– А значит, ее и не будет… здрасте-пожалста… ага… Вычеркиваю! – Послюнявив розовато-синий «химический» карандаш, кружковод вычеркнул из списка фамилию. – Студенты – два человека, вижу… Как профессор? – Велел кланяться и передавал привет! – весело откликнулся Тынис. – Хорошо! Так… мои вроде все… Ан нет! Здрасте-пожалста – не все! Еще… – Еще, Анатолий Иваныч, Света Кротова собиралась, из одиннадцатого, – тряхнув косичками, деловито подсказала Маринка-Стрекоза. – Ах да, Кротова. – Ну, вот ее только и не хватало, – скривила губы Катя. – Думали, здесь хоть от нее отдохнем… – Анатолий Иванович! А вон она – Света! Бежит. Кротова выскочила из проулка, видно, пробиралась между заборами. Опоздала, хотя ведь жила-то совсем рядом! Видать, прособиралась долго или… проспала. Впрочем, вид у Светки был отнюдь не заспанный, а довольно бодрый. Рыжие волосы вымыты до блеска, аккуратно расчесаны и заколоты шпильками, стрелки поведены, ресницы накрашены… Губы, правда, без помады – видать, постеснялась. Да и то сказать – ярко-красную помаду видать издалека! Помада такого цвета считалась модной лишь в глубокой провинции, в крупных столичных городах девушки давно перешли на перламутрово-розовую или бежевую – самый шик! Мешковатая, светло-синяя, выгоревшая на солнце рубаха – по всей видимости, отцовская, брезентовые штаны, кеды… В смысле одежки Кротова не сильно-то и выпендрилась. Впрочем, если б она вдруг явилась в таких же шортиках, как эстонка Лиина, подружки бы ничуть не удивились. И так вон в брюках пришла… Ну, в поход – можно. Или еще куда-нибудь – на стройку, в лес… Но только не на выход! Даже на танцы лучше уж короткую юбку, а не штаны! – Привет всем! – Кротова уселась между бочками, рядом бросила котомку. – И вам, Анатолий Иванович, здрасте. Я не слишком задержалась? – Не слишком, нет. – Ой, а кто это? – Светка оценивающе взглянула: на Тыниса – заинтересованно, на Лиину – с усмешкой. – Это студенты, – представил руководитель кружка. – С нами идут. – Да уж вижу. Я Светлана. – Вот и познакомились. Ну, здрасте-пожалте – поедем! Приподнявшись, Анатолий махнул рукой трактористу. Тот, поплевав на руки, дернул под капотом шнур… Затарахтел пусковой двигатель… Грохотнул, задрожал основной… Выключив «пускач», Степан ловко запрыгнул в кабину и, не закрывая дверцу, дернул рычаг… Трактор медленно тронулся с места, скрипнув, поползли сани. Потянулся за трактором сизый дым… и желто-серая дорожная пылища. Поехали! Миновав Школьную улицу, тракторист свернул на лесную дорогу. Сразу сделалось темно и загадочно, запахло смолой, над головами замахали зелеными лапами хмурые ели. Следом, выскочив из-за старой школы, ходко побежал по грунтовке пижонский салатово-белый «Москвич»… * * * Капитан – это хорошо! Капитан – это вам не какой-нибудь старший лейтенант, это почти майор и – самое красивое по количеству звездочек звание! Пусть и маленькие, но зато целых четыре! И каждую нужно обмыть. Сам «именинник», плюс коллеги, кроме дежурной смены – тем начальник не разрешит. Это сколько же водки понадобится? Если еще паспортный стол учесть, там тоже водку пьют, вино как-то не жалуют. Потому как из деревень. Бутылок десять надо, не меньше. Водка «Московская особая» – два восемьдесят семь, новыми. За десятку же, как старыми выйдет, – двадцать восемь семьдесят. Только зарплата, увы, не в старых деньгах рассчитывается, а в хрущевских фантиках. Девяносто рублей оклад, плюс пайковые – иногда, плюс переработка – не всем, плюс… где-то сто десять – сто двадцать. Вроде бы и неплохо. У рядового состава вообще по шестьдесят рублей оклады. Вот никто на должность милиционера и не идет. А зачем? Когда в леспромхозе раза в два больше можно заработать, а с премией – так даже и в три! Честно говоря, Игнат в постовую службу и не пошел бы – больно уж скучно! Уголовный розыск – совсем другое дело. Зато постовым да участковым форму почти всегда полностью выдают – сапоги, кители, а с мая этого года и нового образца мундиры, типа гражданских пиджаков, с открытым воротом. В Озерске, правда, пока что новую форму только на плакатах видели да в журнале «Советская милиция». Ну да ничего, выдадут – времена нынче другие, все меняется. Может быть, даже и вместо Министерства охраны общественного порядка (МООП) вновь МВД вернут – такие упорные слухи в последнее время ходили постоянно. Да, форму-то новую выдадут… участковым да постовым. Ревякин вон в феврале с оказией в хозяйственное управление сунулся и что получил? Одни носки с трусами дали и сказали, что оперативным сотрудникам форма не нужна, разве что для политзанятий да строевых смотров. Так что выдали вам трусы с носками – и будьте счастливы! Ах, сапоги? Какие вам еще сапоги? У нас сапог и участковым-то не хватает. Так… Поднявшись со стула, Ревякин вытащил пачку «Памира» и подошел к окну. Чиркнув спичками, закурил, постоял немного в задумчивости… Нет, пожалуй, десяти бутылок мало. Лучше ящик. Почти шестьдесят рублей – ползарплаты. Не потянуть… Хорошо, пусть десять… Или лучше самогон? У Африканыча вон тетка гонит… иногда… Хотя да – статья. А что делать-то? Зато дешево… Да еще все в тайности надо. Черт! Хоть сам гони! А что? Самогонный аппарат в кабинете у Дорожкина стоит, недавно изъятый… Так вот и взять на время, а за это Дорожкину помочь с велосипедом разобраться – обещал ведь! В дверь осторожно постучали… – Можно? Меня к вам направили… Посетительница, женщина лет сорока, живенькая и довольно симпатичная брюнетка, оправила модный лет пят назад жакет с накладными карманами и вздохнула. – Да вы присаживайтесь. – Игнат ткнул недокуренную сигарету в пепельницу и уселся за стол. – Сюда, да… Кто вы и что у вас случилось? – Марусевич я, Ольга Игнатьевна, – присаживаясь, негромко представилась женщина. – На бензоколонке работаю… – А! – оживился инспектор. – То-то я и смотрю, лицо мне ваше знакомо! На бензоколонке, значит… ага… – Дочь у меня пропала. – Марусевич продолжила еще тише и снова вздохнула. – Четвертый день нет. Марусевич Тамара Игоревна, девятнадцать лет… недавно исполнилось. В библиотеке работает… в институт в прошлом году не поступила и вот… – В библиотеке? – Как давний студент-заочник, Ревякин в городскую библиотеку захаживал, пусть и нечасто, и даже брал там книжки по юриспруденции. – Это такая яркая блондиночка, все в голубом платье ходит? Ольга Игнатьевна отрицательно покачала головой: – Блондинка – это Тимофеева Лена, заведующая. А Тамара – темно-русая, стройная… Да вот! Покопавшись в сумочке, Марусевич вытащила фотографию очень красивой девушки с пышной прической и большими чувственными глазами. Фото было любительское, на глянцевой фотобумаге с модной фигурной обрезкой. – Это с выпускного карточка, прошлогодняя. – Ну, за год, думаю, дочь ваша не сильно изменилась… Игнат тут же вспомнил эту молодую красивую девушку, фигуристую, с большой грудью… кстати, подругу очень хорошей знакомой Ревякина – докторши Валентины. – Только немножко уточним… по фотографии не видно. Глаза какого цвета? – Глаза? Карие… – Рост, телосложение? – Рост метр семьдесят пять, сорок шестой размер… – Ага… – записывая, кивал Ревякин. – Интересы, увлечения? Друзья-подруги? В чем одета была? – Интересы… – Ольга Игнатьевна задумчиво поджала губы. – Да как у всех. В школе карточки собирала – артистов, пластинки покупала иногда. А так, особых увлечений нет. Из подруг я только докторшу нашу знаю, Валентину Кирилловну… И то она, скорее, хорошая знакомая, а не подруга. Валентина и сама читать любит, и сыночка приохотила… Вот так и сблизились. Но не думаю, чтоб Тамара делилась с докторшей чем-то личным. Она у меня скромная очень. И скрытная… – Так, друзей вы ее не знаете… С одноклассниками связь поддерживает? – Время от времени. У них не очень дружный класс был. Да и мы раньше в Койволе жили – там восьмилетка у нас… А вот, кроме школы, подружки имелись. Та же Лена Тимофеева с работы… У нее она и ночевала даже иногда, вот я и подумала, что и сейчас тоже… Да! – вскинула глаза Марусевич. – С парнем я ее как-то видела… Взрослый такой парень, знакомый… э-э… сейчас вспомню… Он еще заправляется всегда у нас, на колхозном автобусе ездит… Костя, кажется, зовут… Да, Костя. – Та-ак… – оживился инспектор. – И что этот Костя? Парня этого Игнат опознал сразу – Хренков, кто же еще. Хороший механик и вообще неплохой парень, но вспыльчивый, особенно когда выпьет. – Да, говорят, хороший парень… – согласно кивнула заявительница. – А что старше дочери, так ведь и ненамного, года на три-четыре. Зато самостоятельный, уважают все. – Так они с Тамарой дружили? – Да не знаю я… Говорю же, дочь у меня скрытная. – Ага… – Ревякин окунул перо в чернильницу. – Значит, она с танцев не появлялась, я правильно понял? – Ага… С субботы. – А на работе что говорят? – Она за свой счет взяла неделю. К институту готовится… Будет опять поступать. – Хорошее дело… – покивал Игнат. – Так в чем одета была? – Платье такое, знаете, коричневое, с розочками, из крепдешина. Красивое – в ателье шили… Плечи открытые – лямочки, поясок… Подол, правда, коротковат – так это сейчас у всей молодежи так, мода. Еще туфли модные, на шпильках, черные, лаковые… Такая же сумочка. Вроде все… – Ага. – Приняв заявление и записав приметы пропавшей, Ревякин проводил посетительницу до двери и потянулся за папиросами… Ну, что сказать – загуляла девка, бывает. Скромница, ага… Скромницы туфли на шпильках не носят и по танцам-шманцам не шастают! Котьку Хренкова надо спросить. И всех, кто там был на танцах… Подругу, Тимофееву Лену, проверить, библиотекаршу. Да, в библиотеку ведь до сих пор книжка не сдана! Справочник по уголовному праву. В сейфе вон завалялся с прошлой сессии. Черт! Хорошо, вспомнил. Озерская, бывшая районная, библиотека располагалась в самом центре городка, неподалеку от автостанции, Дома крестьянина и всех магазинов, включая винно-водочную «Зарю». От отделения милиции пешком было минут десять – прямиком по Советской, вот Игнат и прошелся в охотку, тем более погодка-то выдалась на загляденье – солнечно и не очень жарко, ветерок. В палисадниках вдоль домов буйно цвела сирень, ее сладковато-пряный запах окутывал город, проникая в самые недоступные места, даже на машинный двор леспромхоза и в пекарню. Заведующая библиотекой Лена Тимофеева о местонахождении Тамары Марусевич ничего пояснить не смогла – просто не знала. Девушка взяла отпуск за свой счет на неделю, наверное, поехала в институт узнавать, как там да что. Что же касается знакомых или друзей…