– В трактирах толкуют, что ты предала свой народ. На базаре говорят, что для тебя важно только эрейское золото. Придя сюда, я в последнюю очередь ожидал услышать лекцию о древних традициях. – К черту традиции, – неестественно рассмеялась она. – Если бы я могла, то отправила бы всех этих чертовых зоофилов в глубокую пустыню, чтобы они там одевались в шкуры, лечились березовой корой и подтирали задницы листьями лопуха, раз им так противны блага цивилизации. Но мои интересы лежат на стыке Каэлларха и Эреи. Я не могу выжить, опираясь только на одну из сторон. Я должна понимать и тех, и других, знать, что для них важно и как им угодить. Обе стороны постоянно подсчитывают, чего больше дает им существование рода ван Доррен – потерь или выгоды. Мне приходится постоянно следить за тем, чтобы баланс был в мою пользу. Между тем ситуация в провинции все более напряженная. Жизнь на пограничье становится проблематичной, и расчеты перестают сходиться. Методы, которые я применяла до сих пор, – деликатные и систематические, слишком трудоемкие. Мне нужны быстрые решения. Окончательные. – Эту часть я понимаю. Но не понимаю другого: у тебя есть частная армия, по численности не меньше всего Седьмого полка. Есть Вильгельм, который одной рукой уложил бы большую часть моих людей. Зачем тебе я? – Если ты не в состоянии ответить на этот вопрос, то не заслуживаешь этой работы. Я на секунду задумался, возвращаясь в мыслях к разговору с Араи. – Люди в зелено-черных ливреях работают на семью, – сказал я наконец. – Тебе нужен кто-то, кто будет работать на тебя. – Поздравляю. Араи, не тебя. Потому что ты повторяешь только то, что слышал от нее, не так ли? Я не отрицал этого. – Какую проблему я должен решить? – Один из наших деловых партнеров очень нерегулярно выполняет свои обязательства перед нами. Его долг уже достиг внушительных размеров. Самое неприятное во всей этой ситуации то, что у упомянутого человека достаточно средств, чтобы выполнить все свои обязанности. Моему брату, к сожалению, не хватает решимости как-то воздействовать на него. – Я не ожидал, что у рода ван Доррен возникнут проблемы с взысканием долгов. – Даже простые вещи усложняются, когда в игру вступают семейные отношения. – У этого… делового партнера что-то есть на твоего брата? – Скажем так, Амину трудно давить на людей, которых он любит. В определенных кругах этот факт широко известен и используется. Мой бедный брат еще не понял, что список должников семьи и круг его друзей странным образом объединяют одни и те же имена. – А пока Амин – номинальный глава семьи, у тебя нет официальных каналов давления. Я не мог не заметить, что уголки рта Вээн дрогнули при слове «номинальный». Очко для меня. – Иными словами, я должен быть неофициальным каналом? Напомнить ему о его обязательствах и вернуть деньги? – О нет, мне не нужны деньги. В жизни есть более важные вещи. Например, недвижимость. Так удачно сложилось, что наш должник владеет многочисленными земельными участками, и у меня есть много идей по их благоустройству. Я бы предпочла получить эти земли. К сожалению, упомянутый торговый партнер не понимает, что существуют альтернативные способы оплаты. Следует нанести ему визит и привести веские аргументы, которые убедят его, почему он должен отдать долг именно таким способом. – Я еще не спросил главного: кто этот должник? – Сомневаюсь, что ты слышал о нем раньше, он очень скрытный человек. Его зовут Доро Менехайм. * * * Как только я появился в воротах монастырского двора, то сразу увидел отряд из дюжины бойцов моей роты, который, по-видимому, готовился выступать. Неподалеку стояли Ника и Цефель и вполголоса переговаривались между собой. Капитан махнула мне рукой. – Повтори ему все, – обратилась она к Цефелю. – Я сделал, как ты велел, и обыскал архив в ратуше, – быстро пояснил сержант. – Это позволило нам сузить список до шести мест, где сейчас стоят заброшенные мельницы. Я послал в каждое разведчика. Пять из шести – это гигантские пылесборники, там никого не было много лет. – Полагаю, ты сейчас скажешь, что здание номер шесть ни хрена не заброшено? – Здание номер шесть ни хрена не заброшено. Мой человек был там сегодня вечером и видел внутри свет, слышал доносящиеся оттуда голоса. Он заметил, как туда заносили какие-то мешки. На мельнице что-то производят, и явно не муку. – Я полагаю, вся эта суета именно по этой причине. Готовитесь к операции? – Да, – процедила Ника. – И я как раз раздумывала, кто будет ею руководить, раз командир роты исчез посреди ночи, не сказав ни слова. – Я получил наводку. И должен был немедленно проверить ее, нельзя было терять ни минуты. – Правда? И что ты такое узнал? – Слишком рано для конкретики. Я поймал только начало нити, теперь придется размотать весь клубок. – Таааак… Размотаешь в другой раз. Сейчас у тебя есть работа. – Вообще-то мне нужен восстановительный сон… Цефель – опытный сержант, справится с парой тощих учеников алхимика. – Конечно, ведь твой комфорт и отдых – наш главный приоритет. Поднимай свою задницу – и вперед! – Слушаюсь, капитан. Ника развернулась на каблуках и вернулась в здание, а я обратился к Цефелю: – Если это действительно скрытая лаборатория, было бы неплохо иметь с собой Йорлана, чтобы он обеспечил безопасность. – Я уже подумал об этом, но он, черт возьми, не хочет ехать. Сказал, что производство святой воды – для дилетантов, ему жалко тратить на это время. Я пожал плечами. Разбираться с прихотями алхимика сейчас было самым последним делом. Я знаком приказал Цефелю поднять отряд, и вскоре мы все уже сидели в седлах, рысью направляясь к восточным воротам, ведущим за пределы города. Это была для нас необычная экспедиция. Д’уирсэтх представлял собой змеиное гнездо, поэтому у нас было достаточно работы, и редко выпадала возможность покинуть его стены. Я сам очень плохо знал окрестности, а из-за того, что нам предстояло путешествовать ночью, совершенно потерял ориентацию и понятия не имел, где мы находимся. Я полностью положился на Цефеля, который безошибочно привел нас к цели. Чтобы не вспугнуть наших жертв, я остановил кавалькаду в нескольких сотнях метров от мельницы и приказал спрятать лошадей подальше от дороги. Мы оставили двух человек охранять животных и с десятком бойцов отправились окружать здание. Мельница явно была заброшена, но следы человеческой деятельности виднелись повсюду, и даже посреди ночи я мог различить протоптанную дорожку до двери. В самом здании горел слабый свет, но никаких звуков не было слышно. Мы окружили цель широким кольцом и стали медленно стягивать его, попутно прочесывая местность. Как и следовало ожидать, снаружи мы никого не обнаружили. У мельницы был только один вход, что облегчало облаву, но я все равно оставил людей в кольце на случай, если алхимики запаникуют и попытаются выбраться через два крошечных окошка. Цефель, я и еще несколько бойцов подошли прямо к входу в здание. Офалу выпала честь выбить дверь. Для него это не составило никакого труда. Дверь даже не слетела с петель, а просто рассыпалась в щепки. Офал, Цефель и еще двое наших ребят ворвались внутрь с оружием. – Здесь никого нет! – донесся через минуту крик Цефеля. – Мы опоздали. Послышался шум шагов, какая-то возня, а потом Цефель вышел на улицу, пряча меч обратно в ножны. – Это то самое место, – сказал он. – Мы пришли, куда нужно. Внутри полно алхимической аппаратуры, это действительно первоклассная лаборатория. Судя по количеству оборудования, здесь явно работало несколько опытных специалистов. Это была крупная операция. – Они сбежали перед нашим прибытием? – Да, буквально за пару минут до того, как мы сюда вошли. Видно, что спешили. Но им все равно удалось забрать все материалы. Осталось только оборудование, которое они не успели разобрать. – Нас ждет несколько малоприятных бесед. – Будем искать слабое звено? – Они каким-то образом узнали, что мы здесь. – Да, – мрачно согласился сержант. – А пока нам остается только обыскать это место. Может, найдем какие-нибудь зацепки. Он двинулся обратно к входу в мельницу, но я схватил его за плечо. – Это алхимики. Если они знали, что мы будем обыскивать здание… Цефель подхватил мою мысль на лету. – Нам надо отойти. – Мы обязаны обыскать здание, но пусть этим займется минимум наших ребят. Сержант кивнул головой. – Офал, Ву, Сонго! – заорал он. – Выходите оттуда немедленно! Мы отошли на десяток шагов от здания. Судя по громкому топоту, остававшиеся внутри солдаты тоже спешили к выходу. Я повернулся, чтобы что-то сказать Цефелю.… …но мои слова заглушил мощный грохот, сотрясший мельницу. Здание дрогнуло от основания, вспыхнуло ярким пламенем, но не рухнуло. Каким-то чудом оно все еще держалось в вертикальном положении, хотя дни его были уже сочтены. Когда пожар озарил ночь, я увидел вокруг себя своих бойцов, они поднимались с земли, прикладывали руки к ушам и беззвучно шевелили губами. Я снова кинул взгляд на мельницу. Не стоило себя обманывать, у Офала и остальных не было никаких шансов. Я перевел взгляд на Цефеля, на его лицо, измазанное грязью и изрезанное осколками от взрыва. И тут я понял, что губы сержанта шевелятся, но я не слышу ни слова из того, что он говорит. – Что?! – крикнул я ему, гадая, верну ли когда-нибудь себе слух. – Ничего, блядь, не слышу! Цефель снова пошевелил губами, но до меня также ничего не дошло. – Что?! – крикнул я снова. Сержант наклонился так близко, как только смог. – Я сказал, – крикнул он мне прямо в ухо, – что ненавижу этих гребаных алхимиков!