– Хорошо, жду, – коротко ответила Лола и завела машину. Гостиница, в которой поселилась Лола, была типичной для горной местности – невысокая, в два этажа, построенная из толстых бревен, с деревянными скрипучими лестницами, уютными номерами и с увитой плющом террасой, на которой было так приятно завтракать, глядя на открывающиеся зеленые холмы и дальние горы с белыми снежными вершинами. Она находилась в отдалении от завода, и, несмотря на то что все остальные журналисты жили намного ближе к центру Маргары, Лола выбрала тишину и радушную обстановку. Она сходила к себе, захватила ноутбук и расположилась за столиком у открытого окна. Простенькая занавеска с голубыми цветочками подрагивала от легкого свежего ветерка, и она опять вспомнила про Николу, но заставила себя сосредоточиться на работе. Просмотрев все, что было отснято скрытой камерой, Лола стала набрасывать текст, стараясь не углубляться в кровожадные подробности, которые и так уже с большим пристрастием были расписаны собратьями по перу. Складывалась вполне четкая картина того вечера, после которого Боцоли больше никто не видел. На заводе находилось совсем немного народа – секретарша, которая ушла в восемнадцать часов, брат Альфредо, его сын Сильвио и двое рабочих. «Убийца кто-то из них или чужой человек пробрался на завод, найдя способ миновать камеры? – Лола не отметала ни одного варианта. – Надо напрячь Дану, чтобы она собрала информацию на этих людей, а если у полиции что-то уже есть, хорошо бы этот материал заполучить». После того как Лола увидела плавильный цех, пыхтящие печи, похожие на чудовища, угрожающие крюки подъемных кранов, непонятные станки, застывшие как завороженные монстры, размышления ее все время сбивались на факт убийства и последующее расплавление тела в печи. Ее же собственная версия вдруг стала удаляться и растворилась, как то тело в раскаленном металле. – Ну уж нет, пока все не проверю, свое мнение не поменяю, – сказала она по-русски и захлопнула ноутбук. – Пройдусь-ка я по улицам, попробую с жителями поболтать, наверняка в каждом магазине и на каждом рынке главная тема разговоров – исчезновение Боцоли. Как будто услышав ее мысли, официант, прыскающий дезинфицирующей жидкостью на перила в дальнем конце террасы, приблизился к ее столику. – Вы, наверное, из-за Боцоли сюда приехали? – поинтересовался он, вертя в руках бутылку с химическим средством. – Да, совершенно верно. Я ведущая программы «Их кто-то видел», – подтвердила Лола. – Как же я сразу не сообразил! Я же столько раз вас по телику видел. – Он откровенно уставился на журналистку и подошел еще ближе. Официант был совсем молодой, худощавый и лопоухий. – Когда ваша передача идет, я часто работаю, поэтому не всегда удается ее поглядеть. Но когда получается, смотрю не отрываясь! – Он восхищенно закатил глаза к небу, видимо не находя слов. – А ты знал Боцоли или, может, кого-то с его завода? – воспользовалась моментом журналистка. – Не… с завода никого, а вот сам Марио с женой к нам в заведение часто приходил. У нас кухня очень хорошая считается, – с гордостью заявил парень. – Ух ты! – изумилась Лола и тут же вспомнила, что супруга так и не дождалась Марио в ресторане после его работы. – А в тот злополучный вечер, когда Боцоли пропал, его жена не у вас ли ужинала? – Да, у нас, – почему-то виновато подтвердил официант. – Расскажи поподробнее, пожалуйста, во сколько пришла, до какого времени просидела, волновалась ли, короче, все, что вспомнишь. – Лола подвинула сумку со скрытой камерой так, чтобы захватить лицо парня, незаметно включила «пуск» и дружески улыбнулась. Но вместо того, чтобы ответить, он нервно сглотнул, отчего уши его зашевелились, парень начал беспокойно оглядываться. Большинство итальянцев с радостью соглашались на интервью, а уж про симпатичных женщин и девушек и говорить нечего – они отчаянно лезли в кадр, готовые на все, чтобы засветиться на экране. Обычно от них не отставали и молодые люди. Но в данном случае что-то не складывалось, и Лола порадовалась, что она не снимает в открытую и что, возможно, официант придет в себя и разговорится. Журналистка еще шире расплылась в обезоруживающей улыбке, стараясь подбодрить парня. – Синьору Кьяру отец в тот вечер обслуживал, впрочем, как и всегда… они у нас как почетные гости проходят и любят, чтобы их сам хозяин встречал, – промямлил официант, – но во время аперитива она от мобильника не отрывалась, все звонила и возмущалась, это мне запомнилось. «Так он сын хозяина! Тогда надо бы с папашей переговорить», – соображала Лола. – Алекс! Ты уже все дела закончил? – В дверях кухни показался толстощекий седой мужчина. – Да здесь вот журналистка насчет… – завел парень неуверенно. – Добрый день! Так это ваш ресторан гремит на всю округу? – перебила его Лола, решив начать с откровенной похвалы, от которой не может устоять ни один хозяин. – Надо к вам всю нашу журналистскую братию позвать! – Скромничать не буду, – тон ресторатора сменился со строгого на заинтересованный, – кто хочет попробовать типичные блюда нашей местности, это к нам. Мы не отступаем от традиций, поэтому наш зал всегда полон гостей. Даже в такие сложные времена, как сейчас. – Конечно, конечно, – подхватила Лола, – не зря же супруги Боцоли были вашими постоянными клиентами. – Да это правильно, Кьяра очень часто к нам заезжала. Реже вдвоем с мужем. – Хозяин расслабился от похвалы и вступил в разговор. Сын его тоже, как показалось Лоле, успокоился и остался стоять рядом с ее столиком, прислушиваясь к беседе. – Что же произошло в тот вечер, когда она к вам четыре дня назад приехала? – Журналистка поняла, что можно перейти к конкретным вопросам. – Да ничего. Я им столик их любимый оставил, она меня предупредила, что будет с Марио. Я ее встретил, проводил, как обычно, – он задумался, вспоминая, – выглядела она тоже как всегда, подтянутая и элегантная. Я ей аперитив сразу подал. Она очень аперитивы любит и закуски легкие… Она «Хуго»[1] не спеша допила, со мной поболтала и принялась Марио звонить, выяснять, когда он наконец появится. Вот, собственно, и все, – закончил хозяин ресторана. Его юркие глазки, утопающие в полном лице, как изюм в булке, с любопытством посмотрели на Лолу, видимо узнав в ней телеведущую. – Как вам показалось, она заволновалась сразу или просто была недовольна, что муж не отвечает? – не отставала Лола. – Да в том-то и дело, что телефон его был долго вне зоны действия, а потом так вообще начал выдавать что-то странное, то гудки частые, то еще что-то. Она сама мне об этом сообщила, когда я ей меню принес. А потом она свой мобильник убрала, возможно, отключила даже, я точно не знаю, и ужин заказала только на себя. Не видел, чтобы она переживала особенно, скорее разозлилась. Еще, помню, сказала: «И где его черти носят?!» – То есть никаких подозрений, что случилось несчастье, у нее не было? – уточнила Лола. – Господи! Да кому могло в голову прийти, что произошло что-то нехорошее! – воскликнул ресторатор, и щеки его затряслись. – А это правда, что по телевизору рассказывают, будто бы Боцоли на заводе убили и в печь бросили?! – встрял Алекс. – Не обязательно, – сдержанно ответила Лола, – мог же он куда-то срочно уехать. – Но жене-то должен был сообщить об отъезде, да и полиция говорит, что он с завода не выходил, – гнул свою линию парень. – Сегодня только четвертый день после исчезновения Марио Боцоли, и я думаю, что нас ждет еще много неожиданностей, – убежденно произнесла Лола. – Это верно, – согласился Алекс, – да и вы, как профессионал, в этом деле лучше разбираетесь. На террасу зашли две пожилые синьоры и сели за крайний столик. Официант убрал бутылку с антибактерицидной жидкостью в деревянный шкафчик, стоящий тут же, поменял перчатки, вытащив из кармана чистую пару, и направился к посетительницам. – Кьяра очень интересная женщина, правда, всегда серьезная, а он, наоборот, балабол, рта не закрывает, – начал вспоминать ресторатор, когда сын отошел. Лола заметила, что имя супруги Боцоли тот произносит с особой интонацией. – Да я тоже слышала, что она красива, – подхватила Лола, подтолкнув его к откровению. – Вот-вот! Не проста красива, а с шармом. А как пара они не смотрелись вообще. – В его голосе почувствовалась нотка то ли зависти, то ли ревности. – Это почему же? – засомневалась Лола. – Это объяснить трудно… Если не знаешь, что это муж и жена, скорее подумаешь, что к ней какой-то обормот прибился, – ухмыльнулся ресторатор. – Обормот?! – вытаращила глаза журналистка. – Да, – почему-то радостно подтвердил хозяин. – Начиная с манеры одеваться и заканчивая стилем общения и разговора, они были прямой противоположностью. Несмотря на то что Марио в люди выбился, так и остался неотесанным. – Он моргнул глазками-изюминками. «Любят жители в маленьких городках посплетничать, но мне это на руку, – подумала Лола, – ишь, как разошелся и не остановить его! Но, скорее всего, это мнение тайного обожателя, которое вряд ли мне пригодится». Две дамы за дальним столиком весело засмеялись, ресторатор покосился в их сторону и прекратил свои излияния. – Спасибо и до вечера. – Лола встала, положила ноутбук в сумку. Нащупала и выключила камеру. – Вы обещали зайти к нам в ресторан со своими коллегами-журналистами, – напомнил хозяин. – Скорее всего, я тут у вас надолго задержусь, так что обязательно с друзьями поужинаю, – подтвердила Лола и направилась к машине. Глава 4 Лола вышла из третьего по счету магазина и решила, что на этом закончит. В Маргаре еще оставалось достаточно тех симпатичных магазинчиков, которые в Риме прогорали и закрывались ежедневно, не выдержав конкуренции с огромными торговыми центрами. Как правило, хозяева здесь были знакомы со всеми клиентами и часто покупка продуктов превращалась в дискуссию о вирусе, беседу о детях, а то и в перепалку о политике. Но сейчас все эти темы были вытеснены разговорами об исчезновении Марио Боцоли. Чего только Лола не наслушалась, пока стояла в очереди в кассу. Сожаления и сочувствия по поводу пропажи Марио соседствовали с жуткими предположениями о его убийстве, так что Лола удивилась кровожадности итальянского народа, которой раньше не замечала. «Скорее всего, это их буйная фантазия зашкаливает, на которую они так горазды, а не жестокость, – определила для себя журналистка, – кажется, что они представляют себе этот случай как нечто абстрактное, что дает им возможность потренировать свое воображение, но это, конечно, не относится к тем жителям, которые хорошо знали Марио. Вряд ли друзья или родственники Боцоли затеяли бы такой разговор. Но, судя по тому, что каждый упражнялся в нагнетании страха, не заботясь о моральной стороне вопроса, это не были близкие знакомые Марио и его семьи». – Голову отрезали и сожгли, – с придыханием говорила полная женщина с двойным подбородком, который лежал прямо на воротничке «хомутиком». – Да что ты лепишь, как всегда! Зачем им голову отрезать, с ней возиться, – резонно замечал продавец, – если можно все тело целиком в печь сбросить! – Точно! – соглашался покупатель с морщинистым лицом, забирая пакет с нарезкой брезаулы. Лола стояла поодаль, прислушиваясь, и с сожалением понимала, что это всего лишь фантазийные разглагольствования, которые нельзя принимать всерьез и вставить ни в одну из телевизионных программ. Удивительно было то, что по личности самого убийцы почти не высказывалось каких-либо предположений, но почему-то все были уверены, что он неместный. Очень редко проскальзывали версии о том, что Марио уехал куда-то добровольно, но они были тут же заглушены безапелляционными возгласами, уверяющими, что Боцоли был убит на самом заводе. «Нравятся итальянскому народу страшилки, – подумала Лола, выходя из магазина. – Но понять их можно. СМИ так это дело раздули, такие подробности придумали, что любой нормальный житель Маргары, наверное, уже ночами дергается, видя во сне расчлененное тело, бурлящее в раскаленном металле. Зря я, наверное, время трачу, люди слишком возбуждены, чтобы реально оценить трагические события». Только в одном месте ее заинтересовало высказывание высокого моложавого мужчины в голубой майке. – А мне совершенно не понятно, за что с Марио могли так жестоко разделаться. Обычный, я бы даже сказал, приятный и работящий человек. Насколько я знаю, ни в чем подозрительном замечен не был, так что трудно поверить в этот зверский, более того, киношный вариант убийства, – твердо заявил мужчина.