— Вы офицер? — Лейтенант Роза Скавалло. — Я не знал, что на американских подводных лодках служат женщины. — Не вы один. Повернувшись к Стэдмену, Марков спросил: — Где командир этой подлодки? — Он спрашивает, где командир. Стэдмен ждал этого вопроса. Командиры, независимо от покроя формы, независимо от того, под каким флагом плавает их корабль, предпочитают говорить с командирами. — Командир перед вами, — наконец сказал он. ЭПИЛОГ «Портленд». Единственным помещением, достаточно просторным для того, чтобы вместить весь экипаж русской подлодки, оказалась матросская столовая, и они быстро забили ее до отказа. Промокшие и озябшие моряки без промедления расправились сначала с кофе, затем с соком и принялись за булочки. — Смирно! Товарищи офицеры! — крикнул Гаспарян. — Командир! Все взоры обратились к Маркову. Протиснувшись сквозь толпу, командир остановился у большого телевизора на стене. Он был по-прежнему в своей промокшей насквозь робе. Марков поднял лист бумаги. Дождавшись, когда все голоса утихнут, он сказал: — Рад видеть всех вас здесь. Ответ не заставил себя ждать: — Здравия желаем, товарищ командир! — дружно рявкнули подводники. Марков посмотрел было на листок, но затем сложил его и убрал в карман. Он и так знал на память все фамилии. — Капитан-лейтенант Виктор Беликов. — Здесь, товарищ командир! — Капитан третьего ранга Павел Бородин. Молчание. Марков всмотрелся в лица. — Кто-нибудь видел штурмана? — Погиб на боевом посту, товарищ командир, — ответил старшина Миртов, видевший, как Бородин бросился в рубку, когда «Байкал» уже уходил под воду. Оперевшись на ближайший столик, Марков постоял, помолчал. Затем он продолжил: — Капитан второго ранга Сергей Гаспарян. — Здесь, товарищ командир! — Капитан третьего ранга Игорь Грачев. — Командир, им сейчас занимается американский врач, — ответил Гаспарян. Марков прошелся до самого конца мысленного списка, не назвав только фамилию Федоренко. — Старший лейтенант Александр Финогенов. Казалось, Гаспаряну стало физически плохо. Он рухнул, словно сраженный ударом кувалды. Народу было слишком много, и два моряка подхватили старшего помощника, не дав ему упасть. В глазах Грачева навернулись слезы. — Я же говорил ему... я же говорил, пять минут... Только пять! Но он... — Погиб на боевом посту, — крикнул кто-то. Марков перешел к мичманам, старшинам и матросам. На каждую фамилию, которую он выкрикивал, следовал ответ «Здесь!», пока наконец он не дошел до: — Старшина второй статьи Павел Осипов! После небольшой паузы кто-то сказал: — Погиб на боевом посту, товарищ командир. Где-то на пути от своих сверкающих кастрюль и ножей, словно позаимствованных из экспозиции музея, к антисептически стерильной американской столовой кок Павел покинул этот мир. Закончив читать, назвав все фамилии и получив ответ, Марков сказал: — Предлагаю почтить память «Байкала» и тех, кто служил на нем, согласно морской традиции. — Он огляделся вокруг, словно ища что-то. — У кого припрятана бутылка? Кто-то достал фляжку, прихваченную с погибающего корабля, и протянул ее Маркову. Моряки стали передавать друг другу керамические кружки. Водку накапали во все сто пять кружек, едва прикрыв донья. Скорее, не выпивка, а только запах. Впрочем, сейчас было не до гулянок. Марков поднял кружку. — За тех, кто остался на дне, — сказал он. — За наш корабль и за весь мир. Надеюсь, мы до конца выполнили свой долг и перед тем, и перед другим. У него заблестели глаза, он пошатнулся, словно по набитой людьми столовой пронесся резкий порыв ветра. Марков поднес кружку к губам и почувствовал острый запах чистого спирта. Он опрокинул кружку в рот, и, может быть, одна капля добралась до его губ, где она смешалась со слезами. Субмарина «Сити ов Корпус Кристи» делала быстрые рывки вперед, затем зависала в воде, вслушиваясь своим исправным шумопеленгатором. Но врагов поблизости не было. Океан, еще совсем недавно полный опасностей, теперь стал безобидным и невинным. «Портленду», шедшему со скоростью десять узлов, потребовались почти целые сутки, чтобы покинуть российские территориальные воды. Там, в ста милях от побережья Сибири, пятьдесят человек — половина бездомного экипажа «Байкала» — были переправлены на подошедший «Корпус Кристи». Русских моряков перевозил единственный плот. Находясь в надводном положении, «Портленд» получил сообщение из Норфолка. — Центральный пост, говорит радист. Получена радиограмма. — Несите ее сюда, — распорядился Стэдмен. Лейтенант Уоллес протянул старшему помощнику расшифрованное сообщение. Боцман, сидевший за панелью управления балластом, читал выражение лица Стэдмена с такой же скоростью, с какой тот читал сообщение из Норфолка. — Плохи наши дела? — Похоже, боцман, вам все же придется надеть на шею гирлянду цветов на Гавайях, — заметил Стэдмен. — Нам предписано следовать в Перл-Харбор, но только через пролив Шелехова. — Через пролив Шелехова? Это же на Аляске. — Нам надо будет эвакуировать раненого Ванна и взять на борт начальника штаба адмирала Грейбара. Он будет командовать «Портлендом» на пути к Гавайям. — Кэптен Джо Уэлч? Хороший командир. — Надеюсь, вы правы. — Сложив листок, Стэдмен убрал его. — Боцман, мне надо будет приготовить кое-какие бумаги. — Судовой журнал? Журнал гидроакустика? Навигационные карты? Все уже готово, сэр. От того момента, как мы пересекли «голубую линию» у берегов Кольского полуострова, и до настоящего времени. — Браун понизил голос. — А на тот случай, если кто-то подправил эти журналы, у Бам-Бама есть свой, личный. — Вы мне сейчас ничего не говорили. Но все-таки я бы посоветовал Бам-Баму избавиться от этих бумаг до прибытия кэптена Уэлча. — Насколько мне известно, главный старшина Шрамм уже получил этот совет. — Центральный пост, говорит радист. Мы поймали специальный выпуск новостей Си-эн-эн. — Прокрутите его на экранах в матросской столовой и офицерской кают-компании, — распорядился Стэдмен. Он повернулся к Уэлли. — Штурман!