Возвратившись в Озерск, Алтуфьев первым делом вызвал на допрос Резникова. Однако же никто не явился: Анатолия не было ни дома, ни на работе. На работе – понятно почему – отпуск, дома же соседи сказали – уехал, но вот куда именно, в точности пояснить не смогли. Что же касается Дома пионеров… – Резников? Третьего дня только был, – развел руками директор. – Очень сильно помог, спасибо ему большое! И он, и Юленька, это художница наша. Понимаете, из отдела культуры срочная разнарядка пришла – направить хоть что-нибудь на конгресс финно-угорских народов. И не куда-нибудь, а в Будапешт! Венгрия хоть и соцстрана, а все равно заграница… Следователь задумчиво кивнул: – Понимаю. А что направили-то? – Так фотографии же! Анатолий Иванович и отпечатал. Крепко помог – молодец! И еще рисунки отправили, детские. Это уж Юля организовала – рисунков у нее много. – Юля? – Хоботова Юлия Васильевна, – бодро отрапортовал Говоров. – Проживает с родителями по адресу… м-м… Озерная, десять, квартира два… или четыре… Там двухэтажка кирпичная, второй подъезд направо. – Второй подъезд, говорите… – Только вы напрасно беспокоитесь. Юля в Ленинград уехала, на «Жизель». Дня через два только будет. – Что ж, – Владимир Андреевич развел руками, – через два так через два. Тогда и поговорим, особо не к спеху. А насчет Резникова вы не в к курсе… – Почему же не в курсе? – поправив мешковатый пиджак, улыбнулся директор. – Как раз в курсе. В Валую на рыбалку уехал. Я еще ему спиннинг дал. Ой нет, вру! Не в Валую – в Койволу. Там щуки… Через три дня вернется. – А почему вдруг вы Валую вспомнили? – переспросил следователь. Аркадий Ильич пожал плечами: – Так Анатолий Иванович как-то раньше про автолавку спрашивал – ходит ли в Валую да от какой организации. Видать, и туда хотел… – А как именно спросил? – насторожился Алтуфьев. – Просто – ходит ли? Директор задумался, посмотрев через распахнутое окно на лес, начинавшийся сразу за Домом пионеров: – Да знаете, не совсем так… Интересовался, от какой организации. Совершенно правильно спросил – от этого ведь ассортимент зависит! Ежели от райпо – там один хлеб да пряники – зубы сломать, а от ОРСа – и зефир, и пастила бывает… Так та, что в Валую, – она от ОРСа… В магазин ОРСа, располагавшийся на самой окраине Озерска, следователя подкинули на милицейском газике, синем, с красной полосою. Слава богу, городок был не очень большой, и Резникова быстро вспомнили – ну, как такого мужчину не вспомнить? Правда, Владимир Андреевич утомился наводящие вопросы задавать, но это уж так, издержки. Фотографию-то забыл прихватить… – Мужчина? Про автолавку? – Заведующая, строгая тетка в очках и синем халате, пригладила волосы. – А что за мужчина? – На Збигнева Цыбульского похож. – На кого? – Ну, фильм «Девушка из банка» смотрели? – Нет. – Жаль. Хорошая картина. Польская. – Ой! – Заведующая поправила очки и улыбнулась. – Вспомнила! Вера, продавщица наша, как-то говорила… Про мужчину, который на польского артиста похож. Я сейчас позову… Вера! Вера! Зашедшая в подсобку продавщица – бойкая большегрудая особа лет двадцати пяти – тот час же закивала: – Да-да. Заходил. На артиста похож, ну, этого… из кино… недавно показывали. Я этого мужчину в городе иногда вижу. – Артиста? – Да не артиста! Того, кто про автолавку спрашивал – ходит ли в Валую. Конфетами интересовался, потом купил. Ну, эти, «Лимончики». Они, когда свежие, вкусные… – Так что насчет автолавки? – Еще спросил, кто хоть там, в Валуе, конфеты такие ест. Ну, «Лимончики» эти… – Вера шмыгнула носом. – Ну, мы по очереди ездим. А конфеты все берут, особенно ребятня. Есть там двое… «Лимончики» – ребятня – фантики в Возгрине, в усадьбе – о них говорил Ревякин… И – кружковод Анатолий Резников… Ох, чувствовал Владимир Андреевич – при делах кружковод, при делах, пусть пока и неизвестно, каким именно образом. Пусть пока нет практически никаких доказательств, пусть догадки одни, но догадки правильные: именно через кружковода можно выйти на убийцу или даже – на убийц. Тепло! Тепло! Горячо даже! Хоть Резникова пока что нет, но ничего, подождем… То-то ему сюрприз будет! Еще бы Марина поскорее в себя пришла… А пока неплохо бы съездить в Валую. Поискать любителей конфет. – В Валую? – Усатый дежурный сдвинул на затылок фуражку и удивленно моргнул. – Так туда Ревякин только что выехал. И «Скорая». Парня там раненого нашли. Говорят, огнестрел. Охотники, наверное… Хорошо, под рукой служебный газик! Через полчаса Алтуфьев уже был в Валуе. Высунувшись из машины у автобусной остановки, спросил какого-то козопаса-дедка с посохом-палкой: – А «Скорая»-то… – А вона! – Дедок охотно указал палкой. – У старой фермы стоит. А там, дальше, застреленный! – Застреленный? – Ну, раненый… Я его тут ранее видел с одним… – А с кем? – Мужик такой, не наш. Чернявый, одет… как из начальства. Когда следователь добрался до старой фермы, раненого уже переносили в «Скорую» – фургончик на базе четырехсотого «Москвича» с рейчатым кузовом. – Андрей, фельдшер сказал: парень молодой, выживет. – Пояснив, Ревякин стрельнул сигаретку и с наслаждением закурил, выпустил дым, этак хитровато прищурился. – Кстати, личность установили… – Ну-ну? – Дмитрий Евсюков – Дылда. И огнестрел там серьезный. Точно не охотничье ружье! Варфоломеича звать надо. – А гильза? – Ищем. Теркин уже весь лес облазил. Андрей говорит, пуля навылет прошла… Если повезет, найдем и пулю! Хотя да, лес… Можно сказать, чаща! А протокол осмотра я уже составил. Найдем гильзу – впишем. Носилки с раненым осторожно погрузили в фургон. – Допрашивать пока нельзя, – предупредил фельдшер, растрепанный парень лет тридцати в грязновато-белом халате. – В отделение повезем. Там, если что, Валентина Кирилловна выходит… Докурив, Алтуфьев с Ревякиным присоединились к Теркину. – Вон оттуда стрелял, с тропинки, – выпрямившись, показал техник-криминалист. – Судя по положению тела, гильза должна быть вон там, где муравейник. А пуля – может, где-то в сосне, в стволе. Если в сосне – найдем, а ежели мимо – вряд ли… Сами видите – лес. Не повезло – не нашли ни того, ни другого. Оставалось уповать на потерпевшего… и свидетелей. Ну, мало ли кто-то что-то видел? Или, по крайней мере, выстрел слыхал… – Да есть тут один пацан, во-он у фермы трется, любопытный, ага! – Игнат показал рукой. – Я с ним переговорил уже, но хочешь – поспрашивай еще. Эй, парень! Подойди-ка! – Звали? – Парнишка быстренько подбежал – шустрый такой. Чуть лопоухий, со светлой челкой и круглым деревенским лицом, он был одет в старые треники и давно выцветшую, когда-то голубую майку. – Звал, звал, – улыбнулся следователь. – Давай-ка отойдем вон на тропку. Ты у нас кто? – Я-то? Кузякин Гена. Пятый… В шестой перешел. – Мальчишка похлопал глазами. – Но меня уже во-он тот дяденька допрашивал. – А мы с тобой просто поговорим, – еще шире растянул губы Алтуфьев. – Конфеты «Лимончики» любишь? – Ага. – Кивнув, Кузякин посмотрел на следователя с некоторым недоумением: при чем тут конфеты, интересно знать? – В Возгрине, в усадьбе, когда был? – неожиданно строго поинтересовался Владимир Андреевич. – Ну? – Да мы там ничего такого не делали… – испуганно заканючил Генка. – Картонки только взяли… крышу покрыть. Боясь спугнуть удачу, Алтуфьев покусал губы – все же он вышел на верный путь. – Так-так… Кто – «мы» и что за картонки?