— Наверное, можно и так назвать. Диканти встала, направившись к ближайшему стеллажу. — Это не в моих правилах, отче, но, как говорит мама, живем один раз. Она вынула увесистый том пособия по криминологии и протянула Фаулеру. Тот открыл книгу… В страницах были вырезаны три полости, в которых удобно помещались небольшая бутылка виски «Дьюаре» и две рюмочки. — Сейчас только девять утра, dottora. — Неужели, чтобы помянуть, придется ждать вечера, святой отец? Я буду гордиться тем, что мне выпала честь поднять бокал с основателем фонда Эйснера. В том числе и потому, отче, что ваш фонд платил мне стипендию, пока я училась в Квонтико. Теперь настала очередь Фаулера удивляться, хотя он и не выразил своего изумления вслух. Налив две одинаковые порции виски, он поднял рюмку. — За кого пьем? — За тех, кто ушел. — Годится. За тех, кто ушел. Они осушили стопки одним глотком. Огненная жидкость пролилась по пищеводу в желудок. У Паолы, совсем не употреблявшей спиртное, возникло ощущение, будто она проглотила гвоздь, вымоченный в аммиаке. Она приготовилась к тому, что весь день будет мучиться изжогой, но какая, к черту, разница: ей довелось выпить с достойным человеком. Есть вещи, которые просто нужно сделать, не думая о последствиях. — Настало время возвращать в команду суперинтенданта. Ваше предположение верно — этим сюрпризом вы обязаны Данте, — сказала Паола, указывая на фотографии. — Интересно, почему он так повел себя. Он за что-то обижен на вас? Фаулер расхохотался. Паола вздрогнула. Ей не приходилось слышать, чтобы смех, который по идее передает радостные эмоции, звучал душераздирающе тоскливо. — Только не говорите, что вы не заметили. — Простите, отец, но я не понимаю. — Dottora, учитывая ваше умение анализировать скрытые механизмы человеческого поведения, докапываясь до самой сути, в данном случае вы демонстрируете поразительную слепоту. Очевидно, Данте питает к вам некие романтические чувства. И по непонятной причине усматривает во мне соперника. Паола окаменела, открыв рот. Она почувствовала, как предательская краска заливает щеки, и виски тут был совершенно ни при чем. Во второй раз священник заставлял ее краснеть. Трудно сказать, почему она реагировала на него именно так, но он вызывал у нее яркие эмоции, и Паола была бы не против испытывать их почаще. Точно так же ребенок со слабым вестибулярным аппаратом вновь и вновь рвется на американские горки. Заливисто зазвонил телефон, своевременно подарив ей спасительный выход из неловкого положения. Диканти порывисто схватила трубку. Глаза ее засверкали от возбуждения. — Немедленно спускаюсь. Фаулер вопросительно посмотрел на нее. — Поспешите, святой отец. На одной из фотографий, которые сделали техники ОИНП на месте убийства Робайры, есть брат Франческо. Возможно, у нас появилась зацепка. Штаб-квартира ОИНП Виа Ламармора, 3 Четверг, 7 апреля 2005 г., 09.15 На экране возникло смазанное изображение. Фотограф снимал интерьер церкви общим планом, и брат Франческо едва виднелся в глубине. Техник увеличил часть снимка размером 1600×100 пикселей, и картинка получилась нечеткой. — Неважно видно, — коротко прокомментировал Фаулер. — Спокойно, святой отец, — вмешался Бои, входя в зал с кипой бумаг в руках. — Анджело опытный художник-криминалист. Отличный специалист по оптимизации изображений, и я не сомневаюсь, что он нам нарисует портрет в лучшем виде, верно, Анджело? Анджело Биффи, входивший в группу техников ОИНП, редко отрывался от компьютера. Поблескивая очками с толстыми стеклами, с лоснящимися маслянистыми волосами, он выглядел лет на тридцать. Он занимал большой, плохо освещенный кабинет, пропахший пиццей, дешевым одеколоном и разогретой пластмассой. Окнами в мир здесь служили десяток мониторов последнего поколения. Оглянувшись по сторонам, Фаулер решил, что эксперт не спешит по вечерам домой, наверное, предпочитая ночевать тут же, в обнимку с компьютером. Внешне Анджело производил впечатление типичной библиотечной крысы, однако черты лица у него были приятными, и он непрестанно застенчиво улыбался. — Понимаете, святой отец, мы, то есть отдел, или я… — Прекрати мямлить, Анджело. Выпей кофе, — сказала Паола, протягивая эксперту остывший кофе, тот самый, который Фаулер принес для Данте. — Спасибо, dottora. У-у, он холодный! — Не жалуйся, скоро станет очень жарко. Более того, ты еще будешь говорить, когда состаришься: «Да, жаркий апрель, но все же не такой знойный, какой стоял, когда умер Папа Войтыла». Вот посмотришь, честное слово. Фаулер с уважением посмотрел на Паолу: она успокаивающе положила руку на плечо Анджело и еще пыталась шутить, хотя он знал, что ее сердце истерзано болью. Она почти не спала, под глазами образовались темные круги — больше, чем у енота, и не осталось места покою в смятенной душе, изнемогавшей от скорби и жажды мести. Совсем не обязательно быть психологом или священником, чтобы это понять. Тем не менее Паола заботливо пыталась помочь застенчивому молодому человеку. Она хотела, чтобы он почувствовал себя непринужденно в обществе незнакомого священника, внушавшего ему трепет. В тот миг священник любил ее. И постарался поскорее изгнать из головы крамольные мысли. Он не забыл, как недавно вогнал женщину в краску в ее собственном кабинете. — Объясни отцу Фаулеру, в чем суть твоего метода, — попросила Паола. — Ему наверняка будет интересно послушать. Молодой человек откликнулся на ее просьбу с воодушевлением: — Посмотрите на монитор. Имеется… У меня есть, точнее, я разработал специальный софт для интерполяции изображений. Как вам известно, каждое изображение складывается из цветных точек, называемых пикселями. Допустим, в норме разрешение составляет две тысячи пятьсот на тысячу семьсот пятьдесят пикселей. Но если взять маленький уголок фотографии, как в этом случае, в нашем распоряжении окажется в итоге всего лишь несколько цветовых точек. И при увеличении получается недетализированное, размытое изображение, как вы и видите на экране. Так вот, обычно, когда стандартная программа увеличивает картинку, она делает это бикубическим способом, то есть добавляет по восемь пикселей к каждой цветной точке, и в результате мы имеем то же цветовое пятно, но большего размера. Однако с помощью моей программы… Паола тайком покосилась на Фаулера, который с интересом склонился к экрану. Священник серьезно пытался вникнуть в объяснения Анджело, хотя буквально несколько минут назад он пережил глубокое потрясение. Старые фотографии, возвращавшие в прошлое, стали для него мучительным испытанием, перевернувшим душу. Совсем не обязательно быть психологом или криминологом, чтобы это сообразить. Тем не менее он прилагал усилия, чтобы расположить к себе робкого парня, которого видел в первый и последний раз в жизни. В тот миг она любила священника. И постаралась поскорее изгнать из головы крамольные мысли. Она не забыла, как недавно краснела от смущения в своем кабинете. — …и учитывая неравномерность световых точек, программа получает на обработку трехмерную модель. В основе расчетов лежит сложный логарифм, на вычисление которого требуется несколько часов. — Черт возьми, Анджело, и ради этого ты заставил нас спуститься? — Ну, видите ли, то есть… — Все в порядке, Анджело. Dottora, я полагаю, что этот талантливый молодой человек хочет сказать нам, что программа запущена давно и вот-вот выдаст результат. — Именно, святой отец. Фактически уже идет распечатка. Из лазерного принтера, около которого стояла Диканти, с гудением выполз лист бумаги, на котором можно было различить глаза и старческие черты, словно подернутые туманной дымкой. Но справедливости ради стоило признать, что изображение получилось намного четче оригинала. — Хорошая работа, Анджело. Вряд ли это годится для опознания, но в качестве начальной координаты вполне приемлемо. Взгляните, отче. Священник пристально изучал лицо на снимке. Бои, Диканти и Анджело следили за ним в напряженном ожидании. — Я мог бы поручиться, что это он. Но все же нельзя утверждать наверняка, не рассмотрев выражения глаз. Форма глазных впадин и еще нечто неуловимое подсказывают мне, что это он. Но если бы мы случайно встретились на улице, я не обернулся бы. — Следовательно, опять тупик? — Не обязательно, — вставил Анджело. — У меня есть программа, которая способна сконструировать трехмерное изображение, опираясь на исходные данные. Мне кажется, у нас может получиться что-то приличное из того, что мы имеем. Я работал с фотографией инженера. — Инженера? — удивилась Паола. — Да, инженера Кароского, выдававшего себя за кармелита. У вас дырявая память, Диканти… Директор Бои сделал страшные глаза и выразительно жестикулировал за спиной Анджело, призывая к осторожности. Наконец Паола догадалась, что Анджело не посвятили во все подробности дела. Паола знала, что директор запретил возвращаться домой четырем техникам из группы ОИНП, осматривавшим место убийства Робайры и Понтьеро. Им разрешили позвонить и предупредить родных, а затем поместили в «карантин» в одну из комнат отдыха. Бои мог быть очень жестким руководителем, когда хотел, но надо отдать ему должное: он оплачивал этим ребятам сверхурочные в тройном размере. — Да, конечно, о чем я только думала. Продолжай, Анджело. Бои строго дозировал информацию на всех уровнях. Он позаботился, чтобы все части головоломки не попали в одни руки. Никто не должен был знать, что расследуется убийство двух кардиналов. И это обстоятельство не только сильно усложняло задачу Диканти, но и вызывало обоснованные подозрения, что она, возможно, тоже не располагает полным комплектом деталей паззла. — Итак, я обработал фотографию инженера. Думаю, минут через тридцать мы получим пространственную модель его лица с фотографии тысяча девятьсот девяносто пятого года и тогда можем сравнить ее с полученной трехмерной моделью со снимка две тысячи пятого. Если вы вернетесь сюда попозже, думаю, я покажу вам нечто заслуживающее внимания. — Превосходно. Если не возражаете, святой отец, ispettora… Я предлагаю вкратце обсудить подробности дела в конференц-зале. Мы скоро придем, Анджело. — Хорошо, директор Бои. Втроем они направились в конференц-зал, расположенный двумя этажами выше. Едва Паола переступила порог, ей стало дурно: в последний раз она была здесь с Понтьеро. — Можно спросить, что вы двое сделали с суперинтендантом Данте? Паола и Фаулер быстро переглянулись и синхронно покачали головами: — Ровным счетом ничего. — Уже легче. Он промчался мимо меня разъяренный как бык. Надеюсь, не потому, что вы с ним повздорили? Пусть самой большой его проблемой станут результаты футбольного матча в воскресенье. Я не хочу, чтобы Чирин наезжал на меня или жаловался в Министерство внутренних дел. — Полагаю, вам нечего беспокоиться. Данте успешно влился в команду, — солгала Паола. — И почему же мне не верится? Вчера вы третировали парня вовсю, Диканти. Может, скажете, где сейчас Данте? Паола прикусила язык. Она не могла сообщить Бои о внутренних разногласиях в группе. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но ее опередили. Знакомый голос произнес: — Я выходил купить сигарет, директор.