывали слишком часто. – Закручиваем гайки. Де Верде не любит полумеры, поэтому отныне в городе будет царить террор. Когда Первый некромант прибудет сюда, будет установлен запрет покидать дома после наступления темноты, а трупы выйдут на улицы. Городская стража будет разоружена и ликвидирована, а ее офицеры призваны в эрейскую армию и отправлены в части на другом конце Королевства. Гражданского губернатора отзовут в столицу, и вся власть отныне будет сосредоточена в Цитадели у де Верде как военного диктатора провинции и королевского наместника с абсолютной властью над местными землями. Дуранская ересь официально запрещена, бороться с ней будут огнем и мечом. Также будет введен запрет на использование каэллархского наречия в общественных местах, и единственным разрешенным языком станет эрейский. Название «Д’уирсэтх» выйдет из употребления, и город переименуют в Новый Эребург. Наступила тишина. Никто больше не роптал и не двигал бровями. Мы все думали о последствиях новой политики. Никто из нас не чувствовал никакой привязанности к местному диалекту или названию города, но мы знали, что местное население отнесется к этому совершенно иначе. Такие радикальные изменения не могут не вызвать определенного сопротивления. Очевидно, мы собирались тушить огонь, поливая его маслом. – Мы, конечно, ожидаем сопротивления со стороны местного населения и усиления гражданского недовольства. – Герард, как всегда, читал наши мысли. – Это просчитанный риск. Де Верде намерен сломить дух сопротивления в провинции. Если для этого ему придется сначала подавить всеобщее восстание, то он так и поступит. И когда граф покончит с ним, этот город уже никогда не будет прежним. * * * В последующие несколько дней можно было явственно уловить напряжение, нависшее над городом. Конечно, подробности предстоящих перемен оставались известны только избранным офицерам оккупационных войск, скрывавшимся за стенами Цитадели и монастыря на Речной. Однако никакие камни не могли воспрепятствовать слухам. Вскоре молва о прибытии Первого некроманта, разоружении Городской стражи и наступающем терроре начала ходить по городу. Однако она не вызвала никакой реакции, так как одновременно появились десятки других, абсолютно вымышленных, но вполне правдоподобных сплетен. И, как это часто бывает, реальность утонула в море бредней. Все в Д’уирсэтхе догадывались, что приближается нечто страшное, но противоречивых слухов, домыслов и гипотез было так много, что никто ничего не знал наверняка. Однажды утром, в один из этих дней напряженного ожидания, я шел с Гиеной и Паршой по Общинной улице, когда к нам подошла седая морщинистая женщина. Мы были в отличном настроении, потому что за день до этого я решил наконец преодолеть свою скупость и на деньги, полученные от Господина Рука Помощи, устроил для нас троих совершенно невероятную ночь в «Платиновой постели», самом дорогом борделе города. Поэтому вместо того чтобы прогнать старуху, я решил поделиться своим счастьем и дать ей милостыню. Однако едва я потянулся к кошельку, она вернула меня на землю. – Сегодня утром отделение твоего банка можно найти на Широкой улице, – сообщила она и ушла, не оглядываясь. Отлично, куда же без секретов и заговорщицких уловок Господина Рука Помощи. Меня немного смущала эта невероятная таинственность, но я все равно отправился на Широкую улицу, велев Гиене и Парше следовать за мной на расстоянии двадцати шагов. Я не знал, кого искать, но догадывался, что там найдут именно меня, а не наоборот. Так и произошло. Я едва успел сделать несколько шагов, как заметил фигуру, поравнявшуюся со мной и идущую рядом. Одного взгляда мне хватило, чтобы узнать того самого человека, которого я видел раньше в подсобке магазина Ля Вайя. Он по-прежнему был одет как обычный клерк, но все в его движениях и поведении указывало на то, что он в жизни мало времени проводил за письменным столом. – Ты уже, наверное, знаешь, что скоро в город прибудет некто особенный, – сказал он без предисловий, не глядя на меня. – Господин Рука Помощи не желал бы, чтобы ты преподнес нам какой-нибудь сюрприз. Ты будешь наблюдать за ним и защищать от всех опасностей. Если только этой опасностью не окажемся мы. – А как я должен… – Ты будешь руководить его охраной. Уже предприняты соответствующие шаги, чтобы обеспечить тебе эту должность. Он ускорил шаг и растворился в тени. Некоторое время я тупо шел вперед, пытаясь переварить новости. Видимо, я только что стал начальником личной охраны Первого некроманта. * * * Гул голосов и стук копыт, доносившийся снаружи, дал нам понять, что наши гости наконец прибыли на место. Мы со Считалой вышли из заброшенного полуразвалившегося сарая, куда переместили разграбленный текстиль, принадлежавший семье ван Доррен. Развалюха находилась в десятке километров от Д’уирсэтха, в малолюдной местности, и выглядела так, словно в любой момент могла рухнуть. Иными словами, идеально подходила для наших целей. Когда мы вышли на улицу, вокруг уже было полно людей, повозок и лошадей. Кроме десяти моих бойцов, расположившихся в стратегически важных точках для охраны, я заметил еще десяток вооруженных всадников в ливреях семьи ван Доррен. Около двух десятков пустых, готовых к погрузке повозок, запряженных тягловыми лошадьми, расположились полукругом перед сараем, а стоявшие рядом грузчики неуверенно оглядывались, ожидая приказов. Двое всадников подъехали к нам и спрыгнули с коней. Я увидел перед собой Вээн ван Доррен в мужском, безукоризненно чистом костюме, высоких сапогах для верховой езды и легкой броне, частично скрытой под плащом, и Вильгельма, как обычно одетого в свою зелено-черную ливрею. – Товар внутри? – бесцеремонно спросил он. Я кивнул: – Проходите. Мы вчетвером вошли в сарай. – Нам удалось спасти груз двух из трех пропавших караванов, – пояснил Считала. – Товар из первого уже успели отправить за пределы провинции и сбыть на каком-то далеком рынке. – Действительно впечатляющее достижение, – призналась Вээн. – Это был сложный и глубокий заговор, а вы распутали его за несколько дней. Рассказывайте. – Да, мы с удовольствием узнаем больше, – язвительно добавил Вильгельм. – Мне тоже очень интересно, что вы придумали.