– Год выдался по-настоящему жаркий. – Кэти верила в искренность и честность и не пыталась скрыть некоторые фамильные особенности, но и трепаться направо и налево, вызывая недоуменные и недоверчивые взгляды, не любила. Обычно она старалась отделываться по возможности малым и не пускалась в откровения, если это не требовало явной лжи. – Еще одна ее особенность? Круто. Конечно, Пендлфорд это Пендлфорд. Здесь все знали, что семейство Харпер не совсем простое. Если нужно найти что-то, что вы потеряли, если требуется добрый совет или травяной настой, помогающий, когда не помогает лекарство из аптеки, отправляйтесь к Гвен. Кэти хотела пойти по ее стопам, но не знала, в чем ее истинная сила, ее raison d’être. Отставив пустую тарелочку, она прилепила улыбку, изображая радость и веселье – ради гостей, ради Анны, ради Гвен. Они же не виноваты, что она – одна сплошная неудача. Разбитая и не в духе, Кэти встретила следующий день. В квартире было холодно и пусто, и она почти пожалела, что рядом нет Шари, которая уже расхаживала бы по комнате в белье и кричала что-нибудь в телефон. Или не кричала. Чего здесь определенно не хватало, так это кота. Увы, условия аренды запрещали проживание домашних животных. Не помогло даже объяснение, что кот нужен ей для работы. Каждой ведьме необходимо близкое существо. Кэти легла на софу и попыталась расслабиться, но мысли снова и снова возвращали ее к последнему неудавшемуся заклинанию. Не смогла даже опознать кумин в торте. Предполагалось, что, бывая у Гвен, она пройдет что-то вроде учебного курса, но результаты не улучшались, а только ухудшилась. Все старания приводили к неудачам. Кэти думала, что это станет ее жизненной целью, ее ролью. Она не пошла в университет, не отправилась путешествовать с друзьями, но посвятила себя подготовке у Гвен. В свое время Гвен сбежала из дома и целых тринадцать лет отказывалась признавать свой дар. Кэти не хотела повторять ее ошибки. Тогда откуда это ощущение, что она свернула не туда? Собрав последние силы, Кэти поднялась с дивана, принесла из кухни жестянку с печеньем и вставила в плеер DVD-диск. Потом вернулась на софу, приготовившись в тысячный раз получить удовольствие от «Его девушки Пятницы» и шоколадного печенья. Телефон зазвонил ровно в тот момент, когда Розалинда Рассел пинала под столом Кэрри Гранта. Голос Анны принес печальную весть: Страшилу Фрэнка назначили старшим официантом. – Это же издевательство над справедливостью. Он тут все недельное расписание смен перепутал. Вся надежда на тебя. Сможешь прийти пораньше? Кэти задумчиво уставилась на застывшую на экране телевизора картинку. Что бы сделала Хильди? У Хильди карьера, пришел ответ. А у тебя работа. – Ладно, только скажи Фрэнку, что чаевые в этот раз мои. – Надеешься заработать? – Я – отличная официантка, – заявила Кэти, игнорируя легкий укол в левом ухе, означавший, что она врет и сама это знает. Анна рассмеялась и дала отбой. – Как грубо, – отозвалась Кэти и пошла готовиться. Она собрала волосы в высокий хвост и убрала упрямое крыло челки. Оно снова упало на лицо. Пришлось вооружиться маникюрными ножницами и срезать под углом кончик шириной в дюйм. В результате симметрия нарушилась, и теперь край челки пытался кольнуть в глаз. Красота! Кэти надела форму – узкую черную блузку, короткую черную юбку, матово-черные колготки и туфли на платформе – и спрятала под блузку подвеску-револьвер. День был теплый, и ноги в колготках поджарятся, но она уже знала по собственному опыту, что юбка приносит чаевых больше, чем брюки. Противно, но правда, и, как говорила Гвен, бесплатного ланча не бывает. В «Грандже» Кэти проверила график и прошла в кухню. – Берегись, беда идет, – бросила через плечо Джо. На плите что-то жарилось, шипело и шкворчало, так что задерживаться Кэти не стала. Джо была маленькая, миниатюрная, чуть больше четырех футов, и занимала должность шефа. Еще она обладала самым громким голосом, который Кэти когда-либо слышала и который компенсировал нехватку роста. Вначале, впервые появившись в отеле, Кэти пугалась, услышав этот голос, но потом поняла – Джо играет роль. Играет для тех, кто не совсем тупой. Съежившись, Кэти проскользнула мимо нового кухонного рабочего с ловкостью лабрадора, добавлявшего кули к разложенным перед ним чизкейкам. Дверь еще не захлопнулась, а до нее уже долетел громовой голос Джо. Кэти подхватила свободный фартук, завязала на талии и направилась в ресторан. – Ты что здесь делаешь? – строго, как всегда, позабыв добавить хотя бы щепотку обаяния, спросил Фрэнк, раздувшийся от важности старший официант. Поскольку Кэти была не в духе, она лишь вскинула бровь и ничего не сказала. – Ты должна быть в зале. На свадьбе. Давай. Давай. – Фрэнк помахал руками, словно Кэти была надоедливым щенком. Вот получу силу и никогда больше не буду официанткой, пообещала себе Кэти и, прилепив профессиональную улыбку, открыла дверь в приватный обеденный зал. Перед ней сразу же нарисовался худощавый мужчина в черной форме официанта. – Ты – Кэти? Слава богу. Ты на подаче работала, да? Отлично. – Он практически протащил ее через комнату к буфетной стойке. Блюда с холодным мясом и чаши с салатом сменились огромными металлическими подносами с куриными крылышками, свиными эскалопами с топпингом, который, как показалось Кэти, мог соскользнуть на пол при первой же попытке переложить его на тарелку. Она постаралась успокоить себя, рассудив, что если и опрокинет салат на какого-нибудь клиента, то у него, по крайней мере, не будет ожога третьей степени. Сидевшие за круглыми столами гости как раз решили, что пришло время подкрепиться, и к буфету тут же выстроилась очередь. Вежливая очередь – никто не толкался, не шумел, и лишь короткий блеющий смех нарушал порой ровный гул голосов. Кэти вооружилась сервировочными щипцами и приготовилась метать угощение. Стоявший рядом с ней официант приветливо улыбнулся. – Надеюсь, «мопсы» проголодались и не заметят, что еда остыла. Кэти улыбнулась в ответ. «Мопсами» называли людей вообще, и это выражение стало одним из первых жаргонных выражений, с которым она познакомилась в «Грандже». Именно это нравилось ей в работе больше всего – чувство принадлежности к команде, знание секретного языка. Играло свою роль и то обстоятельство, что в семье она была единственным ребенком. Ей всегда хотелось иметь сестренку-близняшку, с которой можно было бы делиться секретами. – Извините? – Какой-то парнишка протянул наполовину пустую тарелку. – Вы не положите мне немного… – он растерянно нахмурился, глядя на поднос с куриными конвертиками, – вот этого? Кэти бросила взгляд на дальний край буфета, где только-только начали обслуживать первых гостей. – Вам нужно встать в очередь. – Она махнула щипцами. Он усмехнулся, а Кэти подумала: симпатичный, знает это и этим пользуется. – Я нарушитель правил. Маверик. А кто такие «мопсы»? – Вы так и останетесь голодным мавериком, если не встанете в очередь. – Да перестаньте, я же знаю, что вы вовсе не такая зануда. – Он приложил ладонь к животу, и Кэти невольно обратила внимание и на изящную форму торса, и на то, как элегантно он носит рубашку и жилет. – Вы даже не представляете какая, – ответила она, прищурившись. – Прекрасно. Буду набивать желудок углеводами, но когда распухну и потеряю интерес к жизни, виноватой назову вас. – Он схватил из корзинки булочку и засунул в карман, потом положил еще две на тарелку. К этому времени первые гости из законно выстроившейся очереди уже начали подходить к Кэти, и она решительно отвернулась от симпатичного наглеца. – Курицу, мадам, или конвертик с пармской ветчиной? – Женщина, стоявшая первой, уже открыла рот, чтобы ответить, но не успела. – Звучит божественно. Знаете, я передумал и возьму. Дерзкий юнец протянул тарелку и с улыбкой смотрел на Кэти; в его сияющих озорных глазах прыгали смешинки. Кэти с удовольствием выбила бы тарелку у него из руки, но поблизости маячил Фрэнк, взгляд которого внушал главное: гости должны отходить с куриными конвертиками, а не ввязываться в мексиканскую дуэль с обслугой. Кэти умела признавать поражение. Успешно переправив конвертик с подноса на тарелку, она холодно улыбнулась и, пожелав приятного аппетита, повернулась к женщине. – Приятного аппетита. Сосредоточившись на обслуживании, она время от времени поглядывала на куриного воришку. Выглядел он и впрямь мальчишкой, но легкая щетина симпатично контрастировала с хорошо сидящим костюмом. И почему только у мужчин в наше время стало немодным носить костюмы, в тысячный раз подумала Кэти. Кэрри Грант, Джеймс Стюарт, Генри Фонда – все эти секс-символы своего времени вряд ли выглядели так аппетитно в хипстерских джинсах и бесформенных вязаных шапочках. Однако что-то было не так. Наблюдая за ним, Кэти едва не уронила куриный конвертик на чье-то платье. Нагрузив тарелку едой, он как будто двинулся к своему столу, но так и не дошел, а остановился поговорить с кем-то и ел стоя. Похоже, своего места у него просто не было. Стройный, с немного растрепанными светло-каштановыми волосами куриный воришка выглядел так, словно только что выкатился из уютной постели. На каждый брошенный в его сторону взгляд он отвечал открытой улыбкой, но в промежутках между улыбками наблюдал за толпой с пугающей сосредоточенностью. Проследив за ним, Кэти поняла, кого он напоминает: хищника в стаде газелей. Внутренний голос нашептывал, что ничего хорошего ждать от него не приходится, но с другой стороны, а что она могла сделать? Потом ее отвлек юнец с явными признаками сахарной лихорадки, а когда она снова попыталась его найти, он уже пропал. Пропал и пропал – ей-то какое дело? Свадьба чужая и проблема тоже. Позднее, когда убрали обеденные столы и загремело диско, а Кэти отправилась раскладывать по тарелкам остатки буфетной еды, придавая им более-менее презентабельный вид, к ней подлетел Фрэнк. – Здесь сворачиваемся. Иди и помоги на обслуживании номеров. Кэти взяла на кухне поднос и проверила номер комнаты. Мистер Коул, в Желтой, заказал стакан портвейна и закуску – сыр с бисквитом. Наверху Кэти бывала часто, но теперь, в ее нынешнем, депрессивном состоянии, сама роскошная лестница действовала на нее угнетающе. Дубовые панели – как же их много, латунные лестничные прутья – а ведь кому-то приходится их полировать. Она вдруг с ужасом представила на месте кого-то из этих несчастных. Что, если она так и не поймет, чем хочет заниматься в жизни? Что, если работа в «Грандже» – ее потолок? Желтая комната находилась на самом верху. Кэти прошла по роскошно украшенному коридору к еще одной лестнице, поуже, поднялась на два пролета и оказалась в еще одном коридоре, поскромнее первого. На стенах здесь были плотные кремовые обои с тиснением, но потолок оказался ниже и декоративная лепнина попроще. По всей вероятности, когда-то здесь жила прислуга. Чистенький коридор встретил тишиной. Пожарная дверь тихонько закрылась, и свет как будто потускнел. Непонятно почему ей вдруг стало не по себе. Устала да еще это настроение, попыталась объяснить Кэти, но беспокойство не проходило. Ее спины коснулось холодное дыхание, и она оглянулась – кто же там открыл дверь? Но дверь была закрыта. Кэти взяла покрепче поднос и усилием воли заставила себя пойти по коридору. За одной дверью слышались приглушенные голоса, за другой вещал телевизор. Она приказала сердцу сбавить ход и попыталась посмеяться над собой. Ты же Кэти Харпер и не станешь нервничать из-за какого-то сквозняка. Желтая комната была последней по коридору, и Кэти, удерживая поднос одной рукой, постучала другой в дверь. Никто не ответил. Она постучала еще раз и нарочито бодро прокричала: – Обслуживание номеров! Дверь качнулась и приоткрылась. Опустив голову – мало ли что может происходить в комнате, Кэти переступила порог. – Здравствуйте? У вас все в порядке? Я только оставлю поднос и… Краем глаза она успела заметить что-то. И даже не что-то, а мужчину, лежащего на натертом до блеска полу. Галстук на шее сбился в сторону. – Сэр? Вы в порядке, сэр? Мистер Коул? Лежал мужчина как-то странно. Абсолютно неподвижно. Еще не прикоснувшись к нему, Кэти уже знала, что кожа будет холодная. Мало того, холодный воздух как будто распространялся от тела вовне, и Кэти ощущала его даже там, где стояла. Поставив поднос на пол, она шагнула к лежащему и опустилась перед ним на колени. – Мистер Коул? Вы меня слышите? Вы в порядке? Кэти дотронулась до его руки, потом, вспомнив школьный курс оказания первой помощи, прижала к шее два пальцы. Да, кожа была холодная. Как будто только что из холодильника. В широко открытых глазах застыло выражение, которое – Кэти точно это знала – она не забудет никогда. Холод пополз по пальцам от того места, где они касались шеи, и она еще успела подумать, что так быть не должно, что кожа не может быть такой холодной, но уже в следующий момент ледяная окоченелость распространилась по руке на грудь, внезапно замедлив дыхание. В считаные секунды ее тело остыло, а по голове пробежали иголочки. Кэти попыталась отодвинуться, но силы оставили ее. Казалось, только что она стояла возле мертвеца на коленях, держа руку на его шее, и вот теперь безвольно свалилась на пол. Голова мистера Коула оказалась в неприятной близости от ее головы, и сквозь сковавший мертвящий холод пробивались отвращение и страх. Она хотела закрыть глаза, чтобы не видеть его лицо, – и не смогла. Хотела отодвинуться – и тоже не смогла. Глазницы словно промерзли. На лице мистера Коула, которое Кэти видела в профиль, ясно выразились ужас и паника, как будто в последний момент перед ним встал худший в его жизни кошмар. Она и сама испытала прилив паники. Холод принес страшные воспоминания. Нет, нет, только не это. Нечто похожее уже случалось с ней однажды. Тогда она ощутила похожую утрату самоконтроля. Пьяная, со слезами на глазах, она лежала тогда в снегу, и что-то еще лежало рядом. Она чувствовала, как растворяется, как растекается воля. Тогда она поклялась, что никогда больше не допустит такого. Теперь, когда холод продолжал наступать, замедляя и тормозя мысли, она сопротивлялась ему, представляя, что щиплет себя, представляя боль, удерживая ее, чтобы боль не позволила потерять сознание и рехнуться. Она смотрела на поры на лице мистера Коула и пыталась вспомнить. Нет, никакой магией она не занималась, это точно. По крайней мере, несколько месяцев. Слабость расширялась. Жутко хотелось спать, перестать думать. В глазах начало темнеть. Чей-то голос произнес «О господи», и Кэти подумала, все хорошо, кто-то пришел. Силы покинули ее окончательно, и мир погрузился во тьму. Глава 2 Кэти открыла глаза, и в них хлынул свет. Размытый белый круг постепенно преобразовался в лицо. Над незнакомыми чертами свисали каштановые волосы. Через секунду перестал выплясывать нос, три глаза стали двумя, и рот вытянулся в тревожную линию. В следующую секунду она поняла, что за человек склонился над ней: симпатичный свадебный гость. Тот, что показался ей чужим.