— Да не спрашивай даже, — машу рукой. — Давайте лучше за удачный исход твоего рискованного мероприятия выпьем! Мы чокаемся бокалами и заказываем еще партию. Расходиться категорически не хочется. Мы ржем над Саней с его мелким выводком и желанием назвать долгожданного сына Святогором. И над Серёгой, который собирается закатить торжество за лям, чтоб удовлетворить все потребности своей будущей женушки. И даже надо мной, с моим распутным образом жизни. Завидуют, засранцы. В какой-то момент мы понимаем, что Костяна нет уже очень давно, и, когда слышим подозрительный звук разборок, чувствуем, что без него не обошлось. Со стороны танцпола слышатся мужские выкрики и женские визги. Пробираемся с пацанами к месту событий и, о неожиданность, Костян машет кулаками напротив парня, огораживающего девушку спиной. И хотя я и сам изрядно поднабнарался, вполне понимаю, что здесь происходит. Каблук не всегда был каблуком. Когда-то он был изрядным гулякой и стоило ему напиться, все шло по одному и тому же сценарию: девушка, ревнивый парень, драка. Вот и сейчас было очевидно, что никто с ним драться не собирается, но Костяна это не останавливало. Он толкал парня в плечо, наступая, пока тот что-то спокойно тому объяснял, пряча девчонку за спину. Но другу, очевидно, надоело бездействие оппонента и он занес руку для мощного удара. А то, что он будет мощным у бугая под метр девяносто, сомневаться не приходится. Я тут же рванул вперед, разнимать горе-драчунов. Но стоило наткнуться глазами на тонкий силуэт девушки, до этого прячущийся за спиной парня, застыл. Видение? Опьянение? Ад! Мелкая стоит, испуганно прижимая руки к груди, а глазищи распахнуты настолько, что героини аниме нервно курят в сторонке. Бросаю более внимательный взгляд на парня, за спиной которого она пряталась, и теперь узнаю в нем того, с которым она встречалась на днях и с которым сосалась у меня на глазах. Все желание оттащить друга от ее дружка вмиг исчезает. На самом деле, я бы с удовольствием присоединился к Костяну и навалял этому белобрысому. Просто потому, что он мне не нравится. А ещё потому, что так нравится ей. Пока я метаюсь между совестью и эгоизмом, спарингующиеся перешли в горизонтальную плоскость, снося при этом музыкальную установку на импровизированной сцене. Из толпы, наконец, появляются пара охранников и, бодро оторвав драчунов друг от друга, направляются вместе с ними на выход. Я возвращаю взгляд к Мышке, но ее уже нет на том месте, где я ее оставил секунду назад, прочесываю толпу взглядом и вижу ее светлую макушку, направляющуюся вслед неудачникам. Не преследуя ровно никаких целей, бросаюсь за ней. Перехватываю ее на лестнице, ведущей к выходу: она нервно пытается просунуть руки в пальто, быстро взбираясь вверх. Одним точным движением я прижимаю ее к стене, повернув к себе лицом. Ее испуганный взгляд вмиг меняется на гневный, стоит ей в полумраке узнать меня. Она скидывает с себя мои руки и шипит: — Ты что здесь делаешь?! — У меня тот же вопрос. Что, как всегда не можешь без приключений? Почему там, где ты, всегда страдают мужики? — Ты хочешь обвинить меня в том, что какой-то идиот меня лапал? — яростно выплевывает она мне в лицо. — Не строй из себя святую невинность. Не сомневаюсь, что ты его провоцировала. — Да пошел ты! — она отталкивает меня и быстро бежит по лестнице. Мои движения кажутся мне несколько заторможенными, но когда я выхожу на улицу, все действующие лица все еще здесь. Мышка обнимает белобрысого, шепча что-то на ухо. Он приобнимает ее за талию и мне хочется отрезать эту конечность бензопилой! Костян сидит на земле, закрыв лицо руками. — Ты как? — спрашиваю друга. — Она сама об меня терлась! — орет он. — Не сомневаюсь, — хмыкаю я. — Может тебе такси? — Ага, — Костян встает на ноги, и я вижу разбитую губу, из которой у него течет кровь. — Скажи Дашке, что спасал друга. — Она…она ушла вчера, — приглушенно говорит он. — Сочувствую, дружище, — похлопываю его по плечу. Мы стоим в полной тишине, пока ждём такси. У нас не принято обсуждать свои чувства или делиться сокровенным, но он знает, что негласно я поддерживаю его. В нескольких метрах от нас обжимаются и мелкая со своим хахалем. Две машины подъезжают одновременно. Я сажаю Костяна и несусь ко второй. Времени подумать над тем, что творю нет, поэтому просто отшвыриваю белобрысого от тачки, как только в нее влезает мелкая и запрыгиваю в салон. Пока она не опомнилась, сую водителю банкноту и велю гнать. — Попалась, Мышка. Глава 17 Итак, что мы имеем? Какой-то урод лапал меня, пока Мишка отвлекся на телефонный звонок. Друг получил по лицу, защищая мою честь. Чертов Че похитил меня. На заднем сидении такси стоит гробовая тишина. Я выжидаю. Голова кружится и тело ватное, не слушается. Сознание спутано, но я понимаю с кем и куда еду. Не понимаю только зачем. С тех пор, как он наглым образом залез в машину и сказал пугающее "попалась, Мышка", не произнес ни звука. Только зажал своей огромной ручищей мою ладонь, словно побоялся, что я выпрыгну на ходу. Идиот. За окном мелькают пустые улицы Москвы, освещенные яркими фонарями и рекламными вывесками. Я обожаю рассматривать таблоиды. Выискивать свежие идеи, смеяться над ужасной прорисовкой или голимым фотошопом, а иногда, — и это мои любимые моменты — видеть там дело своих рук. Вот и сейчас, стоит наткнуться взглядом на конфеты с русалочьими хвостами, я расплываюсь в улыбке. Это была бредовая идея нашего главного специалиста, но она настолько шикарно воплотилась, что только ленивый сейчас не знает конфеты "Русалочка". Я уношусь глубоко в свои мысли, вспоминая свои любимые работы, те, которыми могу гордиться, те, которые тешат мое эго. И надо сказать, что "Конфетка" в их числе. Как бы постыдно не было рисовать комиксы такого содержания, они имеют бешенную популярность! Я знаю, заходила пару раз на специализированный сайт, лицезрела реакцию читателей. От воспоминаний о содержимом комментариев я густо краснею и закусываю губу. Невольно я проецирую Конфетку на себя, ведь она срисована с меня самой. Нестерпимо хочется осуществить некоторые из фантазий автора этого графического романа. Жажда близости, жа́ра, искушения, наполняет меня до краев. Я отрываюсь от окна и перевожу взгляд на человека, сидящего рядом. На несколько минут я забыла о его существовании. Но сейчас все ощущения от его присутствия накрывают меня волной эмоций: смятение, желание, гнев, предвкушение. Только сейчас я замечаю, что Руслан не сводит с меня глаз. Его взгляд из-под опущенных век туманный, далёкий, изучающий. Рука больше не сжимает мою ладонь, а мягко ее поглаживает. Воздух вокруг нас накаляется, становится густым, вязким, наэлектризованным. Словно магнитом наши тела притягиваются, и вот, мы уже в считанных сантиметрах. Все совсем иначе. Кажется сном, видением, неким подобием иллюзии. Мне видится другой человек: тот, из прошлого, нежный, любимый, родной. Тот другой очерчивает кончиками пальцев мое лицо, прикасается ими к губам, ласкает взглядом. Это другой Руслан выдыхает мое имя и мягко, нежно, покрывает поцелуями скулы. Это другая я прижимаюсь к его телу, желая в нем раствориться. Прошлая я глажу его по волосам, спине, рукам. И всхлипываю от переизбытка чувств тоже совсем не я. Все тело объято пламенем, истомой, наваждением. Будто все кости вынули из тела и теперь на моем месте лишь оболочка, эфир, не больше. Разум заволокло дымкой ощущений. Это сумасшествие. Безумие. Рай. — Давай притворимся другими людьми, — болезненно шепчет мне Руслан. — Пожалуйста, — сжимает он мое лицо ладонями. — Пожалуйста. Только сегодня. Сыграй свою лучшую роль. Его лицо искажено агонией. Взгляд — желанием. Я понимаю, что он чувствует, понимаю, чего он хочет. И я очень хочу дать ему все это. Я хочу сыграть в эту новую игру. Хочу притвориться, что мы прежние и я пока не знаю о его предательстве. Хочу поверить, что ничего этого и не было, что он любил меня, любит. Где-то на задворках сознания вертится безумная мысль: выйти из машины вместе с ним, взять за руку, отвести в свою квартиру и стереть всю боль, виной которой был он. Наполнить свою жизнь новыми воспоминаниями, ощущениями и образами. Сдаться самой себе. Потому что только сейчас, под воздействием алкоголя, я понимаю, что он все еще живет в моем сердце. Сейчас, когда границы разума подстерты, дверцы в кладовые подсознания распахнуты, и я вижу, что прячу сама от себя каждый день. Я все еще люблю его. Эта любовь больше меня и моих желаний. Она выше любого самоконтроля и разума. И она точно причинит мне боль. Но сейчас мне все равно. Такси останавливается возле моего дома и мы, не произнося ни слова, выходим из него. Руслан идёт совсем близко, я касаюсь его плечом, и он переплетает свои пальцы с моими. Мы храним молчание, словно боясь струсить и пойти на попятную. Я открываю сумку, чтобы отыскать ключи, но натыкаюсь взглядом на телефон со светящимся экраном. Вынимаю его и пораженная пялюсь на входящий вызов от Миши. Все это время телефон был на беззвучно, и я просто не видела, как он разрывается от звонков. Как только звонок прерывается, я вижу сумасшедшее количество пропущенных. Боже, что же я творю. Поднимаю глаза и встречаюсь с внимательным взглядом Руслана. — Это он, да? — его голос спокоен, но рука, что ерошит волосы, выдает нервозность. Я лишь киваю, отходя от него на шаг. — Нет, не надо, — тут же хватает он меня за руку. — Почему ты всегда выбираешь не меня? — его голос прерывается, наполненный болезненным разочарованием. Он грубо сжимает мою ладонь, от прежней нежности не осталось и следа. Передо мной снова невыносимый лжец, жестокий подонок, чертов Че. С нас обоих спадает дымка недавнего наваждение, и мы чувствуем теперь только гнев и боль. Оба. Я вижу, как глаза Руслана снова зажигаются привычным мне пламенем ненависти. Он болезненно сжимает мою руку повыше локтя и встряхивает, словно ждёт какого-то ответа. Я вырываюсь из его захвата и быстрым шагом направляюсь к подъезду. Во мне кипит ярость. Как я могла позволить себе эту слабость? Как могла принять желаемое за действительное? Не просто на те же грабли, а с головой в чертов омут! Достаю ключи из сумки, но не успеваю приложить их к домофону. Грубая сила разворачивает меня на сто восемьдесят градусов и припечатывает к двери. Его губы снова нападают на мои: жестко, требовательно, гневно. Я не отвечаю, стараясь вырваться из его сильной хватки. Бью его по спине, вонзаю ногти в предплечья, отворачиваюсь, но он лишь с большим напором атакует меня. — Какая же ты дрянь! — встряхивает меня и я больно бьюсь головой о металлическую дверь. Мне страшно. Он гораздо больше и сильнее меня. И сейчас выглядит как настоящий монстр. На глазах выступают слезы, но чертов Че не видит этого. Он шарит руками по моему телу, пробирается в распахнутое пальто, и его ладони опаляют кожу в вырезах платья. Он поднимается выше и сжимает мою грудь, издавая утробные, дикие звуки. Я дрожу. От страха, ненависти и желания. Этот мерзавец единственный, на кого мое тело реагирует. Но я не хочу этого, совсем не хочу. Несколько капель скатываются по моим щекам. — Хороша, актриса, — жестоко насмехается он. — Просто трахну тебя и тогда меня отпустит. Да, мелкая? Он сжимает мой подбородок в руках, приподнимая лицо. Вглядывается в мои глаза, а затем делает шаг назад, отпуская. Опускает голову, потирая затылок, а затем задирает ее, устремляя взгляд вверх. — Посмотри, в кого ты меня превращаешь! — выплёвывает он. — Тебе лучше держаться от меня подальше, иначе… Его черные глаза вновь впиваются в меня. Бездна пугает, и я действительно начинаю его бояться. Но ещё больше я боюсь себя. Отворачиваюсь к двери и трясущимися руками пытаюсь приложить ключ к замку. Невольный всхлип вырывается из меня. Замечательно. Я на грани истерики. Бежать, быстрее, запереться в своей квартире, наедине с предательским сердцем и самобичеванием. Не позволить Че увидеть мою слабость. Никогда. Но проклятый ключ никак не хочет работать. Прижимаю и прижимаю его к углублению, но он не срабатывает, из-за чего я еще больше расстраиваюсь и уже не могу удержать слезы в себе. Они катятся и катятся, а звуки рыданий разносятся все громче. Прижимаюсь лбом к железной двери и закрываю глаза, уже не скрывая всхлипов. За моей спиной появляется теплый кокон. Чьи-то руки мягко касаются моих волос, поглаживая их, забирая с собой все мое самообладание. Я думала, он ушел. Но он здесь, рядом, успокаивает и утешает, хотя сам виновен в моих слезах. Он прижимается сзади плотнее, окутывая меня теплом своего тела, берет в свои ладони мою руку и прикладывает ключи к двери. Звучит продолжительный сигнал, оповещающий, что можно идти, но я не шевелюсь, завороженная моментом. Да что с нами не так?