Колокольчик оказался на месте, но едва не выскользнул из рук, скользких от холодного пота и выступившей из царапин крови. Но всё же Регине удалось ухватить его двумя пальцами и легонько покачать. Она даже услышала тихий звон – тонкий, нежный, мелодичный. Вероника предупреждала, что человек, которого призовёт колокольчик, должен быть неравнодушен к ней, но у Регины никак не получалось подумать о ком-то конкретном. Из заволакивающего мысли тумана, в котором она искала выход из положения, выступали то хмурое лицо дедушки (как он, должно быть, разочаруется в ней, узнав о попытке побега из дома!), то обеспокоенный взгляд отца. Если бы Артур был жив, она сразу представила бы его… Но его нет, он за гранью этого мира, и, если она не спасётся, то скоро присоединится к нему. Дарий говорил, что её жених был уже мёртв к тому времени, когда здание, где он находился, уничтожил пожар. Для неё такой привилегии не будет. Похититель хочет, чтобы сгорела живая ведьма, а не её бездыханное тело. Затем вдруг вспомнилось то, как она очнулась на окраине леса – раздетая, перепуганная, не понимающая, что произошло. Тогда к ней вышел человек, помощь которого она поначалу не желала принимать. Зато позже, когда от приступа мигрени в её голове словно проворачивался раскалённый железный штырь, а свет и звуки причиняли боль, ей отчего-то не хотелось, чтобы он уходил… Регина представила его так ясно, словно видела перед собой. Высокая, худощавая, но крепкая фигура, идеальная осанка, светлая щетина на щеках, длинные музыкальные пальцы. Глупо думать, что этот человек придёт к ней на выручку ещё раз. В тот день их просто связали обстоятельства, и всё получилось случайно. Тогда почему же он чудится так явственно, будто уже почти рядом, в пути?.. Спрятав колокольчик обратно в карман, Регина попыталась немного расслабить руки и ноги. Боль никуда не ушла, но слегка притупилась. За окошком стремительно темнело. Она не знала, сколько прошло времени. В полузабытье, в которое погрузилась девушка, ей казалось, будто вокруг неё уже развели костёр. Яркие языки пламени лизали дерево, подбираясь к одежде, коже, волосам. Кажется, она кричала, но за многие километры вокруг не было никого, кто бы смог услышать её. Открывающаяся дверь заскрипела, и это разбудило Регину. Огня вокруг не было. Только холод, сковывающий всё тело не хуже, чем наручники с верёвкой. Говорят, замёрзнуть насмерть не очень больно. Куда легче и милосерднее, чем сгореть. – Всё готово, – проговорил инквизитор. – Подождать бы до полуночи, тогда было бы ещё лучше, но никак, – добавил он с сожалением. – Дочка внуков подкинула, да и жена ждёт Новый год встречать, ужин готовит. Вскинув голову, Регина ошеломлённо уставилась на него. Казалось невообразимым, что его сейчас дожидаются в тёплой квартире, где бормочет телевизор, из кухни доносятся вкусные запахи, а дети играют под ёлкой. Разумеется, для неё не было секретом, что служащие в Инквизиции тоже заводят семьи, но представить её палача в окружении близких, в нормальной жизни, она не могла, как ни старалась. – Тебе пора, – сказал он, подойдя ближе, и присел, чтобы развязать её ноги. – Только без глупостей. А иначе… Он не ударил её, почти не тронул, но острая боль, возникшая в районе поясницы, ядовитой змеёй поползла вверх по позвоночнику, прожигая спину до костей. Через несколько секунд она стихла, оставив лишь слабость, но наглядная демонстрация удалась. Регина закусила губу и не противилась, когда её бесцеремонно вздёрнули на ватные ноги и поволокли к выходу. Но стоило ей сделать несколько шагов, как прикрытая дверь распахнулась, и появился тот, кого она вспоминала, пока звенел колокольчик. Регине показалось, что ей это мерещится. Силуэт Мартина в узком проёме, неуловимое движение, когда его рука скользнула в карман куртки, появившийся в ней пистолет. Инквизитор дёрнул девушку к себе, прикрываясь её телом, словно щитом. Он испугался и, должно быть, не успел собрать силы для новой антимагической атаки после того, что только что делал с ней, поэтому Шталь смог беспрепятственно приблизиться к ним. Что было дальше, Регина не запомнила. Будто опять потеряла сознание и очнулась лишь тогда, когда обнаружила себя крепко прижатой к пахнущему кожей, снегом и чёрным кофе плечу. Она бы тоже обняла его в ответ, но её руки всё ещё оставались закованными в наручники. Нужно было прийти в себя. Поверить в то, что она спасена. Что приготовленный для неё костёр никогда не вспыхнет. Вероника За окном сгущался вечер, звуки запускаемых фейерверков становились всё громче, и по телевизору, который я всё же включила, чтобы не сидеть в тишине, шли развлекательные передачи и фильмы про Новый год. В каждом из них случались чудеса. То обычные, житейские, то настоящие, впрочем, в любом случае рождённые фантазией сценаристов. Я сегодня тоже совершила чудо, создав колокольчик, но оно было не для меня. Вот если бы Дарий, вопреки всему, всё же вернулся… Абрикос ушёл в спальню, а я допивала второй чайник молочного улуна и размышляла о том, не лечь ли мне спать, не дожидаясь полуночи, когда послышался странный звук. Поначалу я решила, что с улицы, но скоро поняла, что из подъезда. Открывали дверь квартиры. Испугалась я не сразу, подумав, что кто-то уже успел перебрать со спиртным и перепутал двери, но звуки не прекращались. Я вспомнила про охранные заклинания и, поднявшись с дивана, направилась в прихожую. Дверь открылась, когда я почти дошла до неё. В ту же секунду меня пронзила внезапная догадка. Охранные заклинания нужно было раз в неделю обновлять, а я об этом совсем забыла! В квартиру вошёл Богдан Гордеев. Он выглядел точно так же, как в тот вечер, когда предложил подвезти меня в особняк Вороничей. Элегантно и дорого одет, хорошо причёсан, благоухает мужским парфюмом элитной марки. – С наступающим! – произнёс Богдан, захлопывая дверь. – Надеюсь, вы сразу отдадите мне мой подарок? Я говорю о браслете. – Я догадалась, – ответила я, сцепив похолодевшие пальцы за спиной. – Если бы я хотела расстаться с этим браслетом, то согласилась бы на ваше щедрое предложение его продать. Но я против. – А сейчас уже поздно, – хмыкнул он. – Увы. Теперь – только в подарок. Гордеев сделал шаг вперёд. Регина – Где мы? – У меня дома, – отозвался Мартин. – Ты ведь живёшь в городе. – Мы с Инной продали особняк Розенберга, и на свою долю я приобрёл себе новый загородный дом. Неплохое вложение средств. А что, тебе не нравится? – Нравится. Регина откинулась на спинку кресла, покрепче обхватила ладонями кружку и сделала ещё один глоток. Коньяка в содержимом явно было значительно больше, чем чая. Но, учитывая, как она успела промёрзнуть, это должно пойти на пользу. Ей хотелось сейчас не думать ни о чём. Ни о сорвавшемся отъезде, ни о теле инквизитора, которое Шталь оставил догорать вместе с «тойотой» и сараем, ни о том, что всё это было проделано её спасителем явно со знанием дела, ни о собственных планах на будущее. Мартин разжёг камин в просторной, почти лишённой мебели гостиной. Тепло от него и чая с коньяком блаженно растекалось по телу. Этот огонь, который уютно трещал, освещая полумрак комнаты, был совсем другим – возрождающим, а не разрушающим. Шталь поднялся с коврика у камина, вышел и вернулся через пару минут. – Твоя ванна готова, – сказал он и решительно отобрал у неё кружку. Регина запротестовала. – Допьёшь потом, а то ещё уснёшь там. Она и в самом деле чуть не уснула в горячей воде. Почти никаких флаконов в ванной комнате не обнаружилось, кроме бутылочки мятного мужского шампуня. Его пришлось использовать и для волос, и как пену для ванны. Но это ничуть не испортило удовольствия. Она больше не мёрзла, руки уже почти не дрожали, синяки и царапины на теле не выглядели пугающими, так что постепенно Регина начинала чувствовать себя по-настоящему, потрясающе, восхитительно живой. Мартин нашёл не только ключ от наручников, но также её чемодан и сумку, однако по привычке Регина взяла в ванную комнату только трусики и короткую майку, как дома. Когда спохватилась, было уже поздно. Пришлось выскальзывать из ванной и перебежками отправляться за другими вещами. Не успела. Шталь перехватил её в коридоре. Остановившись прямо перед чемоданом, небрежно прислонился к стене. На губах – ухмылка. Как он может быть таким спокойным после всего, что было? После того, как убил человека? Пусть даже свихнувшегося инквизитора, всё равно. Или на него алкоголь действует как валерьянка? – Как ты это сделала? – спросил Мартин. – Что? – Позвала меня. – Потом расскажу, – буркнула Регина, пытаясь пониже натянуть майку. Неудобно получалось: тянешь вниз – вырез становится совсем уж неприличным, отпускаешь – задирается. А про колокольчик всё равно придётся рассказать, вот только как объяснить, почему именно он стал тем, кто почувствовал и нашёл её? – А знаешь, что я из-за тебя вынужден был отказаться от своих важных планов? – Ну, извини, что попалась в руки этому ненормальному в такой неурочный день. Ты, небось, и новый год собирался встречать не со мной. Так ведь? – Ещё бы. В баре с отплясывающими танец живота прекрасными одалисками. Или в бане. Регина поморщилась. Его глаза смеялись. Захотелось запустить в него чем-нибудь тяжёлым. – Какая потеря! – фыркнула она. – Может, ты тоже умеешь танцевать? – поинтересовался Шталь. – Слушай, пропусти меня к моему чемодану! – потребовала она, не выдержав. – Мне нужно одеться. И прекрати пялиться! Ей это не мерещилось – Мартин смотрел на неё слишком уж пристально и… по-мужски заинтересованно. Не взгляд – прикосновение. Поднимается по коже от кончиков пальцев ног, проникает под тонкую ткань, гладит по волосам. – На тебе нет кольца, – произнёс он. – А почему на мне должно быть кольцо? – Я слышал, была помолвка. – Это вовсе не означает, что будет свадьба! И кольцо я носить не собираюсь, – добавила она, сама не понимая, почему вообще объясняет это Шталю. – Верну его Богдану при случае. – Ну вот, только собирался поздравить, – отозвался он с прежним сарказмом. Регина вдруг вспомнила, как Мартин обнимал её сегодня в том сарае. Так крепко, надёжно, по-настоящему. Как будто в самом деле за неё беспокоился. С другой стороны, если б ему было всё равно, он бы даже не услышал зов колокольчика и не разыскал её. Как же всё запутано! Ведь не родственников и не того же Гордеева, например, она представила в тот момент, когда уже был разложен костёр. А ведь это был риск – понадеяться на человека, который для неё, можно сказать, никто. – Ты уже дважды меня спас, – заметила Регина и не сразу поняла, что произнесла это вслух. – А ещё ты воспользовалась моим гостеприимством… и моим шампунем. – Не забудь включить это в счёт. – Я, кстати, кое-что нашёл в машине этого приверженца прежних методов, – сказал Шталь. Ухмылка тут же сбежала с его лица, уступив место непривычно-серьёзному выражению. – Так вот, ты не первая. – То есть? – уточнила она. По полу неизвестно откуда потянуло холодом, заставив поджать пальцы босых ног. – Он уже кого-то сжигал? – Не совсем. Решил начать с пыток. Но эта ведьма… девушка умерла в процессе. Сердце не выдержало. Именно поэтому дальше он решил действовать по-другому. Заранее выбрал место. Хотел похитить её сестру, но не успел, – ты ему подвернулась раньше, и он решил, что добыча, которая сама плывёт в руки, подойдёт ещё лучше. – Как ты всё это узнал? – Вот из этого, – ответил Мартин и небрежно потряс небольшим блокнотом в грязно-серой обложке. – Что-то вроде заметок инквизитора. Отстранённого от службы, но буквально сгорающего от желания очистить общество от скверны. Регина стиснула руки, до боли вонзив ногти в ладонь и не заметив этого. Она родилась тогда, когда тех, кто служил в Инквизиции, уже не боялись. Вернее, продолжали остерегаться, но знали, что если не нарушать установленных правил, столкновения с инквизиторами несложно избежать. О том, что кому-то из них может прийтись не по вкусу современное положение дел, она даже не задумывалась. Да и другие, наверное, тоже. – Разве эту девушку никто не искал? А как же Магический Надзор? – проговорила Регина. Княжевич наверняка не оставил бы исчезновение ведьмы без внимания. – Ну, нераскрытые дела бывают и у них, – пожав плечами, отозвался собеседник. – А знаешь что? Забудь. – Забыть? – с изумлением перепросила она. – Забыть такое? Как? – Уж поверь моему опыту, забыть можно всякое. Если не прокручивать постоянно в голове и не задаваться вопросом, почему это случилось именно с тобой. Хотя, выводы сделать, разумеется, нужно.